Как все это сказалось на кадровом составе особых отделов, хорошо видно из материалов съезда их руководителей на Украине и совещания начальников губотделов ГПУ Западного края, проведенных в ноябре 1922 г.
Председатель ГПУ Украины В. Манцев, давний противник самостоятельности особых органов, вынужден был признать: «В настоящий момент тяжелое экономическое состояние особорганов и некоторое разочарование в связи с временной уступкой многих позиций заставляет некоторых товарищей уходить из особых отделов, считая их реорганизацию — ликвидацией»[440]. Начальник Особого отдела 7-го стрелкового корпуса Любомирский заявил, что в его аппарате осталось всего 12 человек, а лучшие работники окружного Особого отдела были отозваны ГПУ Украины. Особый отдел оказался настолько сжат, что «даже случайная потеря одного — двух сотрудников ставит дело в тяжелое состояние». В количественном отношении несколько в лучшем положении оказался Особый отдел 6-го стрелкового корпуса. Однако, как отметил в своем выступлении его начальник Радецкий, из 61 сотрудника лишь двоих можно считать высококвалифицированными, а остальные не имели опыта работы и хотя бы среднего образования[441]. Аналогичную картину нарисовали все без исключения выступающие.
Итак, особые отделы в 1922 г. не только сократили количественно, значительно урезав их штатные расписания, но и перебросили лучших оперативных работников и руководителей на укомплектование контрразведывательных подразделений территориальных органов. Начальник Особого отдела ГПУ Украины Е. Евдокимов, к примеру, возглавил Полномочное представительство на Правобережье Украины; В. Даубе, руководивший армейскими и фронтовыми особыми отделами, был назначен начальником Витебского губотдела; Я. Ольский стал председателем ГПУ Белоруссии. Ведущие сотрудники Особого отдела ГПУ (А. Артузов, Р. Пиляр, С. Пузицкий, И. Сосновский, Н. Демиденко и др.) составили ядро Контрразведывательного отдела и прославили его проведением ряда успешных операций, таких как «Трест», «Синдикат-2», «Центр действия» и других.
Показателен и тот факт, что в январе 1925 года, на II Всесоюзном съезде особых отделов, из 53 присутствующих делегатов только 11 в годы Гражданской войны и до реорганизации 1922 г. занимали должности начальников особых отделов дивизий, армий и фронтов[442].
Таким образом, преемственность нарушилась, и обучать молодых сотрудников особистскому мастерству было некому. Проблема квалификации кадров приобретала важнейшее значение.
Вопрос о профессиональном обучении и общеобразовательной подготовке сотрудников в начале 20-х годов стоял очень остро. Никаких школ и курсов по линии особых отделов не было. Руководители особых органов корпусов и военных округов били тревогу.
Так, один из участников Первого Всеукраинского съезда начальников особых отделов Воробьев предложил создать на Украине курсы для обучения низовых работников. В то же время он указал, что отрыв сотрудников от непосредственной работы на период прохождения курсов негативно отразится на оперативной деятельности, поскольку штаты сокращены ниже возможного предела[443]. Воробьев настаивал на необходимости написания «устава для особотделений». Под «уставом» понималось учебное пособие, состоящее из трех разделов: а) необходимые политические знания; б) сведения об организации и системе боевой подготовки войск, а также вооружении; в) приемы и методы особистской работы. Следовало обязать всех сотрудников изучить устав и сдать экзамен. Те, кто не смог освоить все разделы устава, подлежали незамедлительному увольнению[444].
Подчеркнем, что на первое место в учебном пособии Воробьев предложил поставить общеполитическую (читай: общеобразовательную) подготовку. Это оставалось актуальным и в последующие годы. Член мандатной комиссии по приему на созданные в Москве курсы ГПУ, начальник отделения Секретного отдела ГПУ Я. Генкин с неподдельной тревогой докладывал в мае 1923 г. И. Уншлихту, В. Менжинскому и Г. Ягоде: «Меня, как и других членов комиссии, охватывает жуть при мысли, что вся эта масса товарищей что-то делала на местах и, нахватавшись кой-каких вершков на курсах, будет и впредь что-то делать… в органах ГПУ. Здесь полных 100 % абсолютной политической неграмотности и почти такой же неграмотности чекистской»[445]. И все это при том, что поступающие на курсы имели стаж работы в органах ВЧК — ГПУ от двух до пяти лет. А несколько человек из числа будущих курсантов занимали руководящие должности в особых отделах.
