Российская сторона ради коррекции своих стратегических оценок немалое черпала из лондонских газет, отличавшихся качеством информации и скрупулезностью. Русское посольство в Пекине немедленно посылало прочитанные сведения в штаб-квартиру разведки в Петербурге. Там, после анализа и проверки, эту информацию передавали в войска.
* * *
Японцы с началом войны еще более настойчиво начали проводить диверсионную работу против России. Военный атташе в Петербурге — Акаси Мотохиро покинул свой пост в Петербурге с началом войны (Акаси скрупулезно выплатил в последний раз по 500 иен своим агентам в России и уехал на вокзал, на поезд, отправляющийся в Вену. Здесь он возглавил всю европейскую разведку Японии). Все, что ослабляло Россию, чрезвычайно интересовало Акаси. Особенное его внимание привлекали сепаратисты и революционеры.
Одним из наиболее ценимых Акаси агентов был борец за независимость Финляндии Конни Зиллиакус, проживавший в Стокгольме после того как парламент Финляндии в 1903 г. не поддержал его предложения о восстании против России. Другим очень ценимым агентом был капитан шведского генерального штаба Азинов, через которого Акаси сообщался со своими агентами в России. Очень важными помощниками японского резидента в Европе были мятежные поляки. В феврале 1904 г. польская социалистическая партия заявила, что война России с Японией ослабит Россию, и Польша сможет этим воспользоваться. Член центрального комитета польской социалистической партии доктор Витольд Наркевич Йодко установил контакт с японским послом в Вене графом Макино. Затем он приехал в Лондон, чтобы предложить японскому послу здесь — Хайяси услуги польских добровольцев, равно как и предложение воздействовать на солдат польского происхождения в Маньчжурии, склоняя их к дезертирству на японскую сторону. Японский генеральный штаб одобрил идею мобилизации польских волонтеров.
Хайяси рассматривал и вопросы саботажа на внутренних коммуникационных линиях России. Йодко говорил о саботаже на железных дорогах. Англичанин, родившийся в Польше — Джеймс Дуглас был послан представлять польскую социалистическую партию в Токио под видом английского корреспондента. Дуглас прибыл в японскую столицу 7 июня 1904 г. туда же явились возглавляющие польскую социалистическую партию Роман Дмовский, Юзеф Пилсудский, Титус Филипович[18]. Пилсудского, требовавшего от японцев оружия, поддерживал Хайяси, самым лестным образом характеризуя его из Лондона. В любом случае, писал Хайяси, «опасения в отношении возросшей активности (мятежных поляков. — А.У.) и их возможного восстания по необходимости отвлекут внимание русских и ограничат их свободу действий».
Определенные успехи японцев у Порт-Артура и Чемульпо улучшили стратегическое положение островной империи. Теперь можно было с большей свободой заняться главным — переводом большой наземной армии через Корею к русским позициям на Ялу и далее в Маньчжурии. Теперь, меньше чем прежде опасаясь русского флота, можно было высаживать войска значительно ближе к основным позициям русской армии. В сложившейся ситуации Гвардейской и 2-й дивизиям в качестве места высадки была назначена Северная и Северо-западная Корея. 16 февраля в Чемульпо высадилась элитная 12-я дивизия японской армии. Корейцы еще никогда не видели столь основательно экипированных войск. Длинные коричневые шинели с меховыми воротниками, специальная вода в бутылках, приготовленные заранее порции риса, таблетки для обеззараживания местной воды, новые винтовки, сверкающие штыки — все это производило впечатление. Японцы высаживались быстро и продуманно, они не производили впечатления армии, не знающей, что ей делать.
В дипломатической сфере войны японцы сделали решительный шаг 25 февраля 1904 г. — они объявили об установлении протектората над Корейским полуостровом. Прижатое японскими штыками к стене, корейское государство согласилось «принять совет» японской стороны в обмен на японские «гарантии независимости и территориальной целостности» (разумеется, фальшивые).
Командующим Первой армией был назначен представляющий клан Сацума 60-летний генерал Куроки (о котором вначале знающие японцы говорили: «Примитивный и грубый», но который позднее обнаружил и подлинный военный талант). Планы, которыми руководствовался Куроки, были выработаны в императорском штабе — в Токио. Они предлагали Куроки не мешкать, не замедлять движение, двигаться вперед, пока море принадлежит восточной империи. Японцы учитывали своеобразную «робость» владивостокской эскадры, находившейся под присмотром японских кораблей. Теперь Желтое море определенно принадлежало адмиралу Того.
