После смерти своего блистательного союзника Густава Адольфа (17 ноября 1632 г.) Франция наконец решилась бросить открытый вызов империи. Первой жертвой стало герцогство Лотарингия, захваченное Людовиком XIII в сентябре 1633 года. И это был не королевский каприз, а настоящий вызов. В январе король созвал парламент в Меце, имевший в своем ведении три епископства — «епископальную» Лотарингию, захваченную еще Генрихом II. Оккупация Нанси и владений герцога Карла IV стала важным делом, поскольку Лотарингия входила в состав империи.
Миновали времена, когда Ришелье приходилось подталкивать своего господина вступать в противостояние с Австрийским домом. Теперь кардинал уже сдерживает нетерпение короля, жаждущего наступления по всем фронтам. Открытое сопротивление его брата Гастона, его предательство потрясли щепетильного монарха. Людовик XIII был шокирован, узнав, что Месье 12 мая 1634 года — в разгар «холодной войны» — подписал договор о союзничестве с Мадридом. 4 августа требуется вся убежденность Ришелье, чтобы король тут же не объявил войну Филиппу IV.
Его Высокопреосвященство смог подарить Франции десять драгоценных месяцев, так как последние месяцы мирного времени можно считать в двойном и даже тройном размере. В самом деле, год 1634-й увеличивает шансы Фердинанда II. 25 февраля император приказывает (или позволяет) убить Валленштейна, который, ужаснувшись последствиями войны, похоже, склонен принять французскую сторону. 5 и 6 сентября Галлас и кардинал-инфант побеждают шведов при Нердлингене, несмотря на отвагу генерала Горна и Бернхарда Саксен-Веймарского. Согласно принятому выражению, неудача при Нердлингене сделала для Франции неизбежным переход к открытой войне. Война начинается в следующем году, но, по мнению министра-кардинала, это все же слишком рано.
Ришелье, всеми силами стараясь выиграть время, чтобы повысить шансы Франции, готовит вступление в войну (ревизия, затребованная сюринтендантом, возрастание налогов, усиление власти интендантов). В то время как лютеранские курфюрсты Саксонии и Бранденбурга объединяются с Фердинандом И, Франция подтверждает союз с Голландией (15 апреля 1634 г. и 8 сентября 1635 г.). Голландцы в то время являлись самыми надежными союзниками французов, более надежными, чем Венеция, Мантуя, Парма или Моде-на, и более достойными доверия, чем канцлер Оксеншерна. Действительно, война вынудила Францию противостоять Вене и Мадриду, но Швеция, несмотря на помощь, оказанную кардиналом-инфантом Фердинанду II, не воевала с Испанией и не желала мериться силами с ее военной мощью.
Оливарес прекрасно понимает, что «двойственность шведского альянса» (Л. Бели) ослабляет Францию. Предвидя неизбежную войну, он знает, что она развернется по нескольким фронтам (Северной Италии, Бельгии, Франш-Конте, Руссильону), а также захватит район Рейна. Победа при Нердлингене несколько опьянила его, так же как договор с Гастоном Французским, поэтому он перемещает испанские силы в направлении Эльзаса (январь и февраль 1635 г.). В конце концов он заходит слишком далеко. 27 марта испанцы занимают Трир и берут в плен архиепископа-курфюрста, союзника и друга Ришелье[110]. Это, как некогда говорили игроки, «упреждающий удар». В самом деле, можно считать этот удар крупными силами объявлением войны христианнейшему королю Его католическим Величеством. Что вызывает ответные меры: объявление войны Людовиком XIII Фердинанду Австрийскому и кардиналу-инфанту в Брюсселе 19 мая.
Год 1635-й является годом официального признания войны, а также усиления противостояния. Открытая война между Парижем и Веной продлится тринадцать лет (1635–1648) до Вестфальского мира; между Парижем и Мадридом — не менее 24 лет (1635–1659) до Пиренейского мира, который — никто этого пока не знает — ознаменует конец испанского перевеса и возвестит начало перевеса французского (1660–1763).
