Ознакомительная версия.
Приоритетом Всеволода было устранение переяславского князя Андрея, на место которого он пытался посадить своего брата. Осуществление этого плана позволило бы убрать Мономашичей из «Русской земли», все три составные части которой в этом случае оказались бы в руках потомков Святослава Ярославича. Впрочем, сначала Всеволод попытался решить дело мирным путем и предложил Андрею княжеский стол в Курске, оставшийся вакантным после смерти его брата Глеба Ольговича. Но Андрей оказался не таким безвольным, как Вячеслав. Посовещавшись со своими дружинниками, он заявил киевскому князю: «Лучше мне смерть с дружиной на своей отчине и дедине принять, нежели курское княжение; отец мой в Курске не сидел, но в Переяславле, хочу на своей отчине смерть принять. Если тебе, брат, не довольно волости всей земли Русской держать, а хочешь этой волости, то убей меня [и будет] тебе волость, а живым не уйду из своей волости, что не удивительно для нашего рода, также и прежде было». После этого Андрей — а скорее всего, враждебно настроенный к Всеволоду летописец — привел в пример Святополка Окаянного: «Разве не за волость Святополк убил Бориса и Глеба? А сам разве долго жил? Но и здесь жизни лишен, и там мучим вечно»{316}.
Заявление Андрея не возымело никакого действия на Всеволода, который в ответ отправил к Переяславлю войско вместе со своим братом Святославом, но так как дружинники Андрея смогли нанести ему поражение и обратить в бегство, то уже на следующее утро Всеволод был вынужден вступить в мирные переговоры. Правда, в этот момент он мог бы захватить Переяславль без всякого труда, поскольку в городе вспыхнул пожар, но не решился воспользоваться ситуацией и по заключении мира вернулся в Киев. Через некоторое время он примирился с Вячеславом Владимировичем и Изяславом Мстиславичем. Однако проблемы киевскому князю продолжал создавать самый неспокойный из Мономашичей — Юрий Владимирович.
Из Новгородской I летописи известно, что «в год 6647 (1139) пришел князь Юрий из Суздаля к Смоленску и позвал новгородцев на Киев, на Всеволода, и не слушали его. И тогда бежал Ростислав в Смоленск, к отцу, из Новгорода, месяца сентября в 1-й день». Попытка привлечь Новгород к борьбе против Всеволода не только провалилась, но и привела к противоположному результату: так как Новгородская республика теперь была «вольна в князьях», новгородцы «послали в Киев за Святославом Ольговичем, взять клятву, и был мятеж в Новгороде, а Святослава долго не было» (он был занят в кампании против переяславского князя и сел на столе лишь 25 декабря 1139 г.){317}.
Юрий был вынужден довольствоваться тем, что по дороге из Смоленска в Суздаль захватил Новый Торг (Торжок), через который в город на Волхове шли товары из Северо-восточной Руси, и устроил Новгороду экономическую блокаду, что, по всей видимости, и вызвало «мятеж» в городе. После вокняжения Святослав стал разбираться с приверженцами Всеволода Мстиславича, из-за чего «начали восставать новгородцы на вече на Святослава за его злобу», а он, послав к брату, заявил, что не хочет больше княжить у этих людей. Из Киева в город на Волхове был отправлен воевода Иван Войтишич, который «просил у них мужей лучших и, поймав их, привел к Всеволоду»{318}. В Новгородской I летописи уточняется, что в 1140 г. в заточение в Киев сослали уже известного нам Константина Микулинича, затем в оковы были посажены еще шесть «мужей»{319}.
Как видно, методы Всеволода и его брата мало чем отличались от авторитарной политики Владимира Мономаха. Однако стремление Святослава поскорее распрощаться с титулом новгородского князя сыграло с Ольговичами злую шутку. Пока посольство во главе с новгородским первоиерархом Нифонтом находилось в «Русской земле», откуда они должны были привезти на смену Святославу его племянника, сына Всеволода, князь, видимо опасаясь попасть под арест подобно своим предшественникам, бежал из Новгорода вместе со своим главным приверженцем, посадником Якуном Мирославичем{320}, который, однако, был пойман вместе со своим братом, избит едва ли не до смерти и возвращен в Новгород, где его, согласно принятой в то время практике, сбросили с моста в Волхов, а после того, как он выжил, сослали в заточение в Чудскую землю.
