Эскадра миновала Киль и встала на якорь в бухте Кьоге, к югу от Копенгагена. Именно отсюда, решил сэр Чарльз, он сможет с наибольшей надежностью воспрепятствовать проникновению русских в Северное море. Когда до него дошло известие об объявлении Британией войны России, адмирал обратился к своим подчиненным с громким заявлением, которое потом не давало ему покоя:
Парни! Мы объявили войну врагу грубому и храброму. Если он встретится нам в море, вы знаете, как поступать. Если он укроется в порту — мы должны достать его и там. Успех зависит от того, как быстро и точно вы стреляете. И еще, парни, — наточите ваши сабли, и победа будет за нами!
Однако через две недели Непир покинул Кьоге, и 19 апреля его эскадра достигла входа в Финский залив. Со времен Петра I Финский залив был (и остается) акваторией, стратегически важной для безопасности России и для ее торговли. Триста двадцать километров водного пути отделяют вход в залив от Санкт-Петербурга, бывшего в то время столицей Российской империи. Защита Санкт-Петербурга была сосредоточена в четырех сильно укрепленных пунктах. К северо-западу от входа в залив, между Швецией и Финляндией, расположены Аландские острова с мощной крепостью Бомарзунд. На южном берегу находится Ревель (Таллин), а на северном — Свеаборг, охраняющий подход к Гельсингфорсу (Хельсинки). Последним рубежом обороны столицы стал прекрасно укрепленный портовый город Кронштадт.
Русский балтийский флот был крупнее, чем предполагал Непир. Помимо 27 линейных кораблей в его состав входили 8 фрегатов и 90 других судов — корветов, колесных пароходов, шхун и канонерских лодок. Суммарно балтийский флот России превосходил эскадру союзников по числу кораблей и огневой мощи. Однако русские суда были рассредоточены по нескольким пунктам, причем большая их часть находилась в Кронштадте и Свеаборге. Крейсируя между этими пунктами, Непир не позволял противнику объединить силы и тем самым сохранял превосходство. Кроме того, перед русскими стояли две другие проблемы: лед и неопределенность с командованием. С начала зимы флот зависел от состояния льда в заливе, и в первые недели после неожиданного появления Непира на Балтике русские корабли были заперты в портах. К началу мая, когда лед растаял, обострилась проблема с руководством: у флота не было единого командования. Великий князь Константин Николаевич, в чьем ведении находилась Кронштадтская эскадра, был молод (27 лет), неопытен и нерешителен, а власть семидесятисемилетнего адмирала Петра Ивановича Рикорда, находившегося на борту 110-пушечного «Императора Петра I», вообще была весьма сомнительной, особенно в Свеаборгской эскадре.
Прибытие Непира к входу в Финский залив пришлось на период густых туманов и штормов. Различить береговые знаки не позволяла погода, маяки не горели или были разрушены, лоцманы отсутствовали — адмирал оказался в трудном положении. Помимо этого его эскадра встретилась и с другими сложностями. Матросы оказались по большей части неопытными и необученными новичками или же пожилыми людьми, насильно и поспешно призванными на военную службу. Обычно требовалось не менее полугода усиленных занятий, чтобы из рекрута получился настоящий моряк, и таких у Непира было меньшинство. Из-за нехватки, например, хорошо обученных сигнальщиков возникали проблемы с удержанием судов в нужном положении, а маневрирование в море становилось опасным. Нехватка опытных артиллеристов ощущалась еще острее. Наконец, большая часть британских судов имела глубокую осадку, поэтому они не могли входить в мелководные порты и многие прибрежные зоны. Адмиралу Непиру и его старшим офицерам стало ясно, что их эскадра плохо подготовлена к серьезным активным действиям.
Нескончаемый густой туман угнетающе действовал на людей. Оценив неблагоприятную ситуацию, хотя и не связанную с непосредственной опасностью, Непир приказал своим судам следовать в Стокгольм. Там эскадра провела около двух недель, дожидаясь изменения погоды к лучшему. Во время этого вынужденного перерыва Чарльз Непир получил аудиенцию у короля Оскара I и попытался убедить его принять сторону союзников. Однако усилия адмирала успехом не увенчались — его величество остался твердым сторонником нейтралитета своей страны. Швеция была в прекрасных отношениях с Россией, и король отнюдь не хотел их омрачать в угоду Британии или Франции.
В начале мая погода наконец прояснилась, и Непир решился на вылазку. Он подошел к небольшому финскому городу Ханко (Ганге) у входа в Финский залив и обменялся с береговыми батареями несколькими выстрелами — первыми выстрелами на Балтике в этой войне. Затем эскадра Непира направилась к Свеаборгу, где укрепления были слишком сильны для серьезного нападения на город, а потому Непир ограничился наблюдением.
