На железнодорожных станциях мужиков, детей, женщин, стариков и старух грузили, словно скот, в товарные вагоны и отправляли в Среднюю Азию, Казахстан, Коми, на Урал, в Сибирь. Везли неделями без хлеба, пищи и воды, по приезде поселяли в голую степь или в тайгу на выживание. Работы, медицинской помощи, жилья, продуктов — ничего не было, раскулаченные умирали сотнями, особенно маленькие дети и старики. Так осуществлялся форменный геноцид, жертвой которого становилась самая трудолюбивая и крепкая часть крестьянства. Только к лету 1930 г. было ограблено и разорено более 320 тыс. крестьянских хозяйств. Кроме того, не менее 100 тыс. хозяйств «самораскулачились» — крестьянские семьи успели распродать, часто за бесценок, нажитое имущество и убежали от арестов и депортации в города и на стройки.
С января 1930 года в СССР всё опять, как с июня 1918-го в захваченной Российской империи, в деревне завертелась трагедия. Специальные военные и огэпэушные команды во всех областях и районах СССР стали врываться в дома успешных русских, татарских, украинских, белорусских хлеборобов — обыски, грабежи, зуботычины, арест, несколько минут на сборы — всей семьёй в коммунистические лагеря. Причем всё это в немного забытой сверхгрубой хамской большевикской форме. Советских крестьян, не спешивших вступать в колхоз, стали семьями ссылать в Сибирь, Казахстан, на Север, — чтобы другие крестьяне быстрее сделали выводы. Пошли другие документы, другая статистика, нагфимер — справка в Москву, в «центр» из Архангельска: «за март и 10 дней апреля 1930 года из 8000 детей кулаков (ссыльных. — Р.К.) заболело 6007. Умерло — 587».
Март в Архангельске — это ещё суровая зима, и голодным детям её трудно пережить, они умирали первыми, потому что арестованных не кормили, а они с собой успевали схватить еды на несколько дней. В других местах ссылки картина была такой же вопиющей трагичности, — погибали многие тысячи ни в чём не виноватых советских детей, лучшие хлеборобы, их жены и родители.
А ведь были в те времена в районах черноземья деревни и сёла, где почти все крестьяне жили в достатке, зажиточно, гляньте и сегодня в районе Воронежа, Тамбова, Липецка и южнее, — их сталинисты арестовывали и выселяли целыми селами в течение нескольких лет до 1933 года, не учитывая огромных экономических потерь.
Советский журналист этого периода, а затем арестант Иван Солоневич в своей книге свидетельствовал: «Лагерь, в который мы попали — Беломорско-Балтийский Комбинат (ББК) — это целое королевство с территорией от Петрозаводска до Мурманска, с собственными лесоразработками, каменоломнями. Например, в ББК в период моего пребывания там находилось 28000 семейств так называемых «спецпереселенцев» — это крестьяне Воронежской губернии, высланные в Карелию целыми селами на поселение и под надзор ББК. Они находились в гораздо более худшем положении, чем лагерники, ибо они были с семьями, и пайка им не давали».
В данном случае эти 28 тысяч крестьянских семейств, а это примерно 260 тысяч крестьян были обречены на голодную смерть. Кто нес за это ответственность? Чья вина? Ленинградского или сормовского рабочего? Рядового партийца? Или Сталина и всего Политбюро? Понятно, — опять ответ только один.
Стоит отметить, что были и более «гуманные» условия ссылок, И. Солоневич: «Дальше — «вольноссыльные» крестьяне, высылаемые обычно целыми селами на всякого рода «неудобоусвояемые земли», но не находящиеся под непосредственным ведением ГПУ». Их выгружали в северных лесах и болотах, где они в марте и апреле должны были жить в землянках и питаться хвоей, шишками, зверьками и остатками клюквы. Советская власть, Сталин словно издевательски спрашивали: вы вроде — успешные, талантливые хлеборобы и скотоводы? Ну, проверим, вот вам вечная мерзлота, — а мы понаблюдаем.
Успешные хлеборобы — «кулаки» попадали в совершенно безвыходное положение, во многих случаях их уничтожали в прямом смысле. Когда многие из них видели, какую политику проводит Советская власть и что их семьям грозит опасность и пытались прекратить свою трудовую деятельность в деревне, распродать имущество и уехать в город или в другой район, то их тут же обвиняли, что они умышленно разрушают свои хозяйства и их за это подвергали репрессиям.
Получив ярлык «кулак» порядочный успешный хозяин с трудом мог попасть даже в колхоз, согласно политике партии, ибо в марте 1930 года Сталин заявил: «Не менее смешным кажется другой вопрос: можно ли пустить кулака в колхоз. Конечно, нельзя его пускать в колхоз. Нельзя, так как он является заклятым врагом колхозного движения».
