«…В прошедшую кампанию броненосная двухбашенная лодка „Русалка“, следуя в отряде мониторов, на одном из крутых поворотов, при руле „право на борт“, коснулась правой скулой камня. Удар был так незначителен, что никакого содрогания не произошло, правый борт, как бы въезжая на гору, несколько приподнялся и затем снова опустился… Мы прикоснулись к камню при таком тихом ходе и так плавно, что как командир, так и все бывшие наверху были уверены, что лодка не потерпела никакого повреждения, и когда вскоре за кормой всплыл кусок дерева (боковой киль), то кто-то сказал, что тут, верно, лежит затонувшее судно. Тотчас же, однако, приказано было осмотреть все трюмы. В машине, где водомерные средства и само дно под рукой, приказание было исполнено раньше, чем в других местах, и на вахту дано знать, что вода нисколько не прибывает, почему на сигнал адмирала ответили: „Все благополучно“. Осмотр остального трюма тем временем продолжался. В каждом отделении начинали с того, что отнимали горловину второго дна и наблюдали за водой, прислушиваясь к журчанию или другому признаку течи. Водомерных труб нет, следовательно, это единственное средство, с помощью которого можно убедиться в целости нижнего дна. Так и поступили, и когда вскрыли горловину в носовом отделении, вода из трюма стала поступать на второе дно. Начали качать 9-дюймовую помпу, пустили в горловину приемный шланг единственного брандспойта, наконец стали черпать ведрами, но вода прибывает и прибывает. Машинных помп употребить для выкачивания из носового отделения мы не можем, так как они берут только из машины. Другие ручные помпы также из этого отделения не берут. Перепускных кранов нет. Все средства, которые мы могли приложить для выкачивания воды из носового отделения, приложены, но вода прибывает, следовательно, нужно просить о помощи. Если бы „Русалка“ не имела непроницаемых переборок, вода, разливаясь по всему трюму, подошла бы к машинным отделениям (вернее — к помпам), откуда ее можно было бы без труда выкачивать паровыми средствами, которые берут до 700 ведер в минуту, тогда как пробоина не давала более 50. Не будь у нас второго дна, мы поступили бы с пробоиной так же, как монитор „Латник“: забили бы ее, законопатили, заткнули, но второе дно лишает возможности к ней подступиться, так как горловины покрыты водой, а водолаз в них не влезет… Помощь с эскадры не замедлила явиться, и едва успели мы бросить якорь, как с мониторов были присланы брандспойты с должным числом команды для беспрерывного действия. Но что значит брандспойт? Он в самом исправном виде берет 5 ведер в минуту, а пробоина в 1 квадратный дюйм на глубине 10 футов дает в минуту 18,2 ведра. Целая эскадра, следовательно, могла дать нам средства выкачивать 50 ведер в минуту, тогда как одна центробежная помпа, стоящая в нескольких футах расстояния, может выбрасывать 400 ведер…»
В заключение статьи Макаров предложил ряд новых средств на случай пробоины корпуса в подводной части. Важнейшим из них был пластырь из шпигованной парусины, который надо было иметь заранее готовым к работе. Пластырь подтягивался к пробоине, перекрывал ее, поток прибывающей воды сразу резко уменьшался, и становилось возможным ее откачать. Помимо этого молодой мичман предложил систему сливных труб, при помощи которых вода из каждого отделения могла быть выкачана машинными помпами, а все трюмы, по его замыслу, надлежало снабдить водомерными трубками, чтобы в любой момент знать уровень воды в междонном пространстве. Это была настоящая революция в организации борьбы за живучесть корабля.
Макаров был замечен вице-адмиралом Бутаковым. Командующий эскадрой лично познакомился с мичманом и сразу же предложил ему выступить со своими идеями на заседании Морского технического комитета. Успех выступления был полным. Технический комитет принял все рекомендации вчера еще никому не ведомого мичмана и в кратчайшие сроки воплотил их в жизнь. Вне всяких сомнений, авария «Русалки» стала первой ступенью в блестящей карьере будущею знаменитого флотоводца. Спустя четыре года Макаров побывал на Всемирной выставке в Вене, где с успехом продемонстрировал широкой публике изобретенный пластырь. Впоследствии, уже став вице-адмиралом, Степан Осипович писал об аварии «Русалки»: «Случай с броненосной лодкой „Русалка“… имел решающее значение на всю мою последующую службу и привел меня к убеждению, что в технике морского дела в наше переходное время надо ко всему относиться критически и ни в чем не верить на слово. Нужно выдумывать себе различные положения, в какие судно может быть поставлено, и обсуждать все средства, которые придется употреблять в этих выдуманных случаях».