Имперский генеральный штаб ожидал прихода весны, ожидал прихода тепла, чтобы приступить к еще более масштабным высадкам войск в Корее. 12-я дивизия выполняла задачу-минимум — гарантировала от продвижения русской армии по корейскому полуострову к собственно Японии. Эта гарантия позволила Гвардейской дивизии спокойно высадиться там же, в Чемульпо, в 30 км от Пхеньяна. Теперь все три дивизии Первой армии — 2-я, 12-я и Гвардейская соединились, получили припасы и могли более уверенно смотреть в сторону реки Ялу. Эта река была известна своим капризным характером, она меняла русло в зависимости от сезона. На ней не было мостов, а место переправ постоянно перемещалось. (Старые японские карты 1895 г. оказались бесполезными).
Японская разведка доносила, что русские опасаются японского десанта в районе Кайпинга-Ньючванга. Такой десант был соблазнителен — Кайпинг стоял на железной дороге и его взятие сразу же ослабляло бы положение замыкаемого японцами Порт-Артура. Но если бы в этом случае японцы потерпели поражение, то это резко ослабило бы японские позиции. Японские генералы колебались. Начать высадку между Шандунским и Квантунским полуостровами означало также потенциально раскрыть себя и допустить возможность русского удара с моря. Разведка доносила также японцам, что у русских в районе Ляояяна примерно 5 дивизий — серьезные вооруженные силы. Чтобы дойти до города Дальний в случае японской высадки этим русским дивизиям понадобятся, по японским подсчетам примерно 13 дней.
Второй японской армии для полной выгрузки требовалось 8 дней — 5 дней; это означало, что оставалось время для подготовки встречи с русскими войсками. А если Курока поспешит к Ялу, разобьет русских у этой реки и ворвется в Маньчжурию, то Куропаткин дважды подумает, прежде чем рвануться к городу Дальний. 15 апреля имперская штаб-квартира запросила генерала Куроки, когда он намерен пересечь Ялу. Тот ответил, что может это сделать до 2 мая 1904 г. Его попросили ускорить продвижение и быть на западной стороне Ялу 30 апреля. Соответственно, 2-я японская армия погрузилась на транспортные суда и вышла в море. Ее командир генерал Оки Ясукава предварительно встретился с адмиралом Того, чтобы скоординировать свои планы.
Итак, вперед, к Ялу — таков был первый маневр японской армии. Корейские кули, одетые японцами в униформы, тащили припасы и в грязь и в дождь. Задача такелажников особенно усложнилась в апреле, когда весенние наводнения смыли даже примитивные деревянные мосты на бурных корейских реках. Нависла прямая опасность лишиться артиллерийского обеспечения готовящихся к битвам с российской армией японским войскам. Шесть пони тянули каждое орудие, но скользкая почва делала этот поход действительно тяжелым. Столетие спустя нетрудно утверждать, что даже небольшой кавалерийский отряд русской армии резко осложнил бы жизнь японцев, собирающих силы к броску на север и измученных далеким переходом. Но русской инициативы не последовало (имели место лишь две слабые попытки), и японцы шаг за шагом методично преодолевали географические препятствия.
К этому времени верховное японское командование пришло к важному выводу: действий только с моря будет недостаточно для крушения Порт-Артура как главной базы России в разворачивающемся конфликте. Стало очевидно, что потребуются наземные действия, для которых нужны немалые сухопутные силы. Это было серьезное решение, повлиявшее на весь ход войны.
Тем временем Вторая японская армия под командованием генерала Оки высадилась в окрестностях города Дальний и, что важно, отрезала русские дороги, ведущие к Порт-Артуру (в том числе и железнодорожный путь). Японцам безусловно очень помогала их гораздо более эффективная разведывательная система. Они определенно знали, откуда можно ждать опасности, а где ее нет.
И продвижение в сторону Ялу, несмотря на все погодные препоны, было на удивление быстрым (более 30 км в день). Вот пример японского разведывательного анализа: русским нужна одна повозка на десять человек для адекватного снабжения войск на Ялу (200 км от главной базы в Ляояне, причем дорога горная и тяжелая). Пока русские не создают организованного подвоза к своим войскам, а это значит, что они не планируют удара по японцам, когда те максимально уязвимы. В такой ситуации Куроки безусловно будет иметь преимущество в ходе первого столкновения на Ялу.
