Ознакомительная версия.
В жизни фабрично-заводских рабочих землячества играли куда меньшую роль, и это имело далеко идущие социальные последствия.
Откуда прибывали в Петербург промышленные рабочие?
Прежде всего, следует выяснить: имелась ли связь между родиной крестьян-мигрантов и выбором ими профессии фабрично-заводского рабочего? Существовал ли регион, поставлявший в Петербург по преимуществу промышленных рабочих?
Ответ на этот вопрос можно получить только на основании косвенных данных. Городские переписи (за исключением одной, произведенной в 1869 г.) не дают сведений о распределении лиц, занимающихся определенной профессиональной деятельностью по месту их рождения.
Согласно данным переписи 1869 г., среди фабричных рабочих основных специальностей в Петербурге было непропорционально много крестьян Тверской, Смоленской, Витебской, Новгородской губерний. Среди мужчин-ткачей крестьянского происхождения тверичи составляли 25,9 % (17,6 % – среди всех крестьян-петербуржцев), смоляне – 16,4 % (3,0 %), новгородцы – 7,5 % (6,8 %) а ярославцы, например, только 10,8 % (25,8 %); среди металлистов тверичи – 25,4 %, ярославцы —11,8 %, новгородцы – 11,2 %. Среди ткачих первенствовали уроженки Витебской – 18,8 %, (3,9 %), Тверской – 16,7 % (15,0 %), Смоленской – 14,4 % (3,0 %) губерний, среди табачниц – Тверской (22,9 %), Петербургской – 18,1 % (17,2 %), Новгородской – 17,0 % (13,7 %).
Некоторые статистические выводы о региональном распределении крестьян – промышленных рабочих можно сделать и на основании городских переписей 1881–1910 годов. В них содержатся данные о распределении крестьян по губерниям приписки отдельно по городским и по пригородным участкам (перепись 1881 г., единственная из городских переписей, дает и распределение количества крестьян, приписанных к различным губерниям по частям и участкам; к ее результатам мы обратимся далее). Между тем, доля промышленных рабочих в пригородных участках значительно выше, чем в городских. Так, в 1900 г. на одного хозяина предприятия приходилось работников: по «большому» Петербургу в целом 10,0, в Шлиссельбургском участке —15,4, в Петергофском – 18,7 (здесь за Невской и Нарвской заставами жило более 80 % населения пригородных участков). По главным промышленным специальностям эта доля еще выше: в 1900 г. в пригороде жило 15,7 % всех крестьян-мужчин и 15,9 % крестьянок, но 29,0 % всех ткачей и 31,6 % всех ткачих Петербурга, 24,6 % машиностроителей, 39,5 % металлистов.
В промышленных пригородах жило непропорционально много тверичей, новгородцев, а особенно псковичей, смолян, витебцев (в 1900 г. – 50,2 % крестьян и 51,5 % крестьянок, в 1910 г. соответственно – 49,3 % и 50,0 % крестьян в пригородах было уроженцами этих губерний).
В 1881 г. в тех городских участках, где было большое количество фабрик (Василеостровская 3-я – Гавань и Голодай; Нарвская 3-я – южнее Обводного канала; Выборгская 2-я – набережная Большой Невки), жило непропорционально много крестьян из тех же губерний, что и в промышленных пригородах.
Эти данные подтверждаются и другими источниками. Обследование 11 295 петербургских текстильщиков в 1902 г. дало следующие результаты: в Тверской губернии родилось 26,0 %, в Псковской – 12,8 %, в Петербургской – 11,8 %, в Смоленской – 9,5 %, в Витебской – 8,7 %, в Новгородской – 5,8 %, в Рязанской – 4,9 %, в Московской – 3,8 %, в Калужской – 3,1 %, в Ярославской – 3,0 %, в Тульской – 2,3 %, в остальных – 8,3 %[263].
70 % рабочих Трубочного завода в начале века были выходцами из Псковской и Смоленской губерний. Далее «нисходящим» порядком следовали уроженцы Рязанской, Тверской, Ярославской и Витебской губерний[264]. На Путиловском заводе из 9 тысяч рабочих в 1900 г. 2 тысячи составляли тверичи, 0,75 – псковичи, 0,7 – смоляне, 0,6 – новгородцы[265].
Нами были также проанализированы «черные списки», составлявшиеся петербургским «Обществом фабрикантов и заводчиков»[266]. Списки включали наиболее активных забастовщиков, членов профсоюзов и прочие нежелательные элементы (табл. 7.2). Они рассылались администрации и владельцам предприятий.
