В 1020 году Брячислав напал на расположенный неподалеку от его владений Новгород, очевидно, решив наказать дядю за обман. Племянник взял город, захватил добычу и пленных, однако был настигнут войском Ярослава. В битве полоцкая дружина потерпела поражение, но не была окончательно разбита. Рассудительный Ярослав решил, что будет дешевле откупиться от такого задиристого родственника, и отдал ему во владение два города — Витебск и Усвят. Неизвестно, соответствовало ли это прежним договоренностям, но Брячислав этой компенсацией удовлетворился, и в дальнейшем у Ярослава проблем с Полоцким княжеством не возникало.
Не так быстро и не так гладко разрешился конфликт с братом Мстиславом (983?–1036), которому по разделу досталась Тьмутаракань, расположенная на Таманском полуострове, а значит отделенная от остальной Руси дикой степью. Славяне составляли меньшинство в населении этого многонационального черноморского княжества, где жили и хазары, и булгары, и греки, и евреи, и касоги (будущие адыгейцы). Править такой областью, со всех сторон открытой для ударов и окруженной буйными соседями, мог только лихой, активный вождь. Именно таков был Мстислав, недаром заслуживший прозвание «Удалой».
Воинственностью и непоседливостью он пошел в «пардуса» Святослава Игоревича, только был еще и могучим бойцом, настоящим богатырем, который, в отличие от деда, не уклонялся от единоборств.
Летопись рассказывает, как во время похода в касожские земли он согласился решить исход войны поединком с вражеским предводителем Редедей. Договорились бороться без оружия. «И нача изнемогати Мьстислав бе бо велик и силен Редедя». Тогда князь помолился богородице и, ничтоже сумняшеся, зарезал противника припрятанным ножом. Почему-то это нарушение правил никак не опорочило его в глазах зрителей и потомков: касоги согласились перейти под власть победителя.
Единоборство Мстислава с Редедей
Н. Рерих
«Был же Мстислав могуч телом, багров лицом, с большими очами, храбр на ратях, милостив, любил дружину без меры, имения для нее не щадил», — восхищается летописец.
Ярослав попробовал отделаться от претензий брата малой ценой, предложив отдать Муром, но Мстиславу этого было мало, и к тому же Муром находился на противоположном краю русских земель.
Поэтому в 1023 году тьмутараканский князь пошел на Ярослава войной. Происходило всё очень небыстро. Вероятно, братья то и дело возобновляли переговоры, пытаясь прийти к соглашению. Тем временем Мстислав покорил левобережных славян-северцев и присоединил их к своей хазарско-касожской дружине.
Компромисса достичь не удалось. Ярослав решил, что притязания Мстислава чрезмерны. Выгоднее раскошелиться на очередную варяжскую подмогу. Великий князь вызвал из Скандинавии конунга Хакона (в летописи «Акуна») Слепого. Это был знаменитый военачальник, который произвел на русских неизгладимое впечатление какой-то золотой повязкой на глазах. (Вряд ли Хакон был совсем слепым, но проблемы со зрением у него, по-видимому, имелись).
До сих пор викинги неизменно одерживали победу в сражении с южанами. Ярослав несомненно был уверен, что так произойдет вновь. Но он недооценил полководческие способности брата.
Мстислав поступил хитро. В центре — там, где наступали варяги, — он поставил многочисленное ополчение северян и дождался, пока воины Хакона увязнут в сече. Потом ударил с флангов своими лучшими отрядами. Битва происходила ночью, в страшную грозу, под проливным дождем, так что маневры Мстислава, вероятно, оставались незамеченными до самого последнего момента. Северяне полегли почти полностью, но полегли и варяги, а прославленный Хакон побежал с такой резвостью, что даже потерял свою «златую луду».
Летопись рассказывает, не без восхищения, как Мстислав обходил заваленное трупами поле и ликовал: «Кто сему не рад? Се лежить северянин, а се варяг, а своя дружина цела». Нас не должно шокировать такое пренебрежение к славянской крови. В XI столетии понятие «соотечественник» еще не существовало, и появится оно еще очень нескоро. Для князя люди делились на своих и чужих, этническое происхождение значения не имело. Поэтому касоги и хазары собственной дружины были для Мстислава безусловно дороже каких-то северян.
