Русские не раз отдавали дань мужеству моряков, прошедших эти испытания. После одного из боев, который выдержал английский конвой, знаменитый советский военный корреспондент Илья Эренбург писал в газете «Красная Звезда»: «В боях с немцами победил несокрушимый дух англичан. Слава английским морякам! Они привозят танки, бомбы, снаряды и зерно тем, кто борется за свободу».
Советское правительство также высоко оценивало мужество английских моряков торгового флота. В прошлом году морской атташе США в Мурманске сообщил, что советские власти вручают капитану каждого торгового судна, прибывающего в этот порт, чеки на дополнительную месячную оплату на каждого члена команды.
Начиная с первых, в конце 1941-го, всего 19 конвоев американцев, англичан и союзников были отправлены в Мурманск и Архангельск до конца 1942 года. К концу лета обстановка несколько улучшилась. Был случай, когда 75 английских, американских и канадских военных кораблей успешно эскортировали большой конвой для Мурманска, понеся при этом незначительные потери по сравнению с теми, которые были раньше в том же году. По сообщению английского Адмиралтейства, во время этого рейса погибли 2 крейсера и 10 эсминцев. Еще несколько кораблей пострадали в боях и смогли вернуться в строй через несколько недель или даже месяцев.
К концу первого периода исполнения Московского протокола, к 30 июня 1942 года, мы, в общем, выполнили обещанный объем поставок в ценовом выражении, хотя в их числе были предметы, не внесенные в самый протокол, которые русские просили у нас на более позднее время. Фактически примерно только четыре пятых требуемых грузов было отправлено в Россию. Но из этого количества многое не дошло по назначению. Часть этих грузов потонула, некоторую часть пришлось разгрузить в Англии и ждать много месяцев, пока будут организованы конвои для отправки всего в Россию.
Мы затратили много сил, чтобы наладить более безопасный путь через Персидский залив и Иран, но только с осени 1942-го удалось организовать этим путем действительно значительные поставки. И все же в Россию было доставлено достаточно военных материалов, имевших реальную ценность для летней кампании 1942 года.
К середине этого года мы отправили туда более 2000 легких и средних танков и 1300 самолетов. Число средних и легких танков по протоколу было разделено примерно в равной пропорции. Англичане послали даже больше нашего: 2400 с лишним танков и более 1800 самолетов.
Согласно Московскому протоколу в Россию поступали истребители Пи-40 «Кэррис», североамериканские Б-25 «Митчелз», пикирующие бомбардировщики «Дуглас ди-би 7», а позднее — бомбардировщики Эй-20. Для русского фронта требовались прежде всего операции среднего и ближнего радиуса действия в целях поддержки наземных войск, а также обстрела из пулеметов и бомбардировок войск противника, сконцентрированных у линии фронта. Представители Америки, которым случалось беседовать с пилотами-красноармейцами, рассказывали мне, что на русских огромное впечатление произвели боевые качества наших Эй-20 в таких операциях.
Для бомбардировок на более дальних расстояниях они признали очень надежными наши Б-25. А Пи-40 использовались для боевых операций во время обороны Москвы и для защиты других городов от нацистских бомбежек. Примерно с середины 1942-го из Америки в Россию стали поступать «Аэрокобры» Пи-39, сразу же ставшие очень популярными среди красных летчиков. Капитан Рикенбэкер рассказывал мне по возвращении из России этим летом, что посетил две советские эскадрильи на Орловском фронте (Orel front: возможно, имеется в виду Брянский фронт. — Перев.), полностью укомплектованные самолетами Пи-39. У одного молодого летчика-истребителя, с которым он разговаривал, было на счету 27 сбитых нацистских «фокке-вульфов» и «мессершмиттов». Этот летчик рассказывал, что на Пи-39 можно одержать победу над любым из них.
Наши грузовики с самого начала принесли значительную пользу делу снабжения Красной Армии, хотя первоначально нам было трудно обеспечить их достаточным количеством специальных шин, чтобы они могли проходить по снегу и грязи. Кроме того, русские сразу оценили джипы. Они просили также мотоциклы с колясками, но, как я писал послу Литвинову в январе 1942-го, наша собственная армия почти исключительно пользуется джипами, а не мотоциклами с коляской. Мотоциклы с коляской производить было долго, а производство джипов было уже налажено. Русские решили попробовать и вскоре пришли к заключению, что у нашей армии были основания ценить эти машины. Они так хорошо показали себя на грязных, труднопроходимых русских дорогах, что вскоре Красная Армия попросила их снова. С тех пор мы отправили в Россию боле 20 000 джипов.
