По мнению исследовавшего литовско-московские взаимоотношения этого периода И. Б. Грекова, "направленное на преодоление феодального сепаратизма, а также на активизацию противодействия ордынскому натиску, сотрудничество Витовта, Василия и Киприана оставалось… весьма заметным фактором общественной жизни Восточной Европы и в середине 90-х гг. XIV в.".[633] Но при этом он рассматривал события 1396–1398 гг. главным образом с точки зрения "активизации закономерных процессов феодальной концентрации русских земель", где в тот период, по его мнению, ведущая роль принадлежала Великому княжеству Литовскому.[634] Между тем источники позволяют выяснить антиордынскую основу этих процессов и определяемый ею характер взаимоотношений обоих государств уже с конца 1395 г., когда, в частности, была прекращена выплата регулярной ордынской дани Московским княжеством, о чем напоминал Едигей Василию I в 1408 г. [635] Одновременно Василий I решительно пресек попытку нижегородского князя Семена Дмитриевича и ордынского царевича Ентяка возвратить под свою власть Ниже- /143/ городское княжество, включенное в состав московских владений. При этом московское войско проникло во владения Орды в Поволжье, где, овладев ордынскими городами Булгаром, Жукотиным, Кременчуком, Казанью и, повоевав "землю татарьскую", возвратилось "с многою корыстью".[636]
Осенью 1395 г. в военный конфликт с Ордой вступило и Великое княжество Литовское, о чем в белорусско-литовских летописях сообщается так: "сам великый князь Витовт поиде на Подоль[ск]ую землю, а князю Скиргайлу повелђ ити с Киева к Черкасом и к Звенигороду. Князь же великыи Скиргаило Божею помочю и великого князя Витовта повелђнием възял Черкасы и Звенигород и възвратися пакы к Кыеву".[637] Таким образом, летописец отнес поход Скиргайла на Черкассы и Звенигород ко времени подавления Витовтом сопротивления удельных князей, непосредственно связав его с походом войск Витовта в Подольскую землю против князя Федора Кориатовича. М. Стрыйковский, почерпнув известие о походе Скиргайла из данного источника, объяснил его причину нежеланием Владимира Ольгердовича сдавать Черкассы, Канев и Звенигород новому киевскому князю.[638] Мнение М. Стрыйковского прочно укоренилось в литературе и до сих пор встречается в отдельных работах. Между тем в данном летописном сообщении, несомненно, имеет место контамитация двух событий: подчинение Витовтом своей власти Подольской земли в 1393 г. и более поздние антиордынские действия Скиргайла на южной окраине Киевского княжества, характер и время которых определяются на основании конкретных фактов и обстоятельств. Наиболее существенное из них – это то, что южная часть Киевской земли (Поросье и Звенигородщина) до середины 1395 г. находилась не под властью киевского князя, а в непосредственной зависимости от Орды. В пользу этого мнения свидетельствуют отсутствие каких-либо подтверждений принадлежности указанной территории к Киевскому княжеству на протяжении 70-х и первой половины 90-х г. XIV в. и некоторые факты из рассказа персидских авторов о походе Тамерлана в Среднее Поднепровье летом 1395 г., когда, преследуя Таш-Тимура, Тамерлан "снова повел войско в набег (илгар) и, дойдя до местности Манкермен[639] (Киева – Авт.) в стороне реки Узи (Днепра. – Авт.), разграбил область Бек-Ярыка и все хозяйство их".[640] "Баш-Тимур-оглан и Актау бежали и, переправившись через реку Узи, вступили в улус Хурмадая, люди которого были их врагами… Повернув от реки Узи, Тимур счастливо направился на русских".[641] Отсюда следует, что летом 1395 г. в непосредственной близости от Киева находились ордынские владения: на Левобережье – "область" ордынского князя Бек-Ярыка и на /144/ правом берегу Днепра – улус Хурмадая, в состав которого входило, видимо, и Поросье со Звенигородом. В связи с этим цель похода Скиргайла на Черкассы, Звенигород и, по свидетельству М. Стрыйковского, Канев, как можно судить, состояла в возвращении под свою власть отторгнутых некогда Ордой южных территорий Киевского княжества. По всей вероятности, поход был совершен сразу же после разгрома Тамерланом ордынских владений в южном Поднепровье. Его время (предположительно конец августа – начало сентября) хорошо согласуется с временем приезда Скиргайла в Киев в качестве нового князя (февраль – март 1395 г.),[642] а также с весьма правдоподобным летописным известием о приготовлениях Витовта к захвату Смоленска под видом похода непосредственно против Тамерлана. "Тое же осени, – писал летописец, – князь великий Витофт Литовский, собрав силу велику около себе, и поиде ратию, творяся на Темир Аксака, и промчеся всюду слово то яко идет Витофт на Темир Аксака".[643] Показательно, что смоленские князья поверили в эти слухи, и Витовту удалось сравнительно легко овладеть городом 28 сентября 1395 г. Сопоставляя обстоятельства захвата Витовтом Смоленска и похода Скиргайла, видим, что они взаимосвязаны, а это дает основание датировать присоединение Поросья и Звенигородщины к Киеву примерно сентябрем 1395 г.
