Вот эта светлая история…
Бедный сирота пастушок, по имени Кундуз, работал только за пищу. Люди не то чтобы презирали его за бескорыстие, но, по крайней мере, не замечали. Однажды владелец стада, которое пас Кундуз, задумал отправиться в Мекку. Много грехов было на душе этого богатея — пора было ему покаяться. Прибыв в Мекку, хозяин вскоре растратил все деньги. Можно себе представить положение человека, который привык жить на всем готовом, а тут вдруг оказался без денег да еще вдали от родного дома. Несчастный бродил по улицам Мекки и взывал к Аллаху, прося помощи. И тут вдруг встретил своего пастуха.
— Как ты здесь оказался, Кундуз? — спросил удивленный.
— Я часто бываю в Мекке, — ответил пастушок.
— Что ты мне сказки рассказываешь, — недоверчиво отозвался хозяин. — Тебя каждый день видят на пастбище с моими коровами!
— Я бываю здесь недолго, по велению Аллаха, — ответил пастушок. — Сегодня прибыл, чтобы вернуть вас домой.
Уже само появление пастушка в Мекке заставило хозяина наконец признать, что Кундуз не из простых, что он близок к Всемогущему.
— Что я должен сделать? — спросил он.
— Всего лишь закрыть глаза, — ответил пастушок.
Стоило хозяину закрыть глаза, как оба оказались дома, на родине…
С того случая зауважал хозяин Кундуза. Он хотел освободить его от трудной работы, но Кундуз не согласился.
— Аллах прислал меня на землю с тем, чтобы я искупил свои грехи, открылся он.
Недолго пожил удивительный пастушок. Когда он умер, на его похоронах собрались татары со всех окрестных деревень… Когда тело везли на кладбище, люди невольно угадывали, что Кто-то невидимый и всесильный сопровождает их. А когда покойника стали опускать в могилу, все вдруг услышали божественной красоты пение — это пели небесные ангелы!
С тех пор прошло много лет. Никто не следил за могилой пастушка — тем не менее она всегда пребывала в идеальном состоянии: ни соринки, ни травинки. Сие чудо продолжается по сей день…
УСАДЬБА МИНЕЙКИДорога в Видзы-Ловчинские как бы предвещает необыкновенную встречу. Она тянется по вершине длинной моренной гряды. По обе стороны ее — обширные долины, заросшие лесом, и болотины, во времена оные бывшие чудесными озерами. Когда-то эта дорога была вымощена булыжником и обсажена липами. Поэтому в жаркие дни на ней не было так пыльно, а в заснеженные зимы нечего было опасаться заносов… Теперь все изменилось: деревья спилили, а булыжник залили дешевым асфальтом. Вечный коридор пыли, висящий над грядой, символизирует «развитость» нашей с вами цивилизации.
Эта дорога приводит в усадьбу пана Минейки. Проклинаешь долгий путь, жару и пыль — но стоит попасть под тень старых деревьев, которые «видели» того самого Минейку, как все неприятности забываются.
Когда-то это место облюбовал эстет. Оно занимает вершину огромного холма. Здесь не надо было рыть каналы, чтобы пометить границы, — природа сама позаботилась, окольцевала холм водой, — оставалось только построить дом и посадить, как того требовала мода и обычай, парк. И это сделали с тем умением, которое до сих пор вызывает восхищение.
Деревья в парке Минейки посажены рощицами. Здесь есть роща лиственниц, роща кленов, даже роща дубов… Парк был разбит на множество живописных уголков, каждый из которых имел свое название: «Беседка пани Эвелины», «Генеральская роща», «Могилка Евы и Зазы». Здесь произрастали редкие деревья: дуб горный, дуб скальный. Перед домом был высажен остролистный клен Шведлера.
Береговой откос содержали открытым. По краю его проходила дорожка. Аллей парк не имел — зато в одном месте для чего-то посадили сплошную стену лип. Липы так разрослись, что представляют собой Гулливеров частокол…
Я попал в парк в тот момент, когда во всю сияло солнце и… лил дождь. То тут, то там драгоценными ожерельями блестела паутина; глаза слепили взмокшие верхушки деревьев. Дышалось легко, как в баньке.
Впервые усадьба упоминается в XVI ст. Тогда владельцем ее был ловчий[18] Ян Нарушевич.
Потом, уже в середине XVII в., она два столетия принадлежала Вавжецким. При Станиславе Вавжецком в конце XVIII в. здесь заложили дом, который сохранился до нашего времени.