А «Русалка» продолжала свою службу. Менялась команда, и менялись командиры, шли годы. В 1877 году за «неблагонадежность к плаванию» броненосец собирались исключить из списков флота, но началась очередная война с Турцией, и было решено флот не ослаблять. «Русалку» поставили в ремонт, подлатали, и она снова вошла в состав боевого ядра флота.
В 1883 году с ней произошел, казалось бы, малозначительный, но, как выяснилось впоследствии, весьма примечательный случай. В конце кампании лодке предстояло перейти из Ревеля в Гельсингфорс с последующим переходом в Кронштадт на зимовку. Едва тогдашний командир «Русалки» капитан 2-го ранга Дубровин вывел ее в море, как резко ухудшилась погода. Побоявшись провести свой монитор через штормовой залив, Дубровин повернул обратно, чем вызвал большое неудовольствие начальства и разговоры за спиной о его не слишком смелом характере.
В 1892 году в российском флоте была введена новая классификация кораблей, связанная со вступлением в строй очередного поколения эскадренных броненосцев и крейсеров. Согласно ей, вчерашняя броненосная лодка стала именоваться броненосцем береговой обороны.
В кампанию 1893 года «Русалка» находилась в учебно-артиллерийском отряде под командованием контр-адмирала Бурачека.
Командовал «Русалкой» в это время капитан 2-го ранга Виктор Христианович Иениш 2-й. В нашем дальнейшем повествовании фигура капитана 2-го ранга весьма значима, а потому познакомимся с ним поближе. Командиру броненосца шел в ту пору 42-й год. Происходил Иениш из семьи армейского лекаря, погибшего при обороне Севастополя. Как сын павшего героя, был в 1867 году принят в морское училище. После его окончания прослушал курс лекций в Морской академии, затем еще один курс лекций, но уже при Михайловской артиллерийской академии, чуть позднее окончил ту же академию. Писал научные статьи для «Морского сборника» по проблемам артиллерийского дела. Достаточно много плавал. Под командой капитана 1-го ранга С.О. Макарова участвовал в кругосветном плавании на «Витязе». Об отношении Иениша к службе говорит тот факт, что за 22 года пребывания на флоте он провел в отпусках всего 12 месяцев, то есть десять лет вообще служил без отпусков! Согласитесь, такое рвение к службе можно встретить не слишком часто! Иениш имел следующие награды: ордена Станислава 2-й и 3-й степеней за выслугу, медаль «За спасение погибавших» (будучи мичманом, прыгнул за борт и спас тонувшего матроса), знаки Артиллерийской академии и Учебно-артиллерийского отряда. Командир «Русалки» был женат на дочери дворянина Маслаковца Марии Алексеевне, имел дочь и трех сыновей.
Вне всяких сомнений, Иениш был в то время одним из самых образованных в артиллерийском деле морских офицеров; это, видимо, и предопределило его назначение в учебно-артиллерийский отряд, где в то время как раз проводились всевозможные опытные стрельбы с новыми видами снарядов, разрабатывались методики стрельбы, готовились артиллерийские кадры для новых боевых кораблей.
Помимо капитана 2-го ранга В. Иениша, в офицерский состав «Русалки» входили: старший офицер капитан 2-го ранга Н. Протопопов; вахтенные начальники лейтенанты: В. Стравинский, Г. Бурхановский и И. Ивков; вахтенные офицеры: мичманы Г. Майер и В. Долгов; артиллерийский офицер штабс-капитан В. Алысимович; штурман поручик М. Буров; старший инженер-механик штабс-капитан П. Кириллов; помощник старшего инженер-механика Л. Ян и надворный советник врач В. Сверчков. Все достаточно опытные и вполне на своих местах. Хорош был и рядовой состав, куда входили старослужащие матросы, способные обучать молодых учеников-артиллеристов азам мастерства.
На время морской кампании Учебно-артиллерийский отряд, как и во все предыдущие годы, базировался на Ревель (ныне Таллин), совершая недолгие выходы в море на артиллерийские стрельбы. Помимо «Русалки» в его состав входили броненосные батареи «Первенец» и «Кремль», канонерская лодка «Туча». Все корабли Учебно-артиллерийского отряда были далеко не новы, имели слабые машины, вечно выходящие из строя котлы и очень малый ход. Никакой боевой ценности они уже не представляли, а потому использовались исключительно в учебных целях.
