Ознакомительная версия.
А вскоре крымско-татарские националисты попытались перейти от слов к делу и претворить в жизнь свои планы национального строительства. Этому в целом благоприятствовало два фактора. Во-первых, как уже было сказано выше, начали создаваться крымско-татарские добровольческие формирования, в обязанности которых, даже с формальной точки зрения, входила борьба с партизанами и поддерживающим их населением. Во-вторых, эти партизаны и это население, как правило, были либо славянами, либо симпатизировавшими им греками. Таким образом, даже просто выполняя немецкие приказания по борьбе с партизанами, крымско-татарские добровольцы могли заниматься этническими чистками.
Так, уже в ноябре 1941 года, после организации первых отрядов самообороны, ходили слухи, что татары собираются вырезать русские деревни и даже кое-где уже режут русское население. Пока это делалось втайне от оккупантов, так сказать в порядке частной инициативы. Однако уже зимой 1942 года руководители Бахчисарайского и Алуштинского мусульманских комитетов обратились к немецким властям с предложением уничтожить всех русских. Известно, что немцы никак не отреагировали на это. Тем не менее сам факт обращения стал достоянием местного татарского населения, которое на свой страх и риск начало расправляться с русскими. Например, такие этнические чистки имели место в Бахчисарайском районе, а именно в деревнях Верхний Керменчик и Бия-Сала[392].
Несмотря на то что эти события так и не стали системой, не вызывать тревоги у русских они тоже не могли. И, самое интересное, большинство из них начали склоняться к мысли, что в таком положении виноваты не только и не столько немцы. Один из свидетелей событий оккупации так в целом отразил эти настроения: «Русский человек, – писал он, – в тот момент должен был быть в несколько раз осторожнее… и видеть двух врагов: это фашистов и подавляющее большинство татар, из-за которых погибло много партизан в лесу, подпольщиков и других. Кроме того, татары хотели вместе с немцами… уничтожить русских в Крыму»[393].
Забегая несколько вперед, следует сказать, что такие настроения в среде русского населения сохранились до самого конца оккупации. Более того, подавляющая его часть вполне нормально восприняла депортацию крымских татар. И не потому, что питало к ним какую-то «иррациональную ненависть», как пишут сейчас некоторые протатарские историки. Просто очень был еще свеж страх, который пережили многие русские в 1942–1943 годах.
Благосклонное поначалу отношение немцев к РОА показало крымско-татарским националистам, что с дискриминацией русских (в определенной степени) покончено. А немецкая национальная политика в Крыму выходит на новые позиции. Одной из таких позиций должно было стать сотрудничество между коллаборационистами из различных национальных групп, а не их противопоставление, как это имело место раньше. В связи с этим будет небезынтересно упомянуть тот факт, что в крымских частях РОА служили не только русские, но и крымские татары. Это подтверждает целый ряд публикаций в «Голосе Крыма», свидетельствующих о «совместной борьбе татар и русских против большевизма»: «Плечом к плечу с РОА», «Борьба татар против большевизма», «Голос крови зовет меня» и т. п. Основной смысл этих статей можно выразить следующей фразой из одной из них: «Победа или смерть! Плечом к плечу с Русской Армией мы пойдем на борьбу за наше освобождение»[394].
В крымско-татарской прессе можно было встретить такие же высказывания. Так, 28 апреля 1943 года орган Симферопольского мусульманского комитета газета Azat Kirim опубликовала передовую статью со следующим пассажем: «Русские интиллегенты, военные офицеры и крестьяне своим объединением вокруг генерала Власова показали, что они вышли на правильную дорогу. Отныне на фронтах татары, украинцы и донско-кубанские казаки не одиноки: в их ряды включаются и русские добровольцы. Отныне наступление, начатое из областей, освобожденных благодаря германским войскам, будет всеобщим наступлением наций, которые являются братьями по оружию»[395].
В дальнейшем развитие военного сотрудничества коллабрационистов должно было привести к сотудничеству политическому. В январе 1944 года так и произошло. Речь идет о проекте генерал-полковника Э. Йенеке, направленного на создание в Крыму местного правительства, куда должны были войти представители трех наибольших национальных групп полуострова – русских, украинцев и крымских татар. О том, к чему привел этот замысел, было достатоточно сказано выше, поэтому здесь не имеет смысла повторяться.
