И в своем соперничестве с Венерой она только что достигла пика своей славы. Лион, истинная столица Возрождения во Франции, безгранично богатый Лион, покровитель литературы и искусств, решил устроить королю и его возлюбленной прием, достойный роскошеств Античности, языческий прием, который позволил бы восхвалять любовницу, как мифологическое божество, вместо супруги.
Начиная от местечка Вез, где находилась таверна «У барана», на всевозможных эмблемах, на любой обивке были вышиты буквы H и D. Проходившие знатные граждане приветствовали Мадам прежде, чем королеву.
«Взору проезжавшего короля предстал большой обелиск в античном стиле, по правую руку от него он увидел огражденную площадку, на главной дороге, ограждение было чуть больше шести футов в высоту, и площадка также поднималась над землей; было отчетливо видно, что площадка была заполнена не очень высокими деревьями, между ними засажена густой лесной порослью и несколькими группками других маленьких деревьев, а также многими фруктовыми деревьями. И в этом маленьком лесу резвились маленькие живые олени, лани, косули, которые были все же ручными. И тут Его Величество услышал звуки рожков и труб; тотчас же он увидел, что по этому лесу шла Диана, которая охотилась вместе со своими подругами и лесными девами, с драгоценным турецким луком в руке, с охотничьей сумкой на боку, одетая в костюм нимфы, такой, каким он дошел до нас из античности; на ней были надеты короткие чулки, на теле — шесть больших лоскутов позолоченной черной ткани, усыпанной серебряными звездочками, рукава и весь остальной наряд из темно-красного атласа с золотой нитью, наряд был длиной до середины колена и открывал ее прекрасные ноги и поножи, и ее сапожки в античном стиле из темно-красного атласа, расшитые жемчугом: в волосы ее были вплетены нитки драгоценных жемчужин, а также большое количество драгоценных камней и дорогостоящих украшений; надо лбом у нее сверкал маленькими бриллиантами серебряный месяц, так как золото не могло бы так хорошо передать красоту месяца, светлого и серебристого.
Ее подруги были одеты в разнообразные костюмы из тафты как заполненными, так и незаполненными цветом, с золотыми полосками, все в античном стиле, и разных цветов, также в античном стиле, смешанных для причудливого и веселого впечатления; туфельки и сапожки на них были атласные; головы их были разукрашены тоже, как у нимф, множеством жемчужин и драгоценных камней.
Некоторые девушки вели за собой на поводке ищеек, небольших борзых, спаниелей и других собак с ленточками из черного и белого шелка, тех цветов, которые стали цветами короля из-за любви к даме по имени Диана: остальные сопровождали и посылали вперед гончих, которые ужасно шумели. У других девушек были маленькие бразильские копья, позолоченные кинжалы с маленькими очаровательными свисающими кисточками из белого и черного шелка, позолоченные и посеребренные рожки и охотничьи трубы, висящие через плечо на лентах из посеребренного волокна и из черного шелка.
Когда они заметили короля, из леса вышел лев, который был ручным и поэтому его держали на длинном поводке, лег к ногам этой богини, приветствуя ее; она, видя, что он ручной и кроткий, взяла его за широкую ленту из черного шелка с серебром и немедленно показала его королю; приблизившись вместе со львом к самому краю площадки, рядом с дорогой, она встала в двух шагах от Его Величества и вручила ему этого льва, произнеся рифмованное десятистишие, такое, как сочиняли в те времена, однако хорошо отшлифованное и мило звучащее; и с этим стишком, который она очень изящно прочитала, под видом этого милого льва она подарила ему город Лион, прекрасная, очаровательная и послушная его приказам и повелениям.
После всего, что они показали и произнесли с большим старанием, Диана и ее подруги низко ему поклонились, а он, посмотрев на них, благосклонно их поприветствовал, сказал, что охота была очень хороша, поблагодарил от всего сердца и проследовал дальше со своей торжественной процессией».135
Целый день, наблюдая за боями гладиаторов и диких зверей, потрясающей иллюминацией и бессчетными чудесами, безмятежная Диана с улыбкой на лице бесконечно наслаждалась своим триумфом. Но пика своей славы она достигла только на следующий день, когда королева, торжественно въехавшая в город, подверглась ужасному оскорблению, потому что ее поприветствовала все та же Диана-охотница с тем же самым животным на черно-белом поводке!
Екатерина никогда не забудет этого унижения.