После столь неожиданного и тяжкого фиаско Ярослав вновь продемонстрировал мудрость: извлек из поражения пользу. Братья заключили мир, который должен был показаться Мстиславу чрезвычайно выгодным. Они поделили Русь пополам. Всё, что находилось по левую сторону Днепра, отходило к Мстиславу, учредившему свою столицу в Чернигове, Ярослав же властвовал над правобережной половиной Руси, считаясь при этом «старшим» братом, то есть великим князем.
При всей кажущейся равномерности разделения Ярослав оказался в безусловном выигрыше. Он оставил за собой самые устроенные и богатые области, включавшие и Киев, и Новгород. От опасной Степи прикрылся владениями Мстислава, которому предстояло самому защищаться от кочевников. А кроме того, великий князь еще и заполучил очень сильного союзника, который охотно участвовал во всех его походах.
Неудивительно, что Ярослав с Мстиславом «начаста жити мирно и в братолюбьи, и преста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли».
Гражданская война, продолжавшаяся больше десяти лет, наконец закончилась. С 1026 года Русью правил дуумвират, в котором ведущую роль играл киевский князь.
Однако жить в Киеве Ярослав не решился — очевидно, все же предпочитал находиться на безопасном расстоянии от Мстислава, сидевшего в Чернигове. Или, может быть, не слишком доверял преданности киевлян. Так или иначе, всё следующее десятилетие Ярослав правил своими землями из Новгорода.
Теперь, когда на Руси наступил мир, силы и средства больше не тратились на междоусобную войну. Впервые за долгое время появилась возможность для внешней экспансии. Ярослав немедленно занялся укреплением международного влияния государства — главным образом, той половины, которая принадлежала ему.
Всего один раз, в 1029 году, великий князь помог брату военной силой — в походе против ясов, угрожавших Тьмутаракани. Во всех остальных случаях на подмогу приходил Мстислав, с помощью которого Ярослав сильно укрепил свое положение на северном и западном направлениях.
Во-первых, он покорил чудские племена, обеспечив Новгороду надежный выход к морю. Здесь был построен город-крепость Юрьев (современный Тарту).
Во-вторых, воспользовался смутой, воцарившейся в Польше после смерти Болеслава Храброго, и взял реванш за поражение 1017 года: разграбил города, отобрал назад Червеную Русь, взял в плен много поляков и расселил их по границе со Степью, где вечно не хватало людей.
Двоевластие завершилось весьма удачным для Ярослава образом. В 1036 году во время охоты Мстислав внезапно умер (точная причина его смерти неизвестна). Наследника великий воин не оставил, и все его владения без каких-либо осложнений перешли к киевскому князю.
Последнего из живых братьев, псковского Судислава, Ярослав на всякий случай посадил в темницу и забрал его удел себе.
Только теперь, обеспечив себе полное единовластие, Ярослав Мудрый вернул столицу в Киев.
Однако предстояло выдержать еще одно тяжелое испытание.
В том же 1036 году пришла большая орда. Мстислав умел договариваться с печенегами, или, что еще более вероятно, они опасались его ратной славы. Теперь же кочевники нагрянули в великой силе («бе же печенег бещисла»), и так стремительно, что Ярославу пришлось биться с ними прямо у киевских стен.
В центре, как обычно, встала варяжская дружина, по флангам — киевляне и новгородцы. Битва продолжалась до самого вечера и была очень упорной. Зато и победа получилась окончательной. Должно быть, печенеги собрали для удара все свои силы, потому что от этого поражения они уже не оправились. Уцелевшие вернулись в свои становья, после чего вся орда снялась и навсегда ушла из русских земель. Как пишет «Повесть», «бегают где-то и поныне» («прок их пробегоша и до сего дни»).
На самом деле основная часть печенегов перебралась в византийские земли, где эти кочевники доставили грекам множество хлопот, а на восточной границе Руси впервые за всю историю государства стало спокойно, и это феноменальное состояние длилось целую четверть века, пока Азия не исторгла из своего бездонного чрева новую угрозу — половцев. Но иметь с ними дело пришлось уже потомкам Ярослава. А он, начиная с 1036 года, был избавлен от опасности со стороны Степи и мог беспрепятственно заниматься развитием страны и европейской политикой.
Больше двух десятилетий шел Ярослав к своей цели, достиг ее, будучи уже стариком (тогда мало кто доживал до такого возраста), и судьба отвела ему еще довольно много времени на мирное государственное строительство. «Мирное», разумеется, лишь в том смысле, что войны шли не на русской территории, а за ее пределами, и лишь тогда, когда это было выгодно великому князю.