Едва становится известно об объявлении войны Людовиком XIII, Пражский мир (30 мая) подтверждает союз саксонских и бранденбургских курфюрстов с императором. А Ришелье Сен-Жерменским договором (27 октября 1635 г.) подтверждает бесценный союз с правителем-лютеранином, в свое время положительно оцененным Густавом Адольфом. Речь идет о герцоге Бернхарде Саксен-Веймарском, гораздо лучшем тактике, чем французские генералы, — что было совсем не трудно до появления Гебриана и Тюренна. Саксен-Веймару обещана огромная годовая субсидия — более полутора миллионов экю, провизия и деньги для 18 000 наемников, именуемых веймарцами, и, наконец, наследственные земли Габсбургов в Верхнем Эльзасе и Брейсгау, которые он хочет завоевать. До своей смерти 18 июля 1639 года Бернхард Саксонский будет множить победы: при Рейнфельдене (2 марта 1638 г.), Фрейбурге (11 апреля), Брейзахе (18 декабря) — после многомесячной осады. Ришелье практически решился, при осторожном согласии короля, сделать южный Эльзас и Брейсгау сателлитами Франции, суверенным правителем которых стал бы Саксен-Веймар.
Тем временем Тридцатилетняя война разворачивается в Германии. Шведский союз, подтвержденный в апреле 1635-го и марте 1636 года, продолжает противостоять императорам Фердинанду II († 15 февраля 1637 г.), затем его сыну Фердинанду III. Заместители Густава Адольфа одерживают победы при Витстоке (4 октября 1636 г.), при Хемнице (14 апреля 1639 г.), при Вольфенбюттеле (25 июня 1642 г.), где отличился Гебриан, при Брейтенфельде (2 ноября 1642 г.). Гебриан, наследник Саксен-Веймара и заместитель Банера, до его смерти 20 мая 1641 г., покрывает себя славой в Кемпене в курфюршестве Кельнском (17 января 1642 г.): не удовлетворившись победой над имперскими войсками, он захватывает в плен двух генералов-противников, Ламбуа и Мерси.
В целом открытая война на землях империи обходится очень дорого — благодаря субсидированию Швеции и веймарцев, — но человеческих жертв мало. Ришелье как можно дольше избегает любого прямого столкновения. Его стратегия сочетается с искусной политикой. Он не считает необходимым демонстрировать чрезмерное рвение, уменьшая помощь шведов. Попутно эти события показывают, что Его Высокопреосвященство никогда не был одержим идеей «естественных границ». Подталкиваемый монархом, он занимает Лотарингию, но не пытается аннексировать ее, хотя Лотарингия говорит на французском языке, а ее герцоги являются вассалами короля Франции. Лотарингии он предпочитает Эльзас. А прямому захвату Эльзаса предпочитает его передачу Бернхарду Саксен-Веймарскому, немцу и протестанту. Таким образом, к однозначной программе, к идее прямолинейных государственных интересов добавляются крайне мягкие поступки, прагматизм, исключающий всякую твердость, противостоящий любой идеологии. При столкновении с графом-герцогом, кардиналом-инфантом, испанскими галионами игра в войну становится все более затяжной, трудной, убийственной, невыносимой.
Вольтер заблуждался, когда писал: «Кардинал был бы без промедления погублен этой войной, которую сам же развязал». Возможно, он ее и развязал, но именно его господин поторопился объявить ее. Однако вызов сделан, и начинается затяжная дуэль, которая противопоставит Оливареса Ришелье, а Ришелье — Оливаресу. Франция имеет в активе большой прирост населения, воинственность крупного и малого дворянства, административную централизацию, почти уникальную в то время, агрессивный характер ее правителя, ум ее первого министра, ежедневно улучшающего материально-техническое обеспечение армии, поместив в военном министерстве Сюбле де Нуайе, бывшего армейского интенданта. Плюс военная добыча, которая, несмотря на свою недостаточность, все-таки превышает запасы Испании, обладающей драгоценными металлами Южной Америки.
В активе Испании превосходные сухопутные войска, крупный военно-морской флот, поддержка — на территории противника — сети друзей или сочувствующих, нечто вроде «пятой колонны», причудливой и странной, где соседствуют, volens nolens, правящая королева Анна Австрийская (испанская инфанта), сторонники «партии святош», брат короля Месье, политические узники и их друзья — все враги кардинала, не считая многочисленных недовольных, католиков и реже протестантов. Против Испании — ее огромные владения от Неаполя и Антверпена до Лимы и Милана, чрезмерные расходы на транспорт и его ненадежность, слабость и нерегулярность налоговых поступлений, не говоря о непопулярности графа-герцога, еще большей, чем у французского кардинала-герцога.
В подобных условиях франко-испанский конфликт переходит в затяжную войну с чередованием практически одинаковых периодов успехов и поражений, надежд и разочарований — чередованием, затянувшим войну до 1659 года. Если бы знали заранее — 3 декабря 1642 года, когда умер Ришелье, или в январе следующего года, когда Филипп IV отстранил Оливареса, — какая из двух католических держав одержит верх над другой, Франция победила бы по очкам и была бы обязана этим Ришелье.
