Ознакомительная версия.
Долгое время международное право древних основывалось на этом принципе. Когда боги враждовали между собой, война была безжалостной и беззаконной; как только боги становились друзьями, люди заключали союз. Если только возникало предположение, что боги-покровители двух городов имеют малейшее основание стать союзниками, этого было достаточно, чтобы стали союзниками эти города. Первым городом, с которым Рим заключил союз, был Цере в Этрурии. Тит Ливий сообщает, по какой причине это произошло. Во время нашествия галлов римские боги нашли убежище в Цере; они обосновались в городе, где им стали поклоняться; таким образом, священные узы гостеприимства связали римских богов и этрусский город. С этого времени религия не допускала вражды между этими городами, и они навсегда стали союзниками[133].
Глава 16
РИМЛЯНИН. АФИНЯНИН
Все та же религия, которая создала общество и управляла им на протяжении долгого времени, сформировала характер человека и придала его мыслям нужное направление. Своими догмами и обрядами она выработала в греках и римлянах определенную манеру мыслить и действовать и, конечно, привычки, от которых они долгое время не могли отказаться. Религия показала людям, что маленькие боги, легко приходящие в раздражение и недоброжелательные, есть всюду. Под давлением религии человек постоянно испытывал страх восстановить богов против себя; религия лишила человека свободы действий.
Давайте посмотрим, какое место занимала религия в жизни римлянина. Его дом был для него тем же, чем для нас храм. В доме он совершает обряды; в доме живут его боги. Его очаг – бог; стены, двери, порог – тоже боги; и границы его поля – боги. Семейная могила – алтарь, а умершие предки – божественные существа.
Каждое из его повседневных дел – это обряд; весь его день принадлежит религии. Утром и вечером он обращается с молитвой к очагу, к пенатам и своим предкам; при выходе из дома и при входе в дом он обращается к ним с молитвой. Каждый прием пищи – религиозный акт, в котором участвуют домашние боги. Рождение, посвящение в культ, облачение в тогу, заключение брака, празднование годовщин всех этих событий – все это торжественные акты его культа.
Выйдя из дома, он практически не может сделать ни шагу, чтобы не встретить какой-нибудь священный объект – будь то храм, или место, куда ударила молния, или могила. В одних случаях он должен сосредоточиться и произнести молитву, в других отвести глаза и закрыть лицо, чтобы не смотреть на некий предвещающий беду объект.
Каждый день он совершает жертвоприношения в своем доме, каждый месяц в своей курии, несколько раз в году в своем клане или трибе. Помимо своих богов, он должен поклоняться богам города. В Риме больше богов, чем граждан.
Римлянин совершает жертвоприношения, чтобы возблагодарить богов; он, безусловно, приносит многочисленные жертвы, чтобы усмирить их гнев. То он участвует в процессии, исполняя ритуальный танец под звуки священной флейты, то управляет колесницей, в которой находятся статуи богов, то принимает участие в lectisternium – лектистернии, так называлось у римлян пиршество богов, состоявшее в том, что ставили изображения богов на подушках или ложах, а перед ними столы с кушаньями. Каждый римлянин с венком на голове и лавровой ветвью в руках, проходя мимо, поклонялся богам.
Был еще праздник посева, праздник урожая и праздник подрезания виноградной лозы. Римлянин совершал более десяти жертвоприношений и призывал в молитве около десяти божеств, чтобы обеспечить хороший урожай. Особенно много было праздников в честь умерших, поскольку римлянин боялся их прогневить.
Он никогда не выходит из дома, не выяснив, нет ли поблизости птицы, предвещающей недоброе. Есть слова, которые он никогда в жизни не осмелится произнести. Если у него появляется какое-то желание, то он пишет его на дощечке, которую кладет к ногам статуи бога.
Он ежеминутно советуется с богами, стремясь узнать их волю. Все решения он находит, изучая внутренности жертвенных животных, полет птиц, атмосферные явления. Известие о том, что где-то прошел кровавый дождь или заговорил бык, приводит его в трепет. Он успокоится только тогда, когда очистительная церемония восстановит мир между ним и богами.
Выходя из дома, первый шаг он делает только правой ногой. Волосы он стрижет только во время полнолуния. Он носит амулеты. Он покрывает стены дома магическими надписями, предохраняющими от пожара. Он знает заклинания, помогающие избежать болезни, и заклинания, исцеляющие от болезни; эти заклинания нужно повторить двадцать семь раз, и каждый раз особым образом отплевываться.
Он не обсуждает дела в сенате, если жертвоприношения не дали благоприятных предзнаменований. Он покидает народное собрание, услышав мышиный писк. Он отказывается от намеченных планов, если заметит дурное предзнаменование, или зловещее слово достигнет его ушей. Он храбро вступает в сражение, но при условии, что ауспиции гарантируют ему победу.
