Первые же минуты поиска показали, что железа в этой земле хватало. Не как в Курской магнитной аномалии или в полях под Вязьмой, но все же немало. Черный металл, цветной… Но все по мелочи, явно осколки да гильзы. Интерес такие находки вызывают только у совсем новичков, болеющих «железной болезнью».
Ничего необычного. Но вот у воронки я остановился. Сигнал показывал наличие приличных объектов из черного и цветного металла. Что бы это могло быть? Неразорвавшийся снаряд или мина? Но почему в воронке? По закону снаряд второй раз в одну воронку не попадает. А от неразорвавшегося воронки не остается.
Загадка требовала разрешения. Достал я свою лопатку и принялся «раскрывать тайны истории». Разумеется, со всеми предосторожностями. По закону снаряды попарно в воронки падать, конечно, не должны. Но попробуй объясни это снаряду!
Все объяснилось довольно быстро. Сначала попалась алюминиевая фляжка – вот вам и цветной сигнал. Потом пошли кости, гумусный слой, едва различимые в почве клочки истлевшей материи. Земля сухая, пригорок – как-то умудрились сохраниться. Пуговицы, медный нательный крестик, расческа… Я работал медленно, даже медленнее, чем при археологических раскопках. Повредить исторический артефакт страшно. Но куда страшнее, когда под твоей лопаткой останки наших солдат. Они уже больше полвека в земле, а все равно боишься потревожить.
На самом дне нашлась лопатка. Еще старого, императорского образца, с прямоугольным клинком. Такая еще у красноармейца Сухова в известном кино была. И еще изъеденный до неузнаваемости штык-нож к винтовке Токарева. Не мосинский трехгранник. Стало понятно, что парни тут лежали непростые. СВТ давали не всякому, только подготовленным людям.
И всех их тут, в одной воронке. Всех троих. Я как мог аккуратно рассортировал останки, разложив их на брезенте. Перекрестился, прочитал молитву об упокоении. Подумал, что нужно сообщить местному батюшке отцу Владимиру. И в военкомат, разумеется. Ну и как-то обезопасить останки от природы и диких зверей. Вот ведь беда, как все это в одиночку-то сделать?
И тут до моих ноздрей снова долетел запах дыма. Вот же и помощь! Не думаю, что кто-то откажет в таком деле, кто бы там ни был. Сориентировался по ветру, прикинул, откуда могло занести дымок, и двинул в ту сторону.
Полоса леса и в этот раз оказалась узкой, сотни полторы метров. Я вышел на небольшую поляну, на краю которой под ветвями деревьев стояла палатка, еще и накрытая сверху маскировочной сетью. Рядом с ней в яме едва тлел костерок.
«Грамотно устроились» – подумал я. Костер в хорошо устроенной земляной топке почти не дает дыма, и КПД у него отличный – тепло в стороны не уходит.
Никого рядом с палаткой не было видно, и я направился к ней, заходя по краю леса. Не знаю, почему вдруг показалось, что переться напролом как-то невежливо. Пройти я успел не больше двадцати метров, когда что-то сбило меня с ног и прижало лицом к земле.
В нос шибануло запахом давно не мытого тела, и чей-то грубый хриплый голос спросил:
– Ты кто такой? Что надо?
Сказать, что я удивился, было бы слишком мягко. Во время кладоискательских походов нередко встречаешь разных людей. В том числе тех, кому твое появление совсем не по душе. И конфликты случаются – куда без них? Но меня еще никогда не захватывали таким вот способом. Обычно сначала идут словесные разборки, которые я умею гасить, не доводя до драки.
Я ошеломленно забормотал, что, мол, копаю тут, железки всякие ищу. Про клады в таких случаях лучше не говорить, не будить в людях алчность. Говорить мешали земля и трава, набившиеся в рот. Я терялся в догадках, на кого нарвался. Туристы? Охотники? Браконьеры? Может, решили, что я хотел подкрасться незаметно и что-нибудь у них украсть?
Тот, что держал меня, не ослабляя хватки, что-то бросил через плечо на незнакомом языке. Послышался гортанный ответ и едва слышный шорох шагов. Меня рывком поставили на ноги. Я увидел двух крепких мужиков северокавказского вида, третий исчез в зарослях. Меня ловко обшарили, отобрали нож, подсечкой усадили на траву.
Присмотревшись к мужикам, я понял, что очень и очень серьезно влип. Влип так, как не влипал никогда в жизни. Бородатые лица, добротный камуфляж, обувь и снаряжение. А особенно пистолет на поясе одного из них. Тогда травматические были не в ходу, а в газовый я не верил. Никто в здравом уме в лес его не потащит. А бородатые не выглядели сумасшедшими. Все это вместе было, скажем так, хреновой приметой.
