Жан знал, что это редкая привилегия и без помощи Елены ему никогда не удалось бы сделать такого. Теперь они смогут помочь графу Ротчеву и может быть у него останется время поговорить об Аляске.
За полмили от них сидел за своим письменным столом худощавый стройный человек с седеющими волосами и холодными глазами, прикрытыми очками в квадратной оправе. Он был высоким, даже сидя он казался высоким. На столе не лежало ничего, кроме листка бумаги, на который он время от времени поглядывал. Раздался стук в дверь.
- Войдите!
В комнату вошел юноша в форме морского офицера, осторожно прикрыл за собой дверь, подошел к столу, щелкнул каблуками и отдал честь.
- Лейтенант Ковальский, - сказал человек с холодными глазами, - мне доложили, что вы застрелили на дуэли троих, а двоих убили шпагой.
- Да, ваше превосходительство.
- Лейтенант, в нашем городе находится иностранец, очень опасный для России. Он вмешивается в наши дела и угрожает карьере морского офицера, чья роль неоценима для России. Иностранец, о котором я веду речь, договорился о личной аудиенции у царя. Будет неразумно, если эта аудиенция состоится, однако царь дал слово. Вы понимаете?
Лейтенант Ковальский все отлично понял, как и раньше, когда получил приглашение от старшего по званию явиться по этому адресу. Существовали враги государства, которых следует уничтожить, и не всегда бывает удобным отдать их под суд. Он также понимал, что сидящий перед ним человек контролирует многие пути к власти и богатству и что одно его слово...
- Иностранца зовут Жан Лабарж. Он американец и в настоящее время живет во дворце Ротчевых.
Глаза Ковальского вспыхнули и погасли. Он видел этого иностранца. Высокий, темный человек со шрамом... что-то в нем было такое... впервые он почувствовал неуверенность при мысли о дуэли, однако глупо было бы волноваться. Он один из лучших стрелков из пистолета в России. Перед приходом сюда ему сказали, что его могут перевести в армию, присвоив временное звание полковника, и что это только начало.
- Это надо сделать немедленно, вы понимаете? Аудиенция состоится послезавтра вечером.
- Благодарю за доверие, Ваше превосходительство. Я свободен?
- Возьмите вот это, - человек за столом вынул из ящика длинный конверт и протянул его Ковальскому, - и просмотрите наедине, когда выйдете отсюда.
Человек снял очки и положил их на листок бумаги, дотронувшись большим и указательным пальцем до переносицы.
- Еще одно, лейтенант. Вы не должны промахнуться. Понимаете?
- Конечно.
Ковальский вытянулся по стойке смирно, четко повернулся кругом через левое плечо и вышел из комнаты. Выйдя на улицу, он остановился у освещенного окна и вынул из конверта пару документов. Первым оказалась дарственная на небольшое поместье в Польше, это место он хорошо знал. Он взглянул на дату и увидел, что срок дарственной наступает через несколько дней и что документ вступает в силу только в том случае, если его представит в поместье лично полковник Ковальский.
Он криво усмехнулся. "А если меня убьют?.." Ответ был очевиден.
Ковальский пожал плечами. Неважно. Его не убьют. А вот он не в первый раз убьет человека по заданию.
Глава 31
Место для дуэли выбрали в предместье Санкт Петербурга недалеко от небольшого замка. Жан вышел из кареты и беззаботно зашагал по траве под деревьями парка к маленькой поляне. Рядом с ним шел граф Феликс Новиков, любезно согласившийся быть его секундантом.
Вызов на дуэль был явно подготовлен заранее. В компании Новикова, который был другом Елены и всей семьи Ротчевых, Жан пошел в модное кафе. Через некоторое время туда вошли несколько русских офицеров, и, проходя мимо их столика, один из них нарочно толкнул Жана. Затем этот офицер повернулся и, глядя в глаза Жану, произнес: "Свинья!"
Новиков хотел вмешаться, но увидел, что Лабарж улыбается.
- Свинья? - переспросил он. - Как поживаете, господин Свинья? А меня зовут Лабарж.
На мгновение русский застыл, к его лицу прилила кровь. Затем кто-то засмеялся, и его лицо исказилось от гнева. Он поднял руку, чтобы дать Лабаржу пощечину, однако Жан был не в том настроении, поэтому он ударил первым, быстро и сильно. Ковальский, полуоглушенный, упал на пол.
В кафе воцарилась тишина. Офицеры, пришедшие с Ковальским, были шокированы. Новиков схватил Жана за рукав.
- Пошли! - прошептал он. - Нам нельзя здесь оставаться. Быстрей!
