Но скоро началась у Александра вражда с другим братом, Ярославом, княжившим в Твери. Вследствие появления на севере отдельных отчин, уделов между князьями необходимо обнаруживается стремление усиливать эти уделы на счет других; уже в Ярославе Всеволодовиче ясно обнаружилось это стремление: недовольный своим Переяславским уделом, он старался утвердиться в Новгороде, даже в Киеве; сын его Ярослав тверской шел по следам отцовским. В 1254 году он отправился княжить во Псков (а по другим известиям, в Ладогу), где приняли его с большою честию; но Псков находился в тесной связи с Новгородом, а в Новгороде не все были довольны великим князем Александром, вместо которого княжил теперь здесь сын его Василий, и вот в 1255 году новгородцы выгнали Василия и перевели к себе изо Пскова Ярослава тверского. Но Василий не думал уступать дяде без борьбы и, засевши, по обычаю, в Торжке, дожидался отца своего с полками, и ждал недолго; Александр явился с двоюродным братом своим Димитрием Святославичем и, присоединив к себе сына с новоторжцами, выступил против Новгорода; на дороге встретил его какой-то Ратишка с переветом. "Ступай, князь! - говорил он, - брат твой Ярослав убежал".
Несмотря, однако, на бегство князя, новгородцы не хотели безусловно покориться Александру и выстроили два полка, конный и пеший, причем в первый раз высказались две сословные партии: меньшие люди, собравши вече у св. Николы, сказали: "Братья! а что как князь скажет: выдайте мне врагов моих!" В ответ все меньшие целовали образ богородицы стать всем заодно либо живот, либо смерть за правду новгородскую, за свою отчизну. Но лучшие люди думали иначе: им хотелось побить меньших и ввести князя на своей воле, и Михалко, сын последнего посадника, внук Твердиславов, предводитель стороны лучших людей, уже побежал из города к св. Георгию (к Юрьеву монастырю), чтоб оттуда со своим полком ударить на меньших. Посадником в это время на место Твердиславова сына Степана (умершего в 1243 году) был Анания, который, желая добра Михалку, послал за ним тайно; но весть о замысле Михалковом уже разнеслась между черными людьми, и они погнали было грабить его двор, но были удержаны посадником. "Братья, - говорил им Анания, - если хотите убить Михалка, то убейте прежде меня!" Он не знал, что лучшие люди уже порешили схватить его самого и посадничество отдать Михалку.
Между тем посол Александров явился на вече и объявил народу волю княжескую:
"Выдайте мне Ананию-посадника, а не выдадите, то я вам не князь, еду на город ратью". Новгородцы отправили к нему с ответом владыку и тысяцкого: "Ступай, князь, на свой стол, а злодеев не слушай, на Ананию и всех мужей новгородских перестань сердиться". Но князь не послушал просьб владыки и тысяцкого; тогда новгородцы сказали: "Если, братья, князь согласился с нашими изменниками, то бог им судья и св. София, а князь без греха", - и стоял весь полк три дня за свою правду, а на четвертый день Александр прислал объявить новое условие: "Если Анания не будет посадником, то помирюсь с вами". Это требование было исполнено:
Анания свергнут, его место занял Михалко Степанович, и Василий Александрович опять стал княжить в Новгороде.
Через год (1257 г.) злая весть, что татары хотят наложить тамги и десятины на Новгород, опять смутила его жителей. Первая перепись татарская для сбора дани должна была происходить еще в начале княжения Ярослава; Плано-Карпини говорит, что во время пребывания его в России ханы - Куюк и Батый - прислали сюда баскаком одного сарацина, который у каждого отца семейства, имевшего трех сыновей, брал одного, захватил всех неженатых мужчин и женщин, не имевших законных мужей, также всех нищих, остальных же перечислил, по обычаю татарскому, и обложил данью: каждый человек мужского пола, какого бы возраста и состояния ни был, обязан был платить по меху медвежью, бобровому, соболиному, хорьковому и лисьему; кто не мог заплатить, того отводили в рабство. В 1255 году умер Батый, ему наследовал сын его Сартак, или Сертак, скоро умерший, и Золотая Орда досталась брату Батыеву, Берге, или Берке. По воцарении этого нового хана, в 1257 году, по русским известиям, происходила вторая переписью приехали численники, сочли всю землю Суздальскую, Рязанскую и Муромскую, поставили десятников, сотников, тысячников и темников, не считали только игуменов, чернецов, священников и клирошан. Подобная же перепись происходила одновременно во всех странах, подвластных татарам, и везде служители всех религий, исключая еврейских раввинов, были освобождены от подати. В Новгороде после вести о переписи все лето продолжалось смятение; а зимою убили посадника Михалка; "если бы кто добро друг другу