По сем канун, творение хто без ума и без памяти пьет, не крестиянски скончаетца.
Седален, глас 18, подобен: О болезненошен.
Иже на кабаке нропився, во всем помышлении глаголаше: егда аз без ума пропився донага и не видех выкупующаго, ни другов ко мне бывающих, но молю ти ся: кабаче, дай же ми с похмелья оправитися.
Кондак кобаку, глас 10: Избранному кабаку безумныя песни принесем, вкупе пьюще, а на утре день весь оханьем прово-жающе, но яко имея к наготе дерзновение, житию поруха, голоду величание, о всех нас пьющих кабацкая пазуха веселися, а целовалники неправым богатством возбогатеша. С веселием ждет вас дно адово, а ярыжные на криве божбою своею души свои ломайте, вам бо невозбранно адова врата отворяются и во аде болгное место готовится. Да вси, кабаче неблагодарне, зовем тебе: бесованию наставниче, [радуйся, глупости велики учителю].
Икос: Кто ли пропився донага, не воспомянет тебя, кабаче не-подобне? Како ли хто не воздохнет: во многие дни собираемо богатство, а во един час все погибе? Каяты много, а воротить нелзе. Пил еси, после будет тебе о сермяге воздыхати. Три дни испил еси, с похмелья оханья на три дня залезл еси, рукоделия заложил еси, около кабака часто ходити изволил еси, глядети часто ис чюжих рук извыкл еси. Глядение лихое пуще прошения бывает.
Бубенная стукота созывает пьющих на шалное воровство, велит нам нищеты ярем восприяти и глаголет винопиицам: при-идите, возвеселимся вмале, а опосле заплачем, сотворим возношение платью нашему всякому, на вине пропивание. Тому почюдимся, как вмале был разумен, а в мегновении ока стал безо всего. Крепок безумен видящим на смех, а себе на великую срамоту с поношением. Кто ли про тебя молвит, кабаче непотребпе, да лишитися не мотчи тя. Тем же злословим тя, кабаче неблагодарне, бесованию наставниче.
Светелен, глас пустошной: Яко злодеем пристанище, кабаче, к тебе притекающим, явил, сошедшеся на подворье, сотворим пестом возношение, ступам воздвизание, овсяной соломе извож-дение, наготы, босоты и гладу изнавешано шесты. Радуйся с пропивающими, а просыпался — плачися, своим неистовством му-чися, житие скончевая за собаки место.
На хвалите стихиры, глас пустотный, подобен: Терпящи нужу.
Терпяще томления гладная, крепко радующеся надеемых, коего дни сыту быти, друг ко другу глаголюще ярыжные кабацкие: егда убо пьяной из мошны денег выимет, и от дурнаго обычая не оставляем, яро з голоду терпение, не добро с молотцы про-пивати, но добро у мужиков у пьяных напиватися. Не убоимся, о голенские, мало поворуем да с кнутьем по торгу увяземся и от-туде и в тюрму.
[Мечюще одеяние свое, ходяще беспрестани на корчму, друг ко другу глаголаху с похмелья попы и дияконы, склад чиняху и на мед посылаху на ведро, глаголюще: пропьем однорядку темно-зеленую да повеселимся, не пощадим кафтана зеленаго, сорокоустными денгами окупимся. Сице попы помышляюще пьяные, коего бы мертвеца с зубов одрать. Черными сермягами оболчемся и у мужиков во братчинах изопьем, и от попадей жюрбы убежим, и опять по-старому жити почнем. Видяще наготу кабацкую, текуще, яко слепи], к убытку великому, друг ко другу служивые люди глаголаху: немножко меду возмем для уныния, посидим, никако с себя ничево не заложим. И как хмель силу возмет, пропита будет и однорядка. Поживем на кабаке, не спустим и кафтану своему, не пощадить пианица платья [своего]. Хощет донага пропитися з басы, пред собою стояти ярыжным повелевая, да скоморохами вострубит, без всего живота станет, да с похмелья кручиною увязется и от добрых людей отлучится и без всего имения станет.
Ины стихиры пустотные: Самозван еси, человече, прииди на , кабак, видя на суши тонущих без воды, а ты хочешь сух вытти, мечты творишь во уме: немножко посижю для уныния. Ажио в долгое время пройдет, веселие твое в печаль обращается, болезнь умножается, стонота и оханье с похмелья.
На хвалу на кабак потекл еси, малоумне человече, и той тя прославит донага пропитися и во временней сей жизни скита-тися по миру, с мешком под окошками просити и собак кнутом дразнити, тем же дерзновение и пропасть стяжал еси.
Изучился красти, по миру ходя, малоумны рабе, и непослушливы делателю бесования, ты наготу кабацкую понесл еси, ты живот свой пропил еси, и пришедшим по тебе не завидел еси, тем же и на полати г... сажю уготовался терти, выйди за печь в Пробойную улицу, чтобы тя з голоду не уморили.
Иже прежде зовема и в древняя наша лета, корчмо, ныне же тайно глаголем и умилно взываем: радуйся, кабаче, отемнение Вычеготскому Усолию, и ныне не токмо тя Усолие почитает, но и в далных языческих странах слышат твое обнажение, еже во окрестных волостях, еже есть на Вычеге и на Виледе и на Лале, и в протчих волостях сердечное воздыхание и в перси биение.
