Всю ночь на 26 июня соединения корпуса выдвигались в указанные районы. К 7 утра обе танковые дивизии заняли исходные рубежи, но 7-я моторизованная дивизия с выдвижением запаздывала.
Сам И.Д. Рябышев контрудар описывает так:
«Вздрогнула и застонала земля. Предутреннюю тишину безжалостно вспороли разрывы снарядов… Все пришло в движение. Дивизии корпуса пошли в наступление в общем направлении на Берестечко. Вскоре стали поступать первые донесения. 12-я танковая дивизия, наступавшая на главном направлении, не смогла добиться успеха с ходу: слишком плотным был артиллерийско-пулеметный огонь врага. Но особенно ощутимыми были удары внезапно появившейся вражеской авиации. Большими группами, по 50–60 самолетов, противник почти беспрепятственно бомбил боевые порядки соединений. Наших самолетов в воздухе не было…
В этом был наш первый большой просчет: готовясь к наступлению, мы не учли превосходство врага в воздухе. Не учли мы этого и при развертывании командного пункта корпуса в лесу…
Не учли мы и другого: пойма реки Слонувка на протяжении двух километров оказалась сильно заболоченной и непроходимой для танков. Наступать можно было только по единственной дороге, причем мост через речку был взорван, а подступы к нему находились под сильным артогнем противника.
Командир 12-й танковой дивизии генерал-майор Т.А. Мишанин, стремясь отбросить немцев от Слонувки и захватить плацдарм, ввел в бой мотопехоту. Поддержанные артогнем дивизионной, корпусной артиллерии и танковых орудий, пехотинцы вброд форсировали реку, атаковали позиции противника и захватили плацдарм. Наши саперы тотчас начали восстанавливать мост и прокладывать гати через болото. (Напрашиваются вопросы: кто и когда взорвал этот мост, когда немцы успели оборудовать позиции, т. е. отрыть окопы, соединить их траншеями???)
Часам к 11 мост был готов. Вскоре тяжелые танки переправились на противоположный берег Слонувки и поддержали наступление пехотинцев.
Ожесточенный бой разгорелся за селение Лешнюв. Этот населенный пункт гитлеровцы основательно укрепили, сосредоточив там много искусно замаскированных орудий, которые почти в упор расстреливали наши танки. Из окон и чердаков фашистские автоматчики вели губительный огонь по мотопехоте. (И снова вопросы: зачем штурмовать населенный пункт, когда и как успели укрепить сельские мазанки фашисты, которые разлетались на части при попадании артиллерийского снаряда???).
В это время авиация противника перестала бомбить боевые порядки атакующих и стала наносить удары по артиллерийским позициям и вторым эшелонам… гитлеровцам удалось нанести тыловым подразделениям значительные потери. Много автомашин с боеприпасами и горюче-смазочными материалами запылали. Сильно пострадал командный пункт корпуса. Мы недосчитались многих бойцов и командиров. Были разбиты главная радиостанция корпуса и несколько штабных автомашин. Это был тяжелый урок за наше пренебрежение к инженерному оборудованию расположения штаба. (Новые вопросы: о каком втором эшелоне корпуса идет речь, когда все три его дивизии наступали в одной линии, сколько радиостанций было в корпусе, почему штаб корпуса не прикрывался средствами ПВО???).
К 16 часам сопротивление врага было сломлено. Понеся большие потери, гитлеровцы оставили Лешнюв…
Одновременно с 12-й танковой перешла в наступление и 7-я моторизованная дивизия, которая действовала на левом флаге корпуса. Но это соединение встретило еще большее сопротивление противника, и продвинуться не смогло. Противник своими фланкирующими действиями вынудил ее значительно растянуть свои боевые порядки по фронту.
В это время 34-я танковая дивизия прорвала оборону гитлеровцев и, преодолевая их яростное сопротивление, упорно продвигалась вперед. Неожиданно связь с дивизией прервалась и, несмотря на мои настойчивые требования, не была восстановлена. Я решил выехать в эту дивизию, выяснить ситуацию на месте… Я совершенно не думал о том, что можно попасть в засаду врага…
Встретившись с командиром 34-й танковой дивизии и пожелав всем успеха, двинулся в обратный путь. На шоссе Броды – Дубно нас застала ночь. Справа и слева от дороги горели скирды соломы, отдельные хаты, которые жгли фашистские диверсанты и бандеровцы, укрывавшие немецких парашютистов и диверсантов. Всюду в тылу наших войск шла сильная ружейно-автоматная стрельба. Пули свистели во всех направлениях. Трудно было разобраться, кто в кого стреляет. Бандеровцы и немецкие автоматчики, прорвавшиеся в тыл, пытались посеять панику среди наших воинов.
