Для сооружения такого «верблюда» обыкновенно становят двух мужиков спиною друг к другу, крепко связывают их в таком положении кушаком, но так, чтобы они могли наклониться в разные стороны. В руки им дают по дуге, крестьяне же должны заменять верблюжьи ноги. Сверху все прикрывается большим овчинным одеялом вверх шерстью» (с. Никольское Кадн.).
КУЗНИЦЮ ПРИВОДИТЬ (д. Середская), ДЕВОК ПОДКАВ(Ы) — ВАТЪ (д. Ганютино, д. Рооляково, д. Кузнечиха), КУЗНЕЦАМ ХОДИТЬ (д. Аксентьевская, д. Антоновская). Еще одна популярная сценка — кузнецам ходить. Двое парней-ряженых, которых отличали от остальных по домотканым фартукам, надетым поверх одежда, зайдя на беседу, ловили там девушек, сажали их на лавку и «подковывали». Один из кузнецов захватывал ногу девушки большими кузнечными клещами и поднимал повыше, а другой, приставив к ноге палочку или гвоздь, бил по нему молотком. Конечно, сила удара, как и в других, случаях, зависела от отношения парня к девушке. Впрочем, в некоторых деревнях (например, в д. Янголохта) парни «подковывали» только «любых» им девушек. При этом кузнец приговаривал: «Кую да покавваю,» (дд. Ганютино, Росляково, Кузнечиха). Некоторых девушек могли в довершение процедуры еще и перекувырнуть через лавку, подняв ногу повыше (д. Аксентьевская).
В дд. Антоновская и Пелевиха приходили два кузнеца и подросток — поддувальщик, в обязанности которого входило раздувать мехами уголье в горне — большом чугуне. Кузнецы были в обычной одежде, в фартуках, вымазанных сажей. «Подкаввали девок серед полу: сохватят за ногу руками, которая злая, оскорбляет (парней), чересседельником привяжут ногу к себе, обмотают ево круг пояса; дак если она рявкат, рвецця, то больше подпехивают ногу к себе». Молотком колотили по обуви, по подошве. Иногда могли и каблук или подошву оторвать. Например, в д. Середская: «Принесут стов круглый, каку-нибудь железину сколотят, как наковальню, да двое хватяцця, ногу-ту положат у девки на стов: «Клади, клади ногу!» — и подошву оторвут клешчами (два держат парня, дак не выскочишь), а то и шилом проколют, если злилися». В этой деревне кузнецы-были в масках из «скалы» (=бересты), вымаранной сажей, и в вывернутых шубах.
Обязательный атрибут кузнецов — молотки. В д. Новоселе они колотили ими по железу, чтобы «навести на девок ужасу», а в д. Цибунинская молотки могли быть и средством вразумления («где и похлешчут этими молотками»).
«Подковывание» могло сопровождаться и эротическими намеками и ассоциациями. Например, выражения «подковав парень девку», «ребята девку оккували» обозначали внебрачную связь. Так говорили об «обманутой» парнем девушке (д. Ливниково).
А вот как увидал эту сценку в прошлом веке Н.С.Преображенский. «За «стрелком» следовали «кузнецы». В избу втащили скамью, на которой лежало что-то закрытие простыней. За скамьей тащили кузов, то есть корзину, сплетенную из сосновых драниц, громаднейшей величины. Корзину поставили вверх дном. За корзиной шли сами «кузнецы», сопровождаемые «музыкантами», то есть целой процессией ребятишек, стучавших в сковороды, заслонки, ухваты, кочерги и тому подобные вещи, издающие самые душераздирающие звуки. Все это шумело, стучало, звенело и выло. Что касается Костюма «кузнецов», то он был таков, чтобы не скрывать ничего из организма.
Когда «музыка» и «кузнецы», и все заняло свои места, один из шумной компании стал у края скамьи и открыл простыню. Под нею был совершенно нагой человек с закрытым лицом. Этого неизвестного господина «кузнец» взял за ноги ж начал поднимать и опускать их одну за другой. Ноги представляли кузнечные мехи, а корзина — наковальню. К «кузнецам» также должны были выходить все ребята. «Кузнецы» драли их за волосы, давали в голову кулаком тумака, более или менее горячего — «ковали» разные железные и стальные вещи под несмолкающую «музыку»… Кому хотели сделать вещь получше и покрепче, того обыкновенно сильнее драли и сильнее колотили» (с. Никольское Кадн.).