делал, - прибавляет летописец, - то добро бы и было, а кто копает под другим яму, тот сам в нее попадает". Вслед за этим приехал в Новгород великий князь с татарскими послами, которые начали требовать десятины и тамги; новгородцы не согласились, дали дары для хана и отпустили послов с миром; сам Василий, сын Невского, был против дани, следовательно, против воли отцовской, и выехал во Псков, как только отец приехал в Новгород; Александр выгнал его оттуда и отправил в Суздальскую область, а советников его наказал жестоко. Волнения не прекращались в Новгороде: тою ж зимою убили Мишу, быть может того самого, который так славно бился со шведами при Неве; посадничество дано было Михаилу Федоровичу, выведенному из Ладоги. Целый следующий год, однако, прошел без слухов о требованиях татарских; но в 1259 г. приехал с Низу (из Суздальской области) Михайла Пинещинич с ложным посольством. "Если не согласитесь на перепись, - говорил он новгородцам, - то уже полки татарские в Низовой земле". Новгородцы испугались и согласились; но когда зимою приехал Александр и с ним окаянные татары-сыроядцы с женами, то опять встал сильный мятеж; татары испугались и начали говорить Александру: "Дай нам сторожей, а то убьют нас", и князь велел их стеречь но ночам сыну посадничью со всеми детьми боярскими. Татарам наскучило дожидаться. "Дайте нам число, или побежим прочь", - говорили они. Но в Новгороде и в этом случае, как в предыдущем, высказались две враждебные сословные партии: одни граждане никак не хотели дать числа. "Умрем честию за св. Софию и за домы ангельские", - говорили они; но другие требовали согласия на перепись и наконец осилили, когда Александр с татарами съехали уже с Городища. И начали ездить окаянные татары по улицам, переписывая домы христианские. Взявши число, татары уехали; вслед за ними отправился и князь Александр, оставивший в Новгороде сына Димитрия.
В Новгороде стало тихо; но поднялись волнения на востоке, в земле Ростовской:
здесь в 1262 году народ был выведен из терпения насилиями татарских откупщиков дани; поднялись веча и выгнали откупщиков из Ростова, Владимира, Суздаля, Переяславля и Ярославля; в последнем городе убит был в это время отступник Изосим, который принял магометанство в угоду татарскому баскаку и хуже иноплеменников угнетал своих прежних сограждан. Понятно, что в Орде но могли спокойно снести этого события, и полки татарские уже посланы были пленить христиан: тогда Александр, чтобы отмолить людей от беды, отправился в четвертый раз в Орду; как видно, он успел в своем деле благодаря, быть может, персидской войне, которая сильно занимала хана Берге. Но это было уже последним делом Александра: больной поехал он из Орды, проведши там всю зиму, и на дороге, в Городце Волжском, умер 14 ноября 1263 года, "много потрудившись за землю Русскую, за Новгород и за Псков, за все великое княжение отдавая живот свой и за правоверную веру". Соблюдение Русской земли от беды на востоке, знаменательные подвиги за веру и землю на западе доставили Александру славную память на Руси, сделали его самым видным историческим лицом в нашей древней истории - от Мономаха до Донского. Знаком этой памяти и славы служит особое сказание о подвигах Александровых, дошедшее до нас вместе с летописями, написанное современником и, как видно, человеком близким к князю. Великий князь Александр Ярославич, говорит автор сказания, побеждал везде, а сам не был нигде побежден; приходил в Новгород от западных стран знаменитый рыцарь, видел Александра и, возвратясь в свою землю, рассказывал: "Прошел я много стран и народов, но нигде не видал такого ни в царях царя, ни в князьях князя"; такой же отзыв сделал об нем и хан. Когда Александр после отцовой смерти приехал во Владимир, то был грозен приезд его, промчалась весть о нем до самых устий Волги, и жены моавитские начали стращать детей своих: "Молчи, великий князь Александр едет!"
Однажды явились к нему послы из великого Рима от папы, который велел сказать Александру: "Слышали мы о тебе, князь, что ты честен и дивен, и велика земля твоя: поэтому прислали мы к тебе от двенадцати кардиналов двоих хитрейших - Галда и Гемонта, да послушаешь учения нашего". Александр, подумавши с мудрецами своими, описал папе все случившееся от сотворения мира до седьмого вселенского собора, прибавив: "Все это мы знаем хорошо, но от вас учения не принимаем". Идя по следам отцовским, Александр передавал много золота и серебра в Орду на выкуп пленных. Митрополит Кирилл был во Владимире, когда узнал о смерти Александра; он так объявил об этом народу: "Дети мои милые! знайте, что зашло солнце земли Русской", и все люди завопили в ответ: "Уже погибаем!"