Удачный поход Скиргайла в ордынские владения привлек к нему симпатии боярства Юго-Западной Руси, что нашло отражение в характеристике, данной ему одним из составителей "Летописца великих князей литовских". Усиление политического соперника не могло не беспокоить Витовта. В январе 1936 г. Скиргайло, как свидетельствует тот же "Летописец", был отравлен наместником митрополита в Киеве Фомой Изуфовым. Повествуя о кончине Скиргайла, автор данного отрывка "Летописца", киевлянин, называет его "чюдныи князь Скиригаило, добрый, наречены во светом крещени Иоан".[644]
Ликвидировав при помощи иерархии православной церкви князя Скиргайла, Витовт перехватил его антиордынскую инициативу и в более широких масштабах повел подготовку к военным действиям против Орды. Осенью 1396 г. в Киеве состоялась встреча польского короля Ягайла, Витовта и митрополита Киприана, где, как можно предположить, обсуждались проекты объединения сил Польши, Великого княжества Литовского и Московского великого княжества против Орды, а также возможности заключения церковной унии и включения в состав митрополии Руси Молдавии и части Болгарии.[645] О содержании переговоров в Киеве свидетельствует ряд письменных памятников: уже упоминавшийся "Список русских городов дальних и ближних", со- /145/ ставленный к середине 1396 г. в канцелярии митрополита Киприана для обоснования его претензий на расширение киевской митрополии, а также две грамоты патриарха Антония, направленные им в январе 1397 г. польскому королю Владиславу-Ягайлу и Киприану, в которых он дал уклончивый ответ на сделанное ими предложение об унии католической и православной церквей, резко осудив попытки Киприана распространить свою юрисдикцию на Галицкую Русь, Молдавию и Болгарию и просил заключить союз против "неверных" с венгерским королем Сигизмундом.[646] Последняя просьба была мотивирована разгромом стотысячной армии Сигизмунда турецкими войсками 28 сентября 1396 г. в битве у города Никополя и нависшей в связи с этим смертельной угрозой над самим Константинополем. Однако проект создания антитурецкой коалиции в составе Польши, Великого княжества Литовского, Москвы и Венгрии не был реализован. Как верно отметил И. Б. Греков, "тенденция к объединению, видимо, оказалась слабее соперничества между этими феодальными государствами. В создавшихся условиях было трудно совместить интересы венгерских, польских, русских и литовских феодалов, трудно было найти и компромисс для осуществления церковной унии". [647] Тем не менее, разработанная осенью 1396 г. программа совместных антиордынских действий Великого княжества Литовского, Московского великого княжества и Польши частично все же была претворена в жизнь в 1397–1398 гг.
Ареной антиордынской борьбы стали степи Северного Причерноморья и Крым, территория, непосредственно примыкавшая к землям Юго-Западной Руси, входившей в состав унитарного Польско-Литовского государства. В осуществлении антиордынских планов союзников значительное место, видимо, отводилось использованию внутриполитической борьбы в Орде, в частности привлечению на их сторону сил бывшего хана Тохтамыша. Еще в середине марта 1396 г. Тохтамыш находился в Крыму, где его войска осаждали генуэзскую Кафу.[648] Вскоре, однако, бывший золотоордынский хан был изгнан из Крыма войсками Тимур-Кутлука и Едигея: 27 апреля 1397 г. Тимур-Кутлук уже выдал ярлык одному из крупнейших оседлых крымских феодалов.[649] Летописные источники неоднозначны как по поводу времени изгнания Тохтамыша из Крыма, так и места его убежища. Воскресенская летопись, например, сообщает под 1398 г.: "Того же лета прииде некоторый царь, именем Темирь Кутлуй, и прогна царя Тохтамыша и седе в орде и в Сараи на царстве, а Тохтамышь съслался с Витофтом, и бежа из орды в Киев и с царицами да два сына с ним".[650] Супрасльская летопись отмечает, что в 6903 (1395) году "бои бысть царю Темирь-Тиклую со Тактамышемь, /146/ и прогна Такьтамышя у Литву, а сам сыде на царьство". [651] О ситуации в Среднем Поднепровье говорят также источники рыцарских Орденов. Так, уже в первых числах января 1397 г. дюнабургский комтур сообщал ливонскому магистру о пришедших из Литвы известиях, относящихся к войне между Тимуром и Тохтамышем, а также об укреплении Витовтом фортификационных сооружений Киева, для чего им было выделено большое количество пушек. [652] Наиболее обстоятельно исследовали данный вопрос М. Г. Сафаргалиев и И. Б. Греков. Первый из них относит начало военных действий в Крыму между Тимур-Кутлуком и Тохтамышем и бегство последнего в Киев к осени 1396 или к началу 1397 г., [653] второй – утверждает: "бесспорно, что в 1396 г. (во всяком случае после похода в Крым) Тохтамыш вместе с другими татарскими эмигрантами прочно осел в Литве"[654] Впоследствии, однако, И. Б. Греков, признавая существование "скрытых контактов" между Тохтамышем и Витовтом в 1395–1397 гг., пришел к выводу о том, что бывший хан прибыл в Среднее Поднепровье в 1398 г.[655]