Римлянин, портрет которого мы изобразили, не является человеком из народа, недалеким, которого бедность, страдания и невежество сделали суеверным. Мы говорим о патриции, человеке благородном, могущественном и богатом. Этот патриций может быть воином, должностным лицом, консулом, земледельцем, торговцем, но всегда и всюду он жрец, и его помыслы устремлены к богам. Как бы сильно ни владели его душой такие чувства, как патриотизм, любовь к славе, алчность, надо всем господствует страх перед богами. Гораций дал самое точное описание римлянина: «Dis te minorem quod geris, imperas» – «Ты властвуешь, потому что ведешь себя, как подвластный богам».
Иногда эту религию называли политической религией, но разве можно предположить, что сенат, состоящий из трехсот членов, и сословие патрициев, насчитывающее три тысячи человек, сумели единодушно договориться ради того, чтобы обмануть невежественный народ? Неужели на протяжении многих веков в условиях острого соперничества, беспощадной борьбы, личной ненависти никто бы не вызвался заявить, что все это ложь? Если бы патриций выдал тайну своего сословия, если бы, обратившись к плебеям, которые из последних сил терпели давление религии, избавил их от этого ярма и освободил от ауспиций и жрецов, то этот человек немедленно приобрел бы такой кредит доверия, что, возможно, стал бы главой государства. Можно ли предположить, что, если бы патриции не верили в эту религию, которую исповедовали, искушение раскрыть тайну не было бы достаточно сильным, чтобы побудить хотя бы одного из них рассказать о ней? Глубоко ошибаются относительно человеческой природы те, кто думают, что религию можно ввести путем соглашения и поддерживать с помощью обмана. Обратитесь к Титу Ливию и подсчитайте, сколько раз эта религия приводила в замешательство самих патрициев, сколько раз ставила в затруднительное положение сенат, а уж затем решайте, была ли эта религия придумана для удобства государственных деятелей. Только во времена Цицерона люди начали понимать, что религия весьма полезна для управления народом, но к тому времени она уже не имела той магической власти над умами людей.
Возьмем для примера римлянина начального периода и остановимся на одном из величайших воинов того времени, Камилле, который пять раз был диктатором и одержал победу более чем в десяти сражениях. Для того чтобы составить о нем верное представление, нужно понимать, что он был настолько же жрецом, насколько и воином. Он принадлежал к роду Фуриев, в детстве был обязан носить претексту – белую тогу с пурпурной полосой, знак отличия людей знатного происхождения и жрецов, и буллу, предохраняющую от злой судьбы. Он каждый день принимал участие в религиозных церемониях, провел юность в изучении религиозных обрядов. Когда разразилась война, жрец стал воином; как-то он скакал на коне впереди боевой линии, вражеский дротик попал ему в бедро, но Камилл не оставил поля сражения, а, вырвав торчащий из раны дротик, вступил в схватку с врагами и обратил их в бегство. После нескольких походов его выдвинули на государственную должность. В качестве военного трибуна с консульской властью он совершал жертвоприношения, председательствовал на суде, командовал войском. Настал день, когда было принято решение назначить его диктатором. Соответствующий магистрат в ясную ночь наблюдал за небом, советуясь с богами; мысли его занимал Камилл, имя которого он шептал про себя, в то время как глаза его были устремлены в небо и там искали знамений. Боги посылали только хорошие предзнаменования, значит, Камилл был им угоден, и его назначили диктатором.
Теперь он начальник войска; он выступает из города, совершив ауспиции и принеся множество жертв. Под его началом много командиров и почти столько же жрецов: понтифики, авгуры, гаруспики (жрецы, гадавшие по внутренностям жертвенных животных и толковавшие явления природы), пулларии (люди, заботившиеся о священных курах), виктимарии (помощники жреца при жертвоприношениях, поставщики жертвенных животных), переносчик очага. Камиллу поручено закончить войну с Вейями, осада которых длилась уже девять лет. Вейи – древний город этрусков, то есть почти священный город: значит, для победы римлянам требуется столько же благочестия, сколько храбрости. Девять лет римлянам не удавалось одолеть этрусков, очевидно, потому, что они лучше знали обряды, угодные богам, и таинственные заклинания, которыми можно снискать их благосклонность. Тогда римляне обратились к Сивиллиным книгам, желая узнать по ним волю богов. Оказалось, что была допущена небольшая ошибка во время торжественного жертвоприношения, ежегодно совершавшегося римскими консулами от имени Латинского союза, и церемонию повторили. Однако этруски продолжали одерживать верх. Оставалось последнее средство: захватить какого-нибудь этрусского жреца и узнать от него тайну богов. Римляне взяли в плен вейского жреца и привели его в сенат. «Для того чтобы Рим победил, – сказал жрец, – нужно понизить уровень албанского озера, но так, чтобы вода не вытекала из него в море». Римляне послушались и выкопали бесчисленное множество каналов и рвов, через которые вода из озера разошлась по всей окрестности.
Ознакомительная версия.