Со времени прибытия Непира на Балтику прошло почти три месяца. К нему присоединился довольно крупный французский отряд под командованием вице-адмирала Парсеваля-Дешена: двадцать паровых и парусных судов с общим числом пушек 1200. Собственная эскадра Непира к тому времени почти удвоилась, поскольку из Спитхеда подошло подкрепление. Блокада с успехом продолжалась, но для утоления жажды славы, охватившей британскую публику, Непиру нечего было предложить, за исключением символической стрельбы у Ханко.
Однако 21 июля все же произошел огневой контакт с русскими. Капитан Уильям Холл, возглавлявший небольшую эскадру из трех паровых судов — «Гекла», «Один» и «Доблестный», получил приказ занять позицию вблизи Бомарзунда и наблюдать за передвижением русских кораблей. Эта мощная крепость, расположенная в Ботническом заливе между Швецией и Финляндией, имела ключевое значение для защиты Финляндии, которая в то время была российской провинцией. Укрепления Бомарзунда включали в себя три круглые башни и цитадель с толстыми кирпичными стенами, облицованными огромными гранитными блоками. Строительство крепости шло уже двадцать два года и близилось к завершению. Гарнизон Бомарзунда насчитывал 2200 человек и располагал 66 пушками, которые держали под прицелом гавань.
Простояв несколько дней на якоре и умудрившись залучить к себе опытного лоцмана, нетерпеливый Холл решил, что ему надоело безделье. Искусно маневрируя, он провел свои суда по мелководью и приблизился к крепости на расстояние выстрела своих орудий, оставаясь вне досягаемости для большинства русских пушек. В течение последующих восьми часов корабли Холла обстреливали Бомарзунд, оставаясь почти неуязвимым. Лишь израсходовав боеприпасы, он велел своим судам отходить, весьма удовлетворенный результатом. На самом деле ущерб, причиненный крепости, оказался в основном косметическим — загорелось несколько крыш, но огонь не распространился из-за конструктивных особенностей укреплений. Четыре защитника Бомарзунда были убиты, пятнадцать — ранены, у англичан ранения получили пять человек. Позднее Непир строго отчитал Холла: «Если каждый капитан будет тратить все боеприпасы на обстрел каменных стен, флот очень скоро останется беспомощным». К выговору Непира присоединилось британское Адмиралтейство, осудив капитана не только за излишний расход снарядов, но и за то, что он напрасно подверг риску свои корабли. Николай же, напротив, остался весьма довольным действиями гарнизона Бомарзунда — защитники крепости проявили храбрость и заставили неприятеля уйти. Каждый из них получил серебряный рубль.
Впрочем, и английская публика, истомившаяся в ожидании настоящих сражений, с нескрываемой радостью встретила известие о поступке Холла. Особенных похвал удостоился подвиг гардемарина «Геклы» Чарльза Дэвиса Лукаса. Когда на верхнюю палубу его судна упал неразорвавшийся русский снаряд и прозвучал сигнал всем спрятаться в укрытие, двадцатилетний Лукас схватил шипящее ядро, поднес его к борту и бросил вниз. Еще не коснувшись воды, снаряд разорвался, легко ранив двух моряков. В благодарность за этот поступок капитан Холл представил сообразительного юношу к званию лейтенанта, а по окончании войны Лукас удостоился аудиенции у королевы, которая наградила его — первого — только что учрежденным крестом Виктории. Службу Чарльз Лукас закончил в чине контр-адмирала.
К июню, когда британский флот продолжал стоять подле Свеаборга, до моряков добралась холера. Еще сильнее почувствовали на себе эту беду французы. Но, несмотря на это препятствие, союзники решили нанести удар по Кронштадту и 22 июня направились к этой стратегически чрезвычайно важной крепости. Через четыре дня они приблизились к своей цели и еще три дня посвятили разведке и наблюдению, результаты которых были обескураживающими. Во-первых, стало ясно, что силы русских превосходят объединенную эскадру по численности: двадцать два крупных боевых корабля против восемнадцати. К тому же на русских кораблях были команды, имевшие боевой опыт. Укрепления Кронштадта ощетинились мортирами и тяжелыми пушками. После обсуждения ситуации со старшими офицерами Непир пришел к выводу, что нападение на Кронштадт было бы чистым безумием даже без эпидемии холеры. Он отдал приказ отходить, и эскадра снова направилась к Свеаборгу.