Кто твоя гнилая чудеса изочтет, кому ли тя потребна нареку? Беснующему ли тя уподоблю, но беснующий неволею страждет, ты же самоволно скакати и плясати повелевавши. Да того ради зовем ти: радуйся, кабаче, ярыгам и дьячком и прочим христианам самоволиое бесование, злосмердение и злоневерие, маломож-ное житие, многое воздыхание, кабаче веселы, мучися своим неистовством.
Слава и ныне пустая, глас шестопятой: Егда приидет от кабака на подворье к жене своей, мирная глаголаху: сего дни видевши подворницы его непрестанно кленяху, ови же укоряху его, глаголюще, яко ясти нечего, а пьеш. Гневно жена его зло-словяще вопиющи: сего дни з детми не ела, о владыко, чего для долго не завернешь ему шею на сторону, о чем долго не бросишь о землю? Но убо з горем тако глаголется, яко не мощи терпети: всегда муж той пьян приходит, дом наш разорился, с ним бы разошлася, а дети бы же чюжюю сторону спознаша.
На стиховне стихиры, глас пулной, подобен: Что тя наречем. Что тя ныне, кабаче, нареку? Дурна или безумна, разбойника ли тя нареку, но манием о землю бросаешь. Купца ли тя нареку, ибо не даром даеши многое твое бесование и болше исто-щание. Кабаче мой, моли о пиющих на тебе з голянскими своими. Стих: Многия скорби с похмелья бывают.
Како тя ныне, кабаче, призовем, умна ли или безумна? Всякие беды от тебя приходят, но мы от тебя откупаемся и заклады емлем, иные переменяем к тебе, безчестия не хочем. Кабаче, моли з голянскими своими.
Стих: Пианица, яко теля, наготою и убожеством процвете.
Что тя наречем, кабаче? Река ли еси быстрая, но понеже бе
на тебе время нощное, и быстрины твоего течения престанут,
целовалники учнут. Корчмо, несытая утробо, моли с голянскими
своими о недостатках наших.
Слава недобрая пианицам. Глас пулной: Вооружився крепко на пиющих, кабаче недостойны, веселы, яко неки зверь при горах, такожде и ты, кабаче погибелны, по вся дни привлачая к себе на веселие и на пропитие платья и денег, всяким неправдам крепки воевода, наипаче воеводы, занеже и самого воеводу обидишь, понеже ты молча уловляеши человеки, яко же и всего им лишитися имения. Иже долго время привлачаенш к себе на веселие, долго быти повелевавши у себе, премудрая суета, голое сиротство, з басы говоришь не то: понеси, размахни, почерпни, наливай, потащи, закладывай, выкупай, а после отходяще и воздыхающе
О великое чудо, кто на тя безделное не пронесет, но мы про тебе говорим и злобою кленем тя, а не тешим. Тем же присно с воздыханием.
И ныне, глас остаточной: Что ти принесем, веселая корчмо? Кажды человек различный дары тебе приносит со усердием сердца своего: пои и дьякон — скуфьи и шапки, однорятки и служебники; чернцы — манатьи, рясы, клобуки и свитки и вся вещи келейвыя; дьячки •— книги и переводы, и чернилы, и всякое платье, и бумажники пропивают, а мудрые философы — мудрость свою на глупость пременяют; служилые люди — хребтом своим на печи служат; князе и боляре и воеводы за меду место величаются; пушкари и салдаты тоску на себя купили, пухнут, на печи лежа; сабелники саблю себе на шею готовят; лекари и обманщики напастья на тебе величаются; тати и разбойницы веселятся, а холопий спасаются, кости нося в приполе, говорят быстро, плюют далече, з басы на погибель бросаютца, басливые батоги на тебе освящаются; жонки блуд и скаредство приносят, мужни жены добрые срамоту себе улучают; зернщики и костари и такалщики усовую болесть себе получают, ставают — охают, ложася — стонут; ростовщики ворогушу себе выростили, тружавт их сухотою по вся часы; скупщики всякие стонут на тебе; купцы, десятники и довотчики кнутом венчают; пономари туды ж, что люди, в стадо бредут, воск и свечи приносят, что былныс ж люди туды же пьют; и всякий человек рукоделны и простыи искусники всякими дуростми тебе веселяя, корчмо, величают. Мы же вси, любящей тя, и отцов и матери оставихомся, чужую сторону с позоры познавахом. Всякий тя человек проклинает, только тебя не лишатся. Повары всякия мудрости свои на винную чарку предают, лесники — куницы и соболи и векши на пече ище имавают лежа, тот соболь ведра другово суден. Кузнецы топоры и ножи, и наковална, молоты, и клещи, и косы себе на шею готовят. Хмелю, проломил еси нас, всякому вежству з басы научил еси нас, веселие нашему веку и сухоту, славим тя болезнено вовеки. Припев: Нападает помышление на чтущих соборов, в сердцыж советующих пребывает свет чреву и скорбящу смирится сердце, ботеющу телу сверепеют помышления.