Естественно, что все местное руководство РОА было тесно связано с органами немецкой пропаганды, а именно со штабом пропаганды «Крым» – главным инструментом психологической войны на полуострове. Его начальник обер-лейтенант Фрай, в частности, рекомендовал своим подчиненным использовать офицеров РОА «для непосредственного разъяснения обстановки и использования в качестве докладчиков на радио и в печати»[396].
Например, 11 июня 1943 года капитан Б. Ширяев прочитал собравшимся в алуштинском «Доме воспитания» учителям лекцию на тему «Немецкая система воспитания как основа высокого жизненного уровня в государстве». Другие офицеры-пропагандисты, такие как капитаны Л. Станиславский, Г. Барятинский, А. Таманский и другие, активно выступали со статьями в местной печати, а поручик Константин Быкович даже стал впоследствии главным редактором газеты «Голос Крыма»[397].
Пропагандисты РОА также привлекались для подготовки листовок и воззваний, обращенных к бойцам Красной армии и крымским партизанам, в которых последние призывались переходить на сторону немцев. При их участии были составлены листовки со следующими характерными названиями: «Братья красноармейцы!», «К офицерам и солдатам Красной Армии», «Товарищ, один вопрос!..» и т. п.[398]
В конце июля 1943 года в добровольческих формированиях, лагерях военнопленных и немецких дивизиях, расположенных в Крыму и имеющих русских добровольцев, появились выпускники школы в Дабендорфе – офицеры-инспектора РОА, призванные «следить за физическим и моральным состоянием своих соотечественников»[399]. Это было еще одной из обязанностей офицеров РОА, и на территории Крыма в том числе.
Как известно, весь 1943 года прошел под знаком ухудшения положения германских вооруженных сил на Восточном фронте. Это, естественно, не могло не сказаться на ситуации с РОА, и в Крыму в том числе. Например, уже в январе 1944 года в одном из отчетов штаба пропаганды «Крым», озаглавленном «Об откликах населения на немецкую пропаганду», было отмечено некоторое ослабление энтузиазма крымчан и местных властей по поводу РОА. В газете «Голос Крыма», говорилось в этом отчете, «…совершенно не пишется о РОА. Нужно было что-нибудь писать о ней, даже если она используется где-то на Итальянском фронте»[400].
Как ни парадоксально, но одновременно с этим немецкие власти не рекомендовали распространять власовские газеты, такие как «Доброволец», «Заря», «Боевой путь» и другие, среди рабочих трудовых лагерей, опасаясь возникновения «русских фантазий»[401].
Скорее всего, имелись в виду «фантазии» о русской национальной идее и так называемой «третьей силе», то есть использовании РОА в качестве инструмента в борьбе и против большевиков, и против нацистов. Так, в том же отчете штаба пропаганды указывалось, что «среди населения имеется много сторонников… «третьей силы». Это – люди, ожидающие окончательного завершения войны, которое наступит после полного поражения Германии и Советского Союза… Совершенно определенно, эти идеи косвенно или прямо направлены против немецких интересов. Несмотря на это, «Голос Крыма» опубликовал уже несколько статей, посвященных этому вопросу и созвучных общему мнению населения. Последней из таких статей является статья «Третья мировая война» в номере от 7 января 1944 года, где речь идет о том, что Англия и Америка третью мировую войну будут вести против СССР… А Германия… вычеркивается»[402].
При этом немцев беспокоило прежде всего то, что такое убеждение «снизило страх перед возвращением большевиков», что оно могло сказаться на лояльности населения к оккупационным властям и повлиять на желание совместно с ними оборонять Крым. В конце концов подобные высказывания привели к тому, что теперь за пропагандистами-лекторами РОА было установлено постоянное наблюдение, а для проведения лекций были выработаны унифицированные образцы докладов, которые утверждались в штабе пропаганды «Крым»[403].
Помимо чисто пропагандистских целей части РОА в Крыму использовались и по своему прямому назначению – для участия в боевых действиях против Красной армии и партизан, что было также своего рода пропагандой. Недаром, находясь еще в лагере военнопленных, генерал Власов говорил немецким офицерам: «Чтобы добиться победы над Советским Союзом, нужно ввести в бой против Красной армии военнопленных. Ничто не подействует на красноармейцев так сильно, как выступление русских соединений на стороне немецких войск…»[404]
Ознакомительная версия.
