Словом, в первые века существования церкви в ней велись бурные споры о роли женщин, которые иногда отражались в традициях передачи текстов самого Нового Завета: переписчики временами меняли их, чтобы привести в большее соответствие с собственными представлениями об (ограниченной) роли женщин в церкви.
Иудеи и тексты Писания
До сих пор мы рассматривали внутренние конфликты раннего христианства — споры по вопросам христологии и роли женщин в церкви, обращая внимание на то, как эти споры влияли на переписчиков, воспроизводивших священные тексты. Но христиане участвовали и в полемике иного рода. Столь же острыми для всех участвующих сторон и значительными для рассуждений, которые мы ведем здесь, были внешние конфликты с иудеями и язычниками, выступавшими против христиан и ввязывающимися в бурные споры с ними. Эта полемика сыграла определенную роль в воспроизведении текстов Писания. Для начала рассмотрим споры, которые христиане первых веков вели с евреями — нехристианами.
Конфликты между иудеями и христианами
Один из парадоксов раннего христианства заключается в том, что сам Иисус был иудеем, поклонялся иудейскому Богу, придерживался иудейских обычаев, толковал иудейские законы, призывал в ученики иудеев, и они воспринимали его как иудейского мессию. Однако в первые же десятилетия после смерти Иисуса его последователи создали религию, противостоящую иудаизму. Как христианство так быстро превратилось из иудейской секты в антииудейскую религию?
Это непростой вопрос, для ответа на который понадобится написать отдельную книгу[127]. Здесь я ограничусь историческим очерком, в котором покажу, как в раннем христианстве окрепли антииудейские тенденции и стали благовидным предлогом, под которым переписчики — христиане периодически меняли тексты, придавали им антииудейский характер.
Последние двадцать лет ознаменовались вспышкой научного интереса к Иисусу как исторической фигуре. В результате появился целый ряд теорий, объясняющий, кем на самом деле был Иисус — раввином, социальным революционером, политическим мятежником, киником, апокалиптическим пророком — и так далее, продолжать можно до бесконечности. Единственное, с чем соглашаются почти все ученые, — независимо от представлений об основном направлении миссии Иисуса, его следует изучать в собственном контексте, как палестинского иудея I века. Кем бы ни был Иисус, он оставался иудеем до мозга костей — как и его ученики. В какой‑то момент — вероятно, еще до смерти Иисуса, и наверняка после нее — последователи начинают считать его иудейским мессией. В I веке разные группы иудеев вкладывали в термин «мессия» разный смысл, однако всех иудеев объединяло одно: представление о мессии как о величественной и могущественной фигуре, способной тем или иным способом — например, возглавив еврейскую армию или небесное воинство, — одолеть врагов Израиля и сделать его суверенным государством, подчиненным самому Богу (вероятно, через наместника — человека). Христианам, которые называли Иисуса мессией, вероятно, было нелегко объяснить остальным, почему они так делали, поскольку Иисуса знали не как могущественного воина или небесного судию, а как странствующего проповедника, которого из‑за конфликта с властями казнили на кресте, словно презренного преступника.
Большинству иудеев казалось смехотворным называть Иисуса мессией. Для них он был не выдающимся лидером, а слабым и беспомощным ничтожеством, подвергнутым самой унизительной и мучительной казни из всех изобретенных римлянами, обладателями истинной власти. Но христиане продолжали утверждать, что именно Иисус былмессией, что его смерть отнюдь не ошибка правосудия или непредвиденный оборот, а деяние Бога, с помощью которого Он принес спасение в мир.