Главный вход дома оформлен портиком на четырех узких колоннах. В 1900 г., когда хозяевами усадьбы уже были Минейки, дом реставрировал Тадеуш Растваровский. Этот пристроил к нему со стороны озера арочную галерею. Про дом известно, что он был богато обставлен. Стены имели росписи. Полы были паркетные, а печи покрыты кафелем. Помещение украшала мебель в стиле Людовика XV и Людовика Филиппа. На стенах висели картины французской и голландской школ.
Белый дом был как бы врезан в береговой откос. С одной стороны он имел один этаж, зато с другой, той, что «смотрела» на озеро, два. Арочная галерея имела спуск, оформленный мощными гранитными ступенями. С галереи открывался вид на озеро Дворное.
Дом этот выглядит жильем богатыря. Казалось, его хозяин не мог жить в другом строении, потому что голос его, грузное многопудовое тело и топот могли развалить обыкновенное жилище… Изнутри дом отремонтирован (теперь в нем школа). Но старины в интерьере уже нет: полы застелены дешевым линолеумом, а настенная живопись закрашена…
5 августа 1816 г. в этом доме умер генерал-лейтенант Томаш Вавжецкий, государственный деятель Речи Посполитой, активный политик, один из руководителей восстания поляков 1794 г.
После Вавжецких владельцами усадьбы стали Минейки…
Минейки оставили по себе добрую память. Род этих господ канул в вечность во время Первой мировой войны.
Начну с того, что Видзы-Ловчинские при Минейках наведывал сам Адам Мицкевич. В 1829 г. он приезжал к своему дяде Маевскому и заглядывал сюда. Едва ли великого поэта мог привлечь кошелек Минейки или только воспоминания юности. Наверное здешнего хозяина отличала какая-то одаренность. Поэт видел этот дом, это озеро, эти купы деревьев. И разве не вдохновляет теперь всякого прибывающего сюда мысль, что в этом старинном гнезде когда-то прогуливался гений!
Еще о Минейках известно по празднику, который они устраивали ежегодно, приурочивая его ко дню Св. Троицы. Об истинном происхождении праздника догадываешься, когда узнаешь, что впервые он проведен в год освобождения крестьян от крепостного права… В тот день, чтобы порадовать своих бывших крепостных, Минейки приказывали заколоть двух, а то и трех быков и ставили несколько ведер водки. Видзовские тоже хаживали на эти угощения, которые в народе еще называли «пойти на быка». Быка готовили целиком, на вертеле. Всякий сам должен был отрезать кусок мяса — столько, сколько мог съесть. Праздник так полюбился, что даже когда Минейков не стало, народ продолжал собираться. Сбор проходил в роще Сечинка. Самые деловые торговали водкой и закусками. Шумное веселье в Сеченке обычно заканчивалось беспорядками. При этом больше всего доставалось… самым деловым.
В парке и сейчас находится камень, на котором можно разобрать слова: «Eva» и «Zaza». Об этом камне рассказывают историю, не поверить в которую просто невозможно. Будто бы пан Минейко был страстным любителем лошадей. Эстет по натуре, он часами мог любоваться их стройностью и грациозностью. У него была кобыла Ева. Куда бы пан ни направился, он запрягал только эту лошадь. От Евы не отставала дворовая собачка по кличке Заза. Однажды Ева сломала ногу. Пан пытался вылечить кобылу — но безуспешно. Пришлось ее застрелить. Кобылу похоронили в парке, недалеко от въездной брамы, в тени грецких деревьев. Как только это исполнили, Заза затосковала. Никакие лакомства и посулы пана и его семейных не действовали на бедную собачку. Неожиданно она сдохла. Ее похоронили рядом с могилой кобылы. Вот тогда-то и появился камень с надписями…
Рядом с усадьбой за высохшим озером круто вверх забирает могучая горка. Если в прошлом в этих местах была стоянка древних, то эта горка должна была считаться у них святой. Древние молились у ее подножия и приносили на ее вершине жертвы богам. С горки во все стороны открываются дали. Когда взбираешься сюда, то вспоминаешь Адама Мицкевича. Он тоже оглядывал отсюда просторы…
ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ СВЕДЕНИЙКак полагают ученые мужи, первопоселенцами здешнего края в послеледниковый период были финно-угорские племена. В период «крещения» они еще обитали здесь, заселяя высокие обводненные холмы, городища. Таких городищ на Освейщине множество: и в Дубровно, и в Урагове, и в Чапаевском.
Есть предположение, что аборигенов[20] первыми потеснило свободолюбивое и воинственное племя семигалов. Главным опорным пунктом нового своего края те сделали Освею, а центральным городищем гору Городок на острове Освейского озера.