В прошлом году, когда один корреспондент Ассошиэйтед Пресс решил посетить артиллерийский полк на Центральном фронте, водитель вез его на джипе в штаб полка по бездорожью. Во время этой тряской езды корреспондент спросил у водителя-красноармейца, как ему нравится эта небольшая, выносливая машина, тот ответил одним словом:
— Замечательно (слово написано по-русски латинскими буквами. Перев.).
За исключением указанных самолетов, танков, грузовиков и джипов мы до сих пор относительно мало посылали в Советский Союз военных материалов. Другое дело — полевые телефоны и телефонные провода. Важной причиной, почему советской армии удалось сохранить хорошие коммуникации по всему фронту в 2000 миль, было то обстоятельство, что мы отправили в Россию 189 000 полевых телефонов и свыше 670 000 миль проводов — достаточное количество, чтобы 27 раз обернуть ими Землю.
И еще колючая проволока, которой мы поставили 45 000 тонн, или 216 000 миль. Интересно отметить, что с осени 1942-го советским войскам уже не требуется колючая проволока в больших количествах — теперь она нужна нацистам.
И еще один вид вооружений, который высоко оценили красноармейцы, — наш автомат «Томсон-45», или просто «томми». До конца июня 1942 года мы отправили в Россию 75 000 таких автоматов и еще почти столько же с тех пор. Русские солдаты с их помощью убили несметное число нацистов.
Хотя сапоги, отправленные нами в Россию, не относятся к боеприпасам, они тоже сыграли свою особую роль в укреплении Красной Армии. Каждый, кто видел фотографии пленных нацистских солдат на русском фронте, с отмороженными гангренозными ногами, поймет, как важно иметь подходящую обувь, чтобы там воевать. У Красной Армии должна быть обувь, позволяющая ходить по сугробам, выносить крайне холодную русскую зиму, а также осеннюю и весеннюю распутицу и топкую грязь.
Значительная потеря скота в результате компании 1941 года привела к крайней нехватке кожи в России, и мы, согласно Московскому протоколу, отправили туда 10 500 тонн сапожной кожи. Но русским заводам, даже при такой помощи, трудно удовлетворить нужды Красной Армии, и мы отправили туда еще 1,5 миллиона пар армейских сапог, и целых 3 миллиона — англичане.
Красная Армия сделала запрос, не можем ли мы кроме стандартных сапог изготовлять для них «вытяжные» (слово написано по-русски латинским шрифтом. — Перев.) — высокие кожаные сапоги русского типа, замечательные по водонепроницаемым свойствам, которые столетиями делали в России вручную, удобные прежде всего во время таяния снега и льда. Мы стали искать способ организовать фабричное производство таких сапог. Это было нелегко, но все же мы нашли человека, знающего об этом буквально все, — бывшего главу царской обувной фабрики. Мы его спросили, не поможет ли он делать обувь для Советского Союза. Он взялся за эту работу, и машинное производство этих сапог стало быстро налаживаться. Теперь их носят красноармейцы.
Роль поставок вооружений Красной Армии по ленд-лизу во время боев с Германией летом 1941-го трудно оценить верно. Если говорить о нехватке в России конкретных военных материалов и техники, как грузовиков или телефонов, то ленд-лиз сыграл тут важную роль. Но в целом объем поставленных нами военных материалов не слишком велик. Мы знаем, что американская техника сослужила хорошую службу в обороне Сталинграда. Но прямо скажем: у нас нет подробных сведений о той пользе, какую принесло в том году наше оружие русским.
В 1942 году русские и мы только учились работать вместе, как союзники, и было бы глупо делать вид, что наши отношения с Россией с самого начала были столь же дружественными и откровенными, как с Англией и Китаем. Мы не просили у русских подробной информации об их армии или о положении внутри страны, чего мы всегда ожидали от других стран, получавших помощь по ленд-лизу. Да и трудно было бы получить подобную информацию, помня наше взаимное недоверие в предыдущие годы.
По-моему, близость наших взаимоотношений с Советским Союзом надо оценивать, не сравнивая их с теми, с кем у нас были дружеские отношения на протяжении десятилетий, но исходя из того расстояния, которое мы вместе прошли за два с небольшим года после нападения Германии на Россию. В этом смысле и мы, и они прошли большой путь за короткое время. Теперь мы видим, как тесно связаны наши национальные интересы.