Сталин, спеша сделать максимум до посевной, взвинтил такой невообразимый бешенный темп работы партийных работников, что газеты еле успевали менять цифры коллективизации. Если на 1 января 1930 года в колхозы загнали 20,1% всех советских крестьян, то на 1 февраля — уже 34,7%.
Отдельно по краям и округам показатели были различными — к началу февраля 1930 года на Украине коллективизацией было охвачено 25% хозяйств, на Средней Волге — 41%.
На 20 февраля 1930 г. газеты сообщали, что достигнуто 50% коллективизации. Теперь каждый месяц сталинские коллективизаторы загоняли в колхоз в два раза больше крестьян, чем за два предыдущих года. И пусть многие цифры были «подтянуты», пропагандистскими и даже в ходе этого соцсоревнования между сталинскими комиссарами «дутыми», но эта бешенная «перестройка» крестьян впечатляла.
Даже недавний противник коллективизации Н. Бухарин подключился к этой жаркой дружной партийной работе и 19 февраля 1930 года опубликовал в «Правде» статью «Великая реконструкция», в которой писал: «Мы переживаем другой крутой перелом с чрезвычайным обострением классовой борьбы. Но наиболее отчаянная борьба идет именно в деревне. Здесь быстро и победоносно развивается антикулацкая революция», и горячо убеждал, что с оставшимися кулаками «нужно разговаривать языком свинца». Стоит отметить, что и ранее в оппозиционной позе Бухарина не волновали страдания крестьян, он беспокоился за Советскую власть, — кабы крестьяне опять не начали войну, антоновщину.
1 марта 1930 года советские газеты очередной раз с восторгом отмечали — в СССР в колхозы и совхозы, ТОЗы и артели включено уже более половины крестьян — 58,6%, ура, товарищи! А, например, когда бригада коллективизаторов приехала в Холмогорскоий район, где коллективизировано было всего 9% крестьян, то за первые 10 дней марта доля коллективизированных крестьян выросла до 93%.
Понятно, что такие неимоверные темпы коллективизации могли быть достигнуты только такими же неимоверными репрессиями, которых порой, как исполнители, не выдерживали даже сами коллективизаторы, например, начальник ГПУ Украины Б.А. Балицкий в письме от 25 февраля 1930 г. на имя Г.К. Орджоникидзе писал, что при проведении раскулачивания в Николаевском округе некоторые коммунисты и комсомольцы отказывались от проведения раскулачивания, «а один комсомолец сошёл с ума при проведении этой операции».
Тем более не выдерживали эти темпы крестьяне — хватались за вилы и обрезы, даже прекрасно понимая, что с Красной армией в связке с ОГПУ им не совладать. «Параллельно» с быстрым ростом количества колхозов резко возросло сопротивление крестьян во многих регионах СССР; эту тенденцию мы рассмотрим в следующей главе.
Почему провалился решающий штурм. Истинные причины знаменитой статьи и «оттепели».
Способность крестьян к сопротивлению и защите не была коммунистами уничтожена, их полностью не согнули и не затретировали. Поэтому естественным образом — бешеные темпы коллективизации сопровождаемые дикими репрессиями, не могли не вызвать у крестьян сопротивления, отпора.
Изучавший коллективизацию в Новгородском округе М.Н. Петров в своём исследовании отметил: «Только за первые четыре месяца 1930 г. Новгородский окружной отдел ОГПУ зарегистрировал 635 случаев выступлений, квалифицированных как противоколхозные, в том числе 33 случая убийства и ранения активистов, 16 поджогов, 17 случаев массовых беспорядков, 169 случаев агитации против вступления в колхозы».
Понятно, что так много антисоветских выступлений не могли организовать одни кулаки, которых и так мало осталось, в этих выступлениях активное участие приняли середняки, которых также грабили, за нежелание идти в колхоз вешали ярлык «подкулачники» и арестовывали, затем ссылали в концлагеря или на поселение в отдаленные районы. В некоторых районах доля середняков среди осужденных крестьян доходила до 80-90% крестьян-середняков.
В 1930 году продолжалось крупное восстание, вспыхнувшее в декабре 1929 года в Чечне. Для подавления чеченских крестьян была привлечена Красная армия, проводились войсковые операции, в которых принимали участие 7 самолетов, артиллерия и около 2 тысяч красноармейцев. К марту для подавления антисоветского восстания военную группировку пришлось усилить дополнительным вооружением, а численность красноармейцев увеличить до 3900 бойцов, после чего с немалыми потерями это восстание было подавлено.
