Службы в соборе были прекращены в 1929 году, а в 1953–1954 годах, как гласит один из энциклопедических справочников по Санкт-Петербургу, в нем «были проведены сложные реставрационные работы в целях использования его для гарнизонного военно-морского клуба, с 1980 года в здании музей “Кронштадтская крепость”».
К настоящему времени собор реставрирован и снова принимает прихожан.
До появления Кронштадтского Морского собора роль главного храма Балтийского флота играл Андреевский собор, строительство которого началось в июне 1805 года в присутствии императора Александра Первого. В 1817 году храм был освящен во имя Святого Апостола Андрея Первозванного. В 1852 году и 1874 году собор начинали перестраивать в целях расширения.
Собор содержал в городе богадельню, ночлежный приют, бесплатную поликлинику-лечебницу, народную столовую, комнаты для приезжающих и дом милосердия.
Примечательно, что Собор использовался моряками в качестве важного навигационного ориентира — тем более что по задумке архитекторов он должен был напоминать корабль, где колокольня символизировала мачту, а продолговатое здание — корпус.
Андреевский собор разобрали в 1932 году.
Храм был знаменит на всю Российскую империю тем, что именно в нем служил митрофорный протоиерей Иоанн Ильич Сергиев (более известный как отец Иоанн Кронштадтский), в 1964 году причисленный к лику святых Русской православной церковью за границей, а в 1990 году — канонизированный Русской православной церковью. Мощи Святого Иоанна Кронштадтского находятся в Свято-Иоанновском женском монастыре (Санкт-Петербург).
Об этом человеке стоит рассказать подробнее.
Родился он в 1829 году в Архангелогородской губернии, а в 1851 году окончил Архангельскую духовную семинарию. После окончания со степенью кандидата богословия Санкт-Петербургской духовной академии Иоанн стал третьим священником Андреевского собора — служить в соборе он будет до конца своих дней (Сергиев скончался в конце 1908 года[216]).
Отец Иоанн Сергиев был известнее как «широкий благотворитель» — именно он был автором идеи создания при Андреевском соборе большинства филантропических организаций и заведений. О его популярности говорит тот факт, что в 1880-х возникла даже особая секта «иоаннитов»[217], почитавшая настоятеля Андреевского собора как живого «народного Святого» либо даже как Христа (в 1891 году на эту тему в рассказе «Полунощники» иронизировал русский писатель Николай Лесков).
Впрочем, сам отец Иоанн к деятельности секты своих почитателей относился, мягко говоря, без восторга.
«Иоанниты», «предчувствуя наступление царства антихристова», отказывались от брака и усиливали пост. После октября 1917 года многие «иоанниты» слились с Катакомбной церковью, а небольшая их часть продолжает проповедовать свое учение и до наших дней.
Благоговейное отношение современников к Иоанну Кронштадтскому особенно усилилось после одного случая.
Священника призвали в столицу к некоей даме, которая никак не могла разрешиться от бремени. Более того, врачи утверждали, что ребенок уже умер во чреве матери. Иоанн попросил всех выйти от мечущейся в бреду роженицы и затворил дверь. После получасовой молитвы он вышел со словами:
«Богу было угодно воскресить младенца. Родился мальчик. Мать жива».
До сих пор сохранился в качестве действующего храма Санкт-Петербургский Морской Николо-Богоявленский собор, построенный в XVIII веке. В настоящее время он является кафедральным собором Санкт-Петербурга.
На других театрах и в портах также существовали «свои» храмы.
Главным морским храмом Севастополя считался Морской Владимирский собор, в подземном склепе которого были похоронены герои обороны Севастополя 1854–1855 годов — вице-адмирал Владимир Корнилов (1806–1854), контр-адмирал Владимир Истомин (1809–1855) и вице-адмирал Павел Нахимов (1802–1855). Храм был начат постройкой еще до войны, но завершен был только в 1888 году.
В начале XX века был освящен Либавский Морской собор во имя Святого Николая Чудотворца. Храм был построен в византийском стиле и вмещал до 2500 человек. Кстати, одним из его строителей был уже знакомый нам Василий Косяков. Долгое время храм не действовал — его использовали даже как дискотеку и магазин «секонд-хэнд», но в настоящее время в нем снова проводятся богослужения.