Новиков сразу узнал Ковальского, ему была известна репутация лейтенанта. Граф понимал, что ссора спровоцирована и должна закончиться узаконенным убийством.
Жан направился к выходу, когда Ковальский, шатаясь, поднялся на ноги.
- Подождите! - хрипло прокричал он. - Пождите, черт вас возьми!
Лабарж повернулся к нему лицом. Ковальский выпрямился. Он был в форме полковника русской армии.
- Мои секунданты...
- Пришлите их. Пришлите, полковник, и я повторю то, что говорю вам сейчас. Если вы вызываете меня на дуэль, выбор оружия остается за мной, а я выбираю револьверы на расстоянии тридцати шагов. По команде мы идем навстречу друг другу и кончаем стрелять лишь тогда, когда один из нас не будет в состоянии продолжать.
Ковальский хотел было что-то сказать, но не смог. Все шло не так, как он надеялся. Ему сказали, что Лабарж - американский бизнесмен, не знающий, что такое дуэль. Он... и вдруг Ковальский понял условия поединка. Он был потрясен. Они должны будут идти навстречу друг другу, стреляя! Ковальский никогда в жизни не стрелял из пистолета на ходу.
- Вы не откажетесь быть моим секундантом, Феликс? - спросил Лабарж.
- С удовольствием, Жан! С удовольствием!
Ошеломленный вызовом Ковальского Новиков увидел, какое впечатление произвели на того условия Лабаржа, и немедленно осознал, что Ковальский был обеспокоен. Вероятно, неожиданным согласием Лабаржа и его хладнокровием. К тому же, как для Ковальского, так и для Новикова было очевидным, что если два человека приближаются друг к другу, стреляя, один из них обязательно будет убит. Не один превосходный стрелок по неподвижной мишени оказывался беспомощным, стреляя в движущуюся цель на ходу. А понимать, что при каждом шаге твоя опасность увеличивается во много раз... Многие дуэлянты, прекрасно владеющие определенным видом оружия, могут действовать с полным самообладанием только в том случае, если уверены в победе, но при дуэли на пистолетах на близком расстоянии даже новичок имеет шанс убить противника.
Позже, выйдя из кафе, Новиков, которому было двадцать пять лет, посмотрел на Жана с неприкрытым восхищением.
- Вам приходилось стрелять из пистолета? Я имею в виду на дуэли?
- На западе Америки каждый мальчишка начинает носить оружие как только становится мужчиной, обычно в пятнадцать-шестнадцать лет. У меня были дуэли, но неожиданные, без предупреждения, и всегда с людьми, привычными к револьверу.
Граф Феликс Новиков был взволнован. От Шина Бойара он кое-что узнал о Жане Лабарже, узнал о его жизни на западе - о ней Бойару тоже рассказывали, - о браконьерской торговле мехами в водах Аляски. Лабарж случайно услышал, как Новиков пересказывает его приключения друзьям, и не стал возражать. Он знал, что пройдет немного времени и эти истории дойдут до Ковальского.
Когда Лабарж с Новиковым прошли парк и вышли на поляну, Жан секунду подождал, обежав глазами расстояние, которое им предстояло пройти на дуэли. Ему не хотелось попасть ногой в яму или споткнуться о неожиданное препятствие. Но трава была ровной и хорошо постриженной. Жан считал, что если Ковальский привык стрелять из стойки, он постарается выиграть дуэль первым выстрелом из начальной позиции.
Ковальский был нервным и раздражительным. Лабарж казался ему профессиональным дуэлистом, хотя ни один профессионал, находящийся в здравом уме, не стал бы предлагать такие условия. Впервые в жизни Ковальский плохо спал перед поединком.
Секунданты отмерили расстояние, и противники заняли позицию ярдах в тридцати друг от друга.
Полковник Балачев стоял по стойке смирно посередине между дуэлянтами и немного в стороне от линии огня.
- Желает ли кто-нибудь из вас извиниться?
- Нет. - Голос Лабаржа звучал спокойно. - Я не желаю.
Он стоял, не шевелясь, ожидая начала поединка. Рот его пересох, в желудке затаилась неприятная пустота. Это ожидание было хуже всего, но он точно знал, что ему надо делать.
- Нет. - Ковальский говорил с уверенностью.
- Я начинаю считать, - отчетливо произнес Балачев. - Буду считать до трех. При счете три вы начинаете стрелять и начнете двигаться навстречу друг другу, стреляя по своему разумению до тех пор, пока кто-либо из вас окажется не в состоянии продолжать. Вы меня поняли?
Оба противника кивнули.
Солнце еще не поднялось над деревьями; на траве лежала роса. Где-то в листве зашуршала птичка, а за полем в тишину раннего, ясного утра ворвалось карканье вороны.