(Вопросы: ночь в июне наступает около 23 часов, значит командир уклонился от управления контрударным корпусом на почти на пять часов???).
До сих пор мы так мало знали о противнике. Единственное, пожалуй, мы определили, что в ходе встречных боев 26 июня перед фронтом корпуса гитлеровцы имели более четырех дивизий пехоты, из них две моторизованные.
(Напомним, в пехотной дивизии Германии не было ни одного танка, в моторизованной – также ни одного танка и 37 бронемашин).
Если, думал я, завтра с утра враг не введет свежие силы или введет не более одной дивизии, то войска мехкорпуса, отдохнувшие за ночь и окрыленные успехом первых дней боев, еще с большей настойчивостью поведут наступление и перережут дорогу Сокаль – Дубно… А это, как я понимал из приказа командующего фронтом, является главной задачей мехкорпуса… Можно было предположить, что с учетом моих донесений об успешных действиях объединения, которые высылал в течение дня, командующий фронтом примет решение подтянуть на это направление свежие силы…
(Вопрос: командир корпуса не знал замысла командующего армией, не знал положение противника???)
Полки были введены в сражение при неблагоприятных условиях. Многократные переброски на большое расстояние привели к тому, что часть танков и артиллерии по различным причинам отстали в пути, и это намного ослабило силы корпуса. Тем не менее, я был доволен результатами сражения 26 июня. Войска были готовы с утра нанести удар во фланг и тыл противнику».
(Вопросы: какому противнику, кто вышел во фланг врагу, а тем более в его тыл???).
Учебный материал кафедры истории военного искусства Военной академии имени М.В. Фрунзе, посвященный действиям 8-го механизированного корпуса, дает информацию о том, что во второй половине дня 26 июня танковые дивизии корпуса только выполнили свои ближайшие задачи, овладев рубежом Редков, Щуровичи. Передовые подразделения 34-й танковой дивизии достигли Острова, перерезав дорогу Берестечко, Кременец и расчленили 16-ю танковую дивизию противника. Часть сил 12-й танковой дивизии прорвались к Стыри у Берестечко. Но к исходу дня 34-я и 12-я танковые дивизии были вынуждены отвести свои передовые подразделения и закрепиться на рубеже Редков, Щуровичи. 7-я моторизованная дивизия начала наступление с опозданием, в 13 часов в назначенном районе атаковала противника, но успеха не достигла и продвижения не имела.
Это значит, что удар корпуса не достиг поставленной цели. К тому времени около половины танков корпуса было оставлено на маршрутах из-за технических неисправностей. Вследствие этого в 34-й танковой дивизии из 308 танков, выступивших на марш 22 июня, к началу наступления оставалось 243, а в 12-й танковой дивизии – из 295 только 75. Авиация противника вывела из строя значительное количество артиллерийских тягачей и машин с боеприпасами, в результате чего наступление танковых дивизий осуществлялось фактически без артиллерийской поддержки. Не было и авиационной поддержки, поэтому противотанковая артиллерия противника, оставаясь непораженной, наносила большой урон танковым частям.
Таким образом, можно говорить о том, что 26 июня 8-й механизированный корпус только частью сил и частично выполнил поставленную перед ним задачу. Другие механизированные корпуса в этот день также атаковали противника. Наибольшего успеха добился 19-й механизированный корпус, который отбросил части 11-й танковой дивизии противника на 15–20 километров и к исходу дня вышел к реке Иква у восточной окраины Дубно.
«Ситуация складывалась благоприятно для 8-го механизированного корпуса, – писал Д.И. Рябышев. – Командиры и работники политотдела были в приподнятом настроении и ждали приказа на продолжение наступления. Боевой порядок корпуса отвечал замыслу, никакой перегруппировки войск не требовалось. Все это предвещало успех. Но осуществить этот план не пришлось.
27 июня около 4 часов утра на командный пункт приехал генерал В.П. Панюхов с приказом командующего фронтом. Согласно этому приказу войска 8-го механизированного корпуса отводились в тыл за боевые порядки 36-го стрелкового корпуса на рубеж Кременец, Подольск. Нам ставилась задача усилить корпус огневыми средствами, а самим составить фронтовой резерв. Понюхов не сообщил мне о причине отвода корпуса в резерв и не смог проинформировать об обстановке, сложившейся у соседей. Таким образом, развить достигнутый 26 июня успех и нанести сокрушительный удар во фланг танковой группировке Клейста нам не удалось».