Что оставалось делать христианам, если большинство иудеев упорно не верили их словам об Иисусе? Разумеется, христиане не могли признать себя неправыми. А если неправы не они, тогда кто же? Наверняка иудеи. С первых лет своей истории христиане твердили, что иудеи, отрицающие их учение, своевольны и слепы, что тем самым они отрицают спасение, посланное самим иудейским Богом. Об этом заявлял еще самый ранний из христианских авторов — апостол Павел. В первом из уцелевших посланий, адресованных христианам Фессалоники, Павел пишет:
Ибо вы, братия, сделались подражателями церквам Божиим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее, потому что и вы то же претерпели от своих одноплеменников, что и те от Иудеев, которые убили и Господа Иисуса и Его пророков, и нас изгнали, и Богу не угождают, и всем человекам противятся (1 Фес 2:14–15).
Павел пришел к убеждению, что иудеи отвергли Иисуса, так как считали: их собственное положение перед Богом связано с тем фактом, что они имели и соблюдали закон, дарованный им Богом (Рим 10:3–4). Но с точки зрения Павла, спасение пришло к иудеям, как и к язычникам, не через закон, а через веру в смерть и воскресение Иисуса (Рим 3:21–22). Таким образом, соблюдение закона не могло играть никакой роли для спасения; язычникам, ставшим последователями Иисуса, объясняли, что незачем пытаться возвыситься перед Богом, соблюдая закон. От них требовалось оставаться такими, как прежде, не обращаясь в иудаизм (Гал 2:15–16).
Но не все ранние христиане соглашались с этим — их мнения расходились, как почти по всем другим вопросам тех времен! Например, Матфей, по всей видимости, полагал, что, несмотря на спасение, принесенное смертью и воскресением Иисуса, его последователи будут естественным образом соблюдать закон, как делал сам Иисус (см. Мф 5:17–20). Но со временем распространилось убеждение, что христиане отличаются от иудеев, что иудейский закон не принесет спасения, что присоединяться к иудеям — значит, отождествлять себя с народом, который отверг своего мессию и, в сущности, отверг собственного Бога.
Во II веке христианство и иудаизм уже представляют собой две обособленные религии — у которых, тем не менее, есть немало претензий друг к другу. Однако христианам недоставало свободы действий. Они признавали Иисуса мессией, предсказанным в иудейских писаниях, и чтобы придать достоверность своему учению в мире, где берегли все древнее, но с подозрением относились к сомнительным «новшествам», продолжали ссылаться на древние иудейские тексты, как на фундамент собственных верований. Это означало, что христиане посягали на еврейскую Библию. Но разве еврейская Библия предназначалась не для иудеев? Христиане заговорили о том, что иудеи не только посмели распять своего мессию и тем самым отвергли собственного Бога, но и неверно истолковали свои писания. Мы видим в некоторых христианских текстах, например в так называемом Послании Варнавы, которое некоторые ранние христиане причисляли к новозаветному канону, утверждения, что иудаизм всегда был и по — прежнему является лжерелигией, что иудеев сбил с пути злой ангел, побудил толковать Моисеев закон как буквальное предписание, свод жизненных правил, тогда как на самом деле его следовало толковать аллегорически[128].
Наконец, мы видим, как христиане в самых резких выражениях осуждают иудеев за неприятие Иисуса как мессии, в сочинениях таких авторов, как Иустин Мученик (II век), утверждавший, что Бог повелел иудеям совершать обряд обрезания, чтобы они имели отличительный знак, как люди, заслуживающие гонений. Кроме того, у Тертуллиана и Оригена мы находим высказывания, согласно которым Иерусалим был разрушен римскими войсками в 70 году н. э. в наказание за убийство иудеями своего мессии. А такие авторы, как Мелитон Сардийский, заявляли, что, убив Христа, иудеи стали виновными в убийстве Бога.
Слушайте, все семьи народов, и смотрите: новое убийство произошло в Иерусалиме, в городе закона, в городе евреев, в городе пророков, в городе, слывущем праведным. И Кто убит? А кто убийца? Стыжусь говорить, но обязан сказать… Повесивший землю — повешен. Распростерший небеса — распростерт. Утвердивший все — утвержден на древе. Владыка — оскорблен. Бог — убит. Царь Израилев — взят десницей израильской ( Слово о Пасхе, 94–96)[129].
