Ковно местами были разрушены железнодорожные пути и телеграфные линии. В разгоревшихся боях германские добровольцы все-таки одержали верх. 13 февраля большевики внезапно атаковали в направлении на Олиту и Меречь [162]. Стоявшие там в охранении 1-й батальон 14-го добровольческого полка и 14-й эскадрон отошли в юго-западном направлении.
Для отвоевания потерянной территории 14 февраля из Гродно были подтянуты бывшие охранные части «Буг» [163], теперь – отряд Коппенфельса. Их атака, последовавшая на следующий день, увенчалась полным успехом. Олита была взята штурмом 21-м, 41-м и 47-м добровольческими батальонами под командованием капитана резерва Экхардта. 17-го отряд прорвался до Потеранце. Меречь взяли без особого труда. Одновременно бригада «Южная Литва» продвинулась на Вилькомир – Уцяны. Подтянутые к Ковно в качестве подкреплений части 45-й резервной дивизии так и не были задействованы. Попытка прорыва провалилась.
На южном фланге Ландверный корпус 14–15 февраля без происшествий передал район Волковыска полякам. После эвакуации штаба группы армий «Киев» корпус по соглашению с поляками должен был отойти за Августовский канал.
Между тем структура командования войсками на Востоке была переформирована. 15 января прекратило свою деятельность Главнокомандование на Востоке. На его место временно заступил центр связи Ставки в Кёнигсберге под командованием генерал-майора фон Секта [164], а с 26 января – командование по охране границы «Север» под руководством генерала фон Кваста, при начальнике штаба генерал-майоре фон Секте, с резиденцией сначала в Кёнигсберге, затем – в Бартенштейне. Помимо трех восточных корпусных управлений – 1-го, 20-го и 17-го, ему были подчинены разнообразные добровольческие соединения остатков бывшей армии на Востоке и тем самым и штаб 10-й армии.
Так как ее командующий после выполнения своей задачи еще в конце января вернулся на Родину и поля деятельности для штаба армии в Литве уже не было, 18 февраля последовали подчинение Ландверного и Смешанного, а теперь Добровольческого резервных корпусов непосредственно командованию «Север» и отправка штаба 10-й армии к месту его демобилизации. Перед отъездом командование армии еще раз заявило, что после прибытия выделенных подкреплений всякие инциденты, вроде того, что случился под Олитой, могут быть исключены за счет прочного занятия линии фронта. Рекомендовалось немедленно атаковать все отряды противника, которые попытаются укрепиться в промежутке между демаркационными линиями. Осторожность в особенности требовалась против поляков, явно придававших очень большое значение тому, чтобы прочно закрепиться в Гродно и Сувалках. Русские войска, силы которых на фронте армейским командованием оценивались в 25–30 тысяч человек, считали частями, уже измотанными боевыми действиями. Упорного преследования с их стороны ожидать не приходилось, напротив, предполагалось, что они явно попытаются продвинуться вперед без боя за счет большевистской агитации, а поляки будут до поры до времени связаны украинцами и русскими. По мнению штаба армии, возможности польских войск явно не соответствовали хвастливым претензиям их командования. Литовцы и белорусы, казалось, были настроены прогермански. Армейское командование насчитывало в своем подчинении до 11 тысяч человек. Для обеспечения со стороны Ковно было необходимо выдвинуть фронт 52-го генерального командования на одну линию с позициями Добровольческого резервного корпуса.
Обращалось внимание на ведущуюся в Ковно и Гродно большевистскую агитацию.
Боеспособность войск, их готовность нести службу оценивалась как «относительная», поскольку повсюду встречались как солдаты, так и унтер-офицеры, «стремящиеся обогатиться грабежами и угрозами, склонные к большевистскому влиянию и подкупу с их стороны».
Оба остававшихся в Литве штаба корпуса в последующие месяцы продолжали нести охрану на участках границы, ревностно занимаясь обучением и реорганизацией подчиненных им добровольческих формирований. Командование над ними приняли на себя генерал-майор граф Ламбсдорф (Ландверный) и генерал-лейтенант фон Эберхардт (Добровольческий резервный). После их укрепления и удаления всех неподходящих элементов из корпусов постепенно оформились самостоятельные смешанные бригады соответствующего размера: так, из Ландверного – бригады «Гродно» и «Олита», из Добровольческого резервного – бригады «Северная Литва» и «Южная Литва», из подчиненных 52-му генеральному командованию частей – бригада «Шавли». Окружная комендатура Сувалки образовала зародыш фрайкора «Дибич» [165]. Эти соединения, численность которых постепенно возросла с 25 до 30 тысяч человек, под общим командованием штаба Добровольческого резервного корпуса удерживали свои позиции вплоть до заключения мира. Только на юге в конце апреля по соглашению с поляками был оставлен Гродно. Боевые действия – за исключением описанных в другом месте боев бригад «Шавли» и «Северная Литва» – ограничились в основном рейдами патрулей и мелких передовых постов. Несколько более крупная операция бригады «Олита» (генерал-майор фон Пассов) 1 марта привела к изгнанию русских с их позиций у Дауги. Трудности, все еще возникавшие порой из-за спартакистских агентов и непокорных субъектов, которые, к примеру, периодически отказывались выходить на учения, были полностью преодолены энергичным вмешательством командования. Многократно возникавшие слухи о путче оказались беспочвенными.
Во время обострения ситуации накануне подписания мира [166] большая часть войск из Литвы была переведена в Западную Пруссию и там поступила под командование 17-го армейского корпуса.
Штаб Добровольческого резервного корпуса после заключения мира руководил процессом очищения территории Литвы южнее Немана, эвакуировав войска и запасы в полном спокойствии и без значительных инцидентов. После того как все добровольческие формирования были отправлены в свои гарнизоны, 15 сентября [167], спустя 10 месяцев после крушения, он, сумев выполнить свою неблагодарную миссию, был распущен.
8-я армия к началу революции [168]
Состояние войск 8-й армии к началу революции в целом можно описать теми же словами, что были использованы по отношению к частям остальных армий на Востоке [169]. 8-я армия подверглась большевистскому разложению в большей степени, в том числе в тылу, так как латышское и эстонское население еще с революции 1905 г. было в значительной мере заражено большевизмом [170]. К тому же в важнейших пунктах этой области – в Риге, Ревеле и Либаве – находились комиссии Советов, которые занимались якобы обменом пленных, а в действительности распространяли большевистскую пропаганду. Все попытки командования армии удалить эти комиссии с вверенной ему территории провалились из-за сопротивления правительства рейха.
Вторым источником разложения были флотские части в Ревеле, Виндаве и Либаве. По радиотелеграфу они еще 5 ноября получили известия о событиях во Флоте Открытого моря [171] и в военных портах на Родине и начали образовывать солдатские советы. Указание штаба 8-й армии Либавскому губернаторству немедленно и беспощадно подавлять всякие беспорядки, казалось, не нашло никакого отклика. 6-го числа сообщили, что там «офицеры флота ведут переговоры с матросами». В действительности Виннигу [172], впоследствии генеральному уполномоченному в Прибалтике, удалось еще раз воззвать к рассудку матросов.