Со своей стороны, Диана позаботилась о том, чтобы показать, насколько она была признательна Лиону за оказанный ей любезный прием. Другие города быстро поняли, о чем шла речь. В частности, Руан подарил фаворитке «два больших бассейна и два серебряных, позолоченных чистым золотом кувшина для воды весом от сорока восьми до пятидесяти унций, о чем она сказала, что никогда еще не получала подобного подарка и что, как только представится случай, она сделает для города какой-нибудь приятный сюрприз».
«Невозможно выразить, — писал флорентийский посланник Рикароли, — каких высот достигли величие и могущество герцогини Валентинуа».
Ронсар, употребив гиперболу, заставил речного бога Клена пообещать, что у предков Пуатье будут царственные потомки. Безусловно, поэт был бы немало удивлен, узнав, что это предсказание сбылось и что Диана стала прародительницей Людовика XV.
* * *
Бог продолжал оставаться настоящим французом.
На фоне военных действий против Англии шли приготовления к возвращению Булони. Колиньи разрабатывал план этой кампании с 1548 года. Следующей весной король в сопровождении Монморанси блокировал место проведения сражения, предварительно удостоверившись в том, что охранявшие его форты находились в его распоряжении. Затем оба они вернулись ко двору, полностью уверенные в будущем успехе.
Эта уверенность сослужила им плохую службу. Несмотря на победу Строцци, одержанную над английской флотилией, буря смешала все их планы и привела к полному краху. Омаль, спасший ситуацию, оставил за собой право заявить, что «исправлял ошибки другого».
Тем временем Булонь так и не была взята. К счастью, регенту Англии, видевшему, что здоровье молодого короля Эдуарда заметно ухудшилось, был необходим мир: чтобы добиться его, он оставил город, который вновь вернулся к Франции.
В Париже, как и в Лондоне, внимательно следили за развитием болезни Эдуарда VI. У Тюдора были две сестры, католичка Мария и протестантка Елизавета, которых Генрих VIII, у которого менялись настроение, вероисповедание и возлюбленные, одну за другой объявил неспособными править. Таким образом, ни у одной из них не было неоспоримых прав унаследовать власть. Кто же, кроме них, мог претендовать на трон? Джейн Грей, внучка герцога Саффолка и пылкой Марии, вдовы Людовика XII; Мария Стюарт, внучка другой сестры Генриха VIII, — Мария Стюарт, королева Шотландии, невеста дофина. Может быть, благодаря ей внук Генриха II стал бы одновременно править Францией, Англией и Шотландией.
Можно представить, какой ревностной любовью была окружена при дворе эта драгоценная, обожаемая белокожая девочка с рыжими волосами, заметно отличавшаяся от детей короля Франции крепким здоровьем. По возвращении Марии де Гиз в Шотландию принять на себя заботу об ее воспитании должна была королева, которая действительно относилась к ней, как к родной дочери, или по крайней мере старалась делать вид. Но герцогиня де Валентинуа не собиралась оставлять во власти Екатерины ту, которая должна была стать ее преемницей.
Она расточала «маленькой королеве» ласки, относилась к ней с необыкновенной заботой и предупредительностью. Мария, которая была политиком от рождения и, к тому же, получила наставления от своих дядей, быстро поняла, какой из двух дам было важно нравиться. Ее восхищение и любовь обратились к богине, а выскочке предназначалось лишь снисходительное пренебрежение. Диана втайне возликовала, услышав как-то раз, как Мария называла Медичи «торговкой» и «жирной банкиршей». Она и не подозревала, что, внушая этой маленькой фее подобные мысли, она заблаговременно подготавливала ее гибель. Двадцать лет спустя Мария Стюарт, вынужденная бежать из своего королевства и выбирать между Францией и Англией, скорее предпочтет отдать себя в распоряжение Елизавете, которая была ее врагом, чем попросить покровительства у всемогущей правительницы, которую она когда-то оскорбила.
А тогда Екатерина проглотила эту новую обиду, не поперхнувшись, не изменившись в лице. Диана решила, что такая бесстрастность достойна вознаграждения и что нужно окончательно укрепить положение этой королевы-служанки. Как можно было быть уверенной в том, что хрупкое здоровье детей и пылкие влюбленности Генриха не преподнесут ей какой-нибудь сюрприз? Итак, флорентийке предназначалась честь, выпавшая на долю немногим ее предшественницам, которой в дальнейшем была удостоена только Мария Медичи: речь шла о коронации.