Морские храмы были также в Архангельске (Александро-Невская церковь), Астрабаде[218] (церковь Астрабадской морской станции во имя Божьей Матери «Всех скорбящих радости»), Баку (во имя Святого Алексия, митрополита Московского), Владивостоке (во имя Святого Благоверного князя Александра Невского) и ряде других городов.
На кораблях регулярно проводились и мероприятия, которые в наши дни были бы названы «культурно-просветительными».
Например, часто организовывались спектакли силами корабельной «художественной самодеятельности». В качестве базовых произведений брались различные «народные книги», но использовалось и творчество русских писателей. Например, ставились повести Гоголя, рассказы Чехова, Григоровича и Гаршина. В качестве режиссеров выступали молодые офицеры.
Проблему представляло найти исполнителя на женскую роль — многие матросы из принципа не хотели надевать «бабий» костюм. Поэтому таковые партии либо исключались вообще, либо принудительно отдавались молодым матросам, имевшим наиболее «негрубое» лицо. В качестве грима использовались судовые средства — сажа, сурик, веревки и так далее. Костюмы и незатейливый реквизит также изготовлялись из подручных средств.
Премьера спектакля становилась событием корабельного масштаба. Собиралась свободная от вахт команда, приходили офицеры во главе с командиром и старшим офицером Представление обычно повторяли по нескольку раз, причем случались и «выездные гастроли» — на другие суда эскадры либо в Народный дом какого-нибудь российского города-порта
За год корабельная труппа могла подготовить от одного до трех-четырех спектаклей.
Особо стоит отметить церемонии, которыми обставлялось пересечение экватора. Тем более — на парусниках, где палуба была, по сути, ничем не загромождена и позволяла проводить самые настоящие театрализованные представления.
Как известно, при пересечении воображаемой линии, делящей Земной шар на северное и южное полушария, корабль посещает владыка вод Нептун. Для исполнения его роли выбирали наиболее видного матроса — праздник организовывался прежде всего для нижних чинов, которые благодаря этому гасили стрессы, возникавшие в длительном плавании под парусами.
Станюкович пересечение экватора описывает следующим образом;
«В половине четвертого с бака медленно двигалась процессия: на пушечном станке, везомом вымазанными в черную краску полунагими, изображавшими, вероятно, морских коней, важно восседал марсовый Ковшиков, игравший роль Нептуна. Он был в вывороченном тулупе, с картонной короной на голове, с длинной седой бородой из белой пакли и с трезубцем в руках. Лицо его было раскрашено настолько, насколько нужно было, чтобы придать лицу владыки морей строгий и даже устрашающий вид. Сбоку шла супруга его Амфитрида, которая в лице рябого баталера, хотя и изрядно вымазанном суриком, тем не менее не представляла привлекательности и не свидетельствовала о хорошем вкусе Нептуна. По бокам и сзади игла свита, изображавшая наяд, тритонов, нереид. Это все были молодые матросы в “экваториальном” костюме, то есть в простынях, опоясывающих чресла, и с венками из цветной бумаги на головах. Ни охры, ни сурика, ни черной краски подшкипер, видимо, не пожалел, и вся свита Нептуна вымазалась даже более чем следовало бы в интересах хотя бы отдаленного правдоподобия».
Колесница владыки морского останавливалась возле мостика, где Нептуну было положено выслушать рапорт командира корабля. Необходимо было назвать имя судна, зачитать список офицеров, а также рассказать о порте назначения. Затем божество делало командиру предложение, отказаться от которого было попросту невозможно: попутный ветер без штормов до пункта назначения в обмен на выкуп — изрядное количество спиртного и окачивание забортной водой. Естественно, следовало соглашение — командир предлагал минимум ведро водки или рома, а остальные офицеры откупались меньшими дозами. Затем на палубе появлялся брандспойт, из которого обливались все офицеры, исключая командира корабля.
Впрочем, бывали случаи, когда купания не избегали даже высочайшие особы — члены императорской фамилии.
Шестого декабря 1911 года экватор пересекал крейсер первого ранга «Аврора», на борту которого шел с официальным визитом в Сиам (ныне — Таиланд) двоюродный брат императора Николая Второго — великий князь Борис Владимирович. В специально устроенную большую ванну он попал первым, а закончили церемонию купанием живого поросенка.