Несколько минут прошли в тишине. Бородатые молча смотрели на меня. Я не знал, что им сказать. Наконец из кустов показался тот, третий. Он нес мой рюкзак и металлоискатель. Небрежно швырнул прибор на землю. Я дернулся от такого отношения к хрупкой и дорогой технике и тут же получил удар ногой по ребрам.
Несколько лет назад, во времена Первой чеченской кампании, я был офицером ФАПСИ и служил при представительстве президента рядом с аэродромом «Северный» в Грозном. Я так и не научился легко, навскидку, отличать чеченца от ингуша или даргинца от лезгина, как умели некоторые мои коллеги. Но отличать боевика от простого солдата умею. И в том, что передо мной классические боевики, я не сомневался. И также был уверен, что в палатке у них и автоматы найдутся, не только пистолет на поясе предводителя.
Тогда еще не прозвучали первые взрывы в Москве, но тлеющие угли в Чечне все явственнее предвещали скорый пожар. Моджахеды Басаева и Хаттаба уже разгуливали на нашей территории. Я был уверен, что эти бородатые – из той же компании. Что им нужно в Подмосковье – можно только догадываться. Но явно не по грибы пришли. Военных и хозяйственных объектов стратегического назначения тут пруд пруди. И это я еще не предполагал, что для этих выродков и обычные жилые дома могут оказаться целью.
Так или иначе, моя жизнь повисла на волоске. Живым я им не нужен. Я же не пленник, не язык, полезной для них информацией не обладаю. Я просто случайный свидетель. От таких избавляются. Я торопливо заговорил, объясняя, что просто проходил мимо, и все такое. В ответ бородатые о чем-то коротко переговорили между собой и рассмеялись.
Стало совсем страшно. Один из боевиков за шкирку подтащил меня к дереву на опушке, за которым начинались заросли орешника. Я уже решил, что все, пришел мой последний час. Но бородатый лишь усадил меня у дерева, завел руки за ствол и крепко их связал. А сам отправился вместе с остальными к палатке. Боевики начали споро сворачивать лагерь, тщательно уничтожая следы своего пребывания.
Мне уже доводилось бывать в опасных ситуациях. Но ни одна из них не могла сравниться с сегодняшней. Вы представляете, что значит сидеть связанным и дожидаться, когда тебя убьют? И гадать – пристрелят тебя мимоходом или перережут горло, как у них водится?
Хотелось орать от отчаяния и бессилия. В голове дикий сумбур, мысли скачут, наталкиваются одна на другую. Надо просить о пощаде! Зачем я им? Я же никому ничего не скажу! Надо ударить ногой того, кто подойдет! Нет, надо высказать им все, что я о них думаю, что сволочи они и враги. Умереть гордо. А может, даже после этого отпустят, ведь, говорят, они уважают мужественных врагов. Да какой я им враг, я же ничего им не сделал!
В голову лезут вообще уже непонятные мысли. Выключил ли я чайник, когда уходил? А что с машиной будет? Она на лесной дороге стоит, растащат же все. А останки тех солдат на соседней поляне? Зачем я их откопал? Лежали себе в земле полвека и еще бы пролежали. А теперь их зверье растащит. Не по-людски получилось. Прости, Господи, что пил вчера, что на службу не пошел в светлый праздник. И что в такой день поперся в лес работать, согрешил.
Сама по себе на губы пришла молитва. И Отче наш прочел, и еще несколько известных мне молитв, вспомнил всех известных мне святых. «Святой угодниче Божий, Сергий Радонежский, моли Бога о мне», «Святой угодниче Серафим Саровский, моли Бога о мне…». И своими словами к Господу Богу обратился, просил его простить меня и помиловать мою душу грешную. И, знаете, легче стало. Не скажу, что стал готов к смерти, но оцепенение исчезло.
Закрыл глаза, расслабился. И вдруг увидел перед собой образ старца – благообразного старика с седой бородой в белых одеждах. Он смотрел на меня спокойно и мудро. «Не бойся, – сказал старец. – Спасен будешь». Я тут же открыл глаза, но никого перед собой не увидел. Но не мог отделаться от ощущения, что это было вовсе не видение.
А тут еще громыхнуло где-то наверху. Подумал, что дождик будет. Освежит напоследок. Посмотрел в небо. Нет, облачность плотная, но не дождевая. А ведь полчаса назад чистое небо было, и солнце жарило, как лазер. Ну хоть помирать не потным буду – даже шутка в голову пришла. Бородатые тоже посмотрели на небо, перекинулись парой слов на своем языке, и один из них пошел к противоположному концу поляны. Видать, спрятано у них там что-то было. А двое продолжили возиться у палатки, собирая вещи.