Эти события вызвали гнев Всеволода, который задержал находившегося в Киеве епископа, послов и купцов, а новгородцы, просидев семь месяцев без князя, вновь призвали Ростислава Юрьевича. Это привело к столкновению между Юрием и Всеволодом, в результате которого «взял города Юрьевы Ольгович, и коней, и скот, и овец, и обоз»{321}. Конфликт вокруг Новгорода удалось урегулировать лишь в 1142 г., когда туда был отправлен Святополк Мстиславич — компромиссный кандидат, устроивший Ольговичей, Мономашичей и новгородцев; он продержался на новгородском столе до 1148 г., но в конце концов тоже испортил отношения с жителями, которые убедили киевского князя «вывести» Святополка на Волынь «злобы его ради»{322}.
Сближение Всеволода Ольговича с Мстиславичами (на сестре которых он был женат) и их дядей Вячеславом, наметившееся в начале 1140-х гг., привело его к столкновению с собственными братьями. Игорь Ольгович попытался занять Переяславль, который после смерти Андрея Владимировича в январе 1142 г. Всеволод предложил Вячеславу в обмен на Туров, а после его отказа от переяславского стола — Изяславу в обмен на Волынь[8]. Эти мероприятия должны были упрочить власть Всеволода на правом берегу Днепра, но то обстоятельство, что князем-наместником каждый раз становился его старший сын Святослав, вызвало недовольство младших Ольговичей, которые стали добиваться расширения своих владений. Договориться с братьями Всеволоду удалось лишь после того, как он объявил преемником на киевском столе старшего из них — Игоря.
Всеволод понимал, что для упрочения своей семьи в Киеве, захваченном силой, он должен обеспечить своему преемнику не только лояльность других князей, но и поддержку киевского населения, поэтому попытался добиться и того, и другого. В 1145 г. на встрече в Киеве князь заставил Святослава Ольговича, Владимира Давидовича и Изяслава Мстиславича принести присягу Игорю как своему будущему преемнику. При этом Всеволод прямо сослался на прецедент, созданный Мономахом и его сыновьями: «…Владимир посадил Мстислава, сына своего, по себе в Киеве, а Мстислав — Ярополка, брата своего, а я говорю: “Если меня Бог возьмет, то я по себе даю брату своему Игорю Киев”»{323}.
Годом позже, когда Всеволод находился при смерти в Острове под Вышгородом, он «призвал к себе киевлян и начал говорить: “Я очень болен, а вот вам брат мой Игорь, возьмите его”. Они же сказали: “Княже, ради себя возьмем”. И взяв Игоря в Киеве, пошли с ним под Угорское и созвали киевлян всех. Они же все целовали ему крест, говоря: “Ты нам князь”, и взяли его лестью. На следующий же день поехал Игорь к Вышгороду и целовали ему крест вышгородцы»{324}. Одновременно Всеволод послал к Изяславу Мстиславичу и Владимиру Давыдовичу, чтобы напомнить им о присяге Игорю, и, получив ее подтверждение, скончался 30 июля или 1 августа 1146 г.
Тем не менее, несмотря на все усилия князя, его преемник продержался на киевском столе всего лишь тринадцать дней, так как быстро лишился популярности у киевлян, не дав им разграбить двор княжеского управителя (тиуна) Ратши, которого горожане обвинили перед Святославом Ольговичем вместе с вышгородским тиуном Тудором в том, что «Ратша погубил Киев, а Тудор — Вышгород». В соглашение с недовольными вошли тысяцкий Улеб и воевода Иван Войтишич, которые, получив от нового князя утверждение на прежних должностях, тайно призвали Изяслава Мстиславича, отказавшегося от переговоров с Игорем и начавшего готовить вторжение на территорию Киевской земли.
Переправившись через Днепр, Изяслав, по сохранившемуся в Ипатьевской летописи свидетельству, заявил, что Всеволода «имел в качестве брата старейшего, поскольку он мне брат и зять, старше меня, как отец, а с этими как мне Бог даст и сила животворящего креста: либо голову свою положу перед вами, либо обрету престол деда своего и отца своего»{325}. Из этого заявления ясно, что пребывание в Киеве Ольговичей Изяслав рассматривал как временное явление и не собирался отказываться от реализации своих «отчинных» прав, несмотря на то что новый киевский князь располагал по отношению к нему таким же генеалогическим приоритетом, как и его предшественник.
После того как войска Изяслава появились в окрестностях города и Игорь приготовился к сражению, киевское ополчение, во главе которого стояли Иван Войтишич, тысяцкий Улеб и другие участники заговора (среди них Ипатьевская летопись называет воевод Лазаря Саковского, Василия Полочанина и Мирослава, внука Хилича), сложило знамена перед Изяславом. Несмотря на то что Игорь, по словам летописца, «не впал в смятение и пошел против Изяслава», его дружина была разбита, а конь во время бегства увяз в болоте у Дорогожича, так что его взяли в плен и заключили сначала в Выдубицком монастыре, а затем в «порубе» монастыря Святого Иоанна в Переяславле.
Ознакомительная версия.