Все вышесказанное приводит к выводу: наиболее связаны с промышленным производством были крестьяне Псковской, Смоленской, Витебской и Тверской губерний. Зона преимущественной миграции рабочих на фабрики и заводы Петербурга охватывала северо-запад Тверской губернии, северо-восток Смоленской, север Псковской и Витебской губерний.
Между тем, как раз уроженцы этих губерний имели наименьшие традиции земляческой сплоченности. Смоляне, псковичи и витебцы, например, так и не основали в Петербурге своих благотворительных обществ. Тверичи, самые многочисленные из мигрантов, объединились позже ярославцев и костромичей. Смоленская, Псковская и Витебская губернии по сравнению с другими давали наименее грамотных и профессионально подготовленных мигрантов. Среди уроженцев этих губерний в Петербурге меньше всего старожилов и больше – недавних мигрантов.
Ярославская, костромская, коломенская, кашинско-калязинская, архангельская, олонецкая земляческие общины имели давние и установившиеся связи со столицей, восходящие еще к временам крепостного права. Про губернии же, дававшие Петербургу в начале века по преимуществу промышленных рабочих, еще в 1877 г. писали так: «Несмотря на значительные цифры дефицита хлеба, население западных губерний не обнаруживает склонности к отходу». Отмечалась «малоспособность белорусов и псковичей к техническим занятиям и отсутствие в них предприимчивости». «Пскович, – писал исследователь, – в стороне на петербургской трудовой арене, где на его долю достаются самые нехитрые и грязные работы. В Петербурге пскович прежде всего тряпичник и собиратель бытового стекла, а витебляне преимущественно занимаются очищением нечистот»[267].
Таблица 7.2. Территориальное распределение рабочих, попавших в «черные списки»
Налицо первое важное отличие рабочих и ремесленников в отношении к земляческим общностям. Первые отходили из районов, где профессионально-территориальная специализация была значительно слабее.
Вопрос о соотношении потомственных пролетариев и недавних крестьян среди столичного пролетариата конца XIX – начала XX веков является спорным. В советской исторической науке (и даже прежде, в полемике между народниками и марксистами) он был идеологически маркирован. Иначе говоря, идеологический заказ со стороны руководящих инстанций был на потомственного и сознательного пролетария. Так, Л. М. Иванов писал, что в России к 1917 г. преобладали потомственные рабочие[268], С. Н. Семанов и Э. Э. Крузе считали, что в начале XX века большинство рабочих Петербурга были кадровыми, то есть порвавшими всякие связи с деревней[269].
Подтвердить или опровергнуть этот взгляд довольно трудно. Проблема, как уже говорилось выше, в том, что городские переписи после 1869 г. не дают распределения профессий ни по сословному происхождению, ни по месту рождения. Поэтому любые выводы в данном случае могут основываться только на косвенных источниках.
Сторонники преобладания кадровых рабочих в столице ссылаются обычно на тот факт, что в Петербургской губернии (по данным промышленной переписи 1929 г.) среди рабочих, начавших работать на заводах до 1905 г., потомственными пролетариями были 43,1 %, выходцами из крестьян – 52,0 %, причем землей владело 17,6 %. Для тех же, кто начал свой трудовой путь в 1906–1913 гг., соответствующие цифры – 52,2 %, 42,0 %, 14,5 %[270]. Но здесь речь идет не обо всех дореволюционных рабочих, а лишь о тех из них, кто пережил эпоху революционных бурь и разрухи и остался в Петрограде – Ленинграде. Ясно, что среди них должны были преобладать люди, укорененные в городе. Это же обстоятельство подрывает доказательность данных, основанных на промышленной переписи 1918 г.: в 1897 г. землей владело 16,9 % рабочих Петербурга, в 1918 – 8,7 %[271].
После революции значительная часть питерских рабочих исчезла из города. Из 406 312 промышленных рабочих, числившихся в Петрограде на 1 января 1917 г., к 1 января 1919 г. осталось 134 345 (безработных было около 10 тыс. человек)[272]. Даже учитывая мобилизованных в Красную армию, такое падение численности невозможно объяснить, если не учитывать сохранившуюся для большинства из них возможность возвращения на родину – в деревню. В 1918 г. специально занимавшийся изучением демобилизации труда в Петрограде С. Г. Струмилин отмечал «огромное значение для страны расселившихся по ней 300 000 петроградских апостолов революции»[273].
Опираясь на данные городских переписей, на материалы фабричных инспекторов и некоторые другие статистические сведения, Э. Э. Крузе приходит к выводу, что в 1912–1913 гг. 60 % всех петербургских рабочих порвали связь с землей[274]. С. Н. Семанов на основе материалов обследования петербургских ткачей, проведенного в 1902 г., утверждает, что уже в начале века на предприятиях города преобладали кадровые рабочие[275].
Ознакомительная версия.