Я. Генкин уверял членов Коллегии ГПУ, что за два месяца обучения на курсах практически невозможно достигнуть поставленных целей, и поэтому предлагал заняться регулярной переподготовкой кадров, подключая чекистов на местах в систему политической учебы, организованную партийными комитетами и политотделами в РККА.
На курсах ГПУ в Москве каждый набор состоял из 145 человек. Из них только 30 сотрудников готовились по особистской линии[446].
Следующим шагом в создании системы обучения руководящего и оперативного состава стала организация Высших курсов ГПУ со сроком обучения шесть месяцев. Была уточнена и расширена учебная программа. Она позволяла на хорошем уровне подготовить слушателей в политическом, общеобразовательном и профессиональном отношении. Среди изучаемых дисциплин были такие, как: история РКП(б), исторический материализм и политическая экономия, принципы карательной политики Советской власти, судебное законодательство, церковь и государство, социальная психология и, наконец, русский язык и арифметика[447]. Особое место отводилось чекистскому направлению обучения. Слушатели должны были знать историю разведывательных органов царской России и иностранных государств, историю, задачи и структуру советских органов госбезопасности, историю и современную деятельность партий эсеров, меньшевиков и анархистов, методы борьбы с различными видами контрреволюции и шпионажем.
Обучать курсантов военному делу на уровне военных школ не предполагалось. Это обстоятельство было явным недостатком для особистов, работа которых происходила в армейской и флотской среде.
Руководство ОГПУ постаралось исправить сложившееся положение. В конце октября 1924 г. была издана директива, где говорилось: «В целях подготовки работников особых органов ОГПУ при Высшей пограничной школе открывается специальное отделение с продолжительностью курса в восемь месяцев и численностью слушателей в 60 человек»[448]. Для обучения принимались только сотрудники, имеющие особистский стаж не менее года, более трех лет состоявшие членами РКП(б) и в возрасте до 35 лет. Отбор будущих слушателей проводили окружные аттестационные комиссии на основе разосланной на места программы, предусматривающей предварительное овладение определенным минимумом специальных, военных и общих знаний. Руководители органов и члены аттестационных комиссий предупреждались о персональной ответственности за соответствие каждого кандидата требованиям[449].
Безусловно, что квота в 60 человек не позволяла пропускать через Высшую пограничную школу необходимое количество оперативного и руководящего состава. Поэтому особистов направляли на учебу и на Высшие курсы ОГПУ, преобразованные в 1929 г. в школу по переподготовке работников внутренних органов. Требования к зачисляемым в школу еще более повысили. Поскольку речь шла уже о переподготовке, то стаж практической работы для зачисленных на обучение увеличили до 5 лет[450].
В связи с резким обострением внутриполитической обстановки в стране при переходе к политике сплошной коллективизации, Политбюро ЦК ВКП(б) в августе 1930 г. утвердило решение ранее созданной комиссии по увеличению штатной численности органов госбезопасности. Согласно данному решению, с 1 октября ОГПУ должно было пополниться более чем на три тысячи человек[451].
Руководство ОГПУ незамедлительно отреагировало на новую кадровую политику. Набор особистов в Высшую пограничную школу увеличили до 100 слушателей[452].
Произошли изменения в организации учебного процесса в Центральной школе ОГПУ. Помимо штатного состава, к преподавательской работе стали привлекаться руководящие сотрудники основных оперативных отделов. На основании приказа ОГПУ от 2 сентября 1930 г. сто одиннадцать работников центрального аппарата утверждались в качестве лекторов[453].
В приказе подчеркивалась необходимость переработать программы, тезисы лекций и учебные пособия, в которых, помимо изложения исторической части, следовало акцентировать внимание на стоящих в данный момент задачах, иллюстрируя их примерами из оперативной практики. Ответственность за эти вопросы председатель ОГПУ возложил на помощника начальника Секретно-оперативного управления А. Кауля, который одновременно возглавил и группу преподавателей по истории органов госбезопасности. Формировались группы и по линиям работы. Так, в особистскую группу вошли заместитель начальника Особого отдела ОГПУ Л. Иванов и руководители отделений — В. Троицкий, С. Пинталь, А. Моряков, Р. Баланда, Н. Лагодюк[454].