МЕЛЬНИЦА, МЕЛЕНКА, С МЕЛЬНИЦЕЙ ПРИХОДИТЬ (д. Карачево, д. Яковлево, д. Митькино, д. Основинская, д. Ложкинская, д. Новая Верхов., д. Чеваксино), ЖЕРНОВ ВОЗИТЬ (д. Орлово). Еще одной излюбленной забавой, разыгравшейся в избах, где проходила беседа, была мельница. Вот как разыгрывалась эта сцена в д. Лукошино. «Толпа людей всех возрастов шумно ввалила в избу. Было что-то внесено на длинной скамье, прикрытой холщевым пологом. Это «что-то» предназначено играть роль мельницы. Вслед за ним явился мельник в самом необыкновенном костюме: на спине его громадный горб, вероятно, вместивший в себя кузов сена, на правой ноге болона с добрый горшок, на голове рваная шляпа, запыленная мукою; борода и волосы тоже выбелены недурно, в правой руке толстый жгут, свитый из длинного полотенца, в девой — сковородник. Какая-то загадочная фигура быстро проскользнула в мельницу, то есть под полог. Мельник всем к каждому предлагает свои услуги: не желает ли, дескать, кто-нибудь размолоть зерна? Не изъявивший, по неведению, желания, подвергается наказанию. Жгут мельника взвивается над его спиною. Хохот, шум, крик невообразимый. Желающий размалывать тоже должен подставить спину под жгут: это плата за «размол» — от одного до трех ударов… Мельник с видом знатока осматривает мельницу, все ли в ней благополучно, подклинивает кое-где и начинает работать и говорит: «Мели и толки!» Под пологом раздаются мерные удары камня о сковородку, слышится трение камня о последнюю. Мельник, довольный успехом, пляшет, кружась около мельницы. Но вдруг она перестает работать; жернова, то есть сковороды вылетают из-под полога. Мельник грустно смотрит, как человек, которого постигло несчастье… Наконец, как будто опомнившись, начинает колдовать, произносить разные заклинания, подшучивая под пологом сковородником. Из-под полога выскакивает черт о большими рогами и длинным хвостом. Мельница снова работает».
В д. Чеваксино мельницу изображал человек сидевший на санках и накрытый с головой рваной тряпкой («ряской»), который толок палкой камни и песок, насыпанные на сковороду. После того, как мельница немного «поработает», кто-нибудь из ряженых кричал: «Мельницу смазать надо!» — и начинал поддевать палкой девушек, стараясь попасть им под юбку.
Иногда забава приобретала откровенно насмешливо эротический оттенок и главной целью ряженых было запугать и вогнать в краску девушек: «Наредят старика, который помене, шчобы легче нести на вечерованье, принесут, на скамейку серёди избы положат ево мужики — может и трое, и цетверо несло за руки да за ноги. Вот принёсут, положат этово старика, штаны снимут на подколенки, решать (=решето) на жопу положат (который руководив — мельник}. Вот он ляжит и винтит жопой-то, дак решать-то и винтицци. Девок-то и подводят: «Вот, посмотри, как мельниця-та мелет!» — силой волокли девок-то, они прятаюцци, верешчат» (д. Основинская),
В ряде случаев мельница была связана с обливанием. В д. Аверинская ряженые, приехавшие с мельницей, разыгрывали такую сценку: «Жорнова принесли, поставили середи полу. Один мужик сидит, жорнова крутит. От он молов, молов — а тамока набьют кудели в жорнова и подсвитят да закричат шо: «Пожар, пожар! Мельниця горит! Воды надо, воды!» А тамока вода уш приготовлена, на мосту стоит ушат вода. Как оттоль двери-те отворились, да как оттоль шорнули ушат-от на пол прямо — заливают пожар это. Вот девки и забегали — в валенках этъ, брызги летят. А девок-то не выпускают, оне и бегают по воде-то».
ПРОСЕКУ ЧИСТИТЬ (д. Новая Бабаев.), ПРОСЕКА (Бережнослободская вол.). Эта шутка относится к числу довольно многочисленных забав с битьём. В Бережнослободской вол. ее устраивала компания парней, решивших проучить неугодных девушек или своих соперников. Завязав лица платками и вооружившись тугими соломенными жгутами, они врывались на посиделки и хлестали всех, кто попадется им под руку. Присутствующие разбегались от них, стараясь увернуться от ударов.
Интересно, что, по свидетельству С.В.Максимова, в Никольском уезде подобную шутку устраивала ватага ряженых — «покойников», которыми там рядились не только молодые парни, но и взрослые мужики. «В избу для посиделок врывается иногда целая артель покойников. У всех у них в руках туго свитые жгуты, которыми они беспощадно хлещут парней из чужой деревни в приезжих девиц (гостьев). Достается, впрочем, и своим девицам, которым без долгих разговоров наклоняют голову и хлещут по спине до синяков».
В д. Новая (Бабаев.) приходившие парни — кудеса пугали девушек палкой длиной 1–1,5 м, в которую были вбиты по краям два гвоздя или каких-либо острых предмета. Иногда конца их слегка подгибали в виде крючков. Взяв за концы палку, парни делали неожиданные выпады в сторону девушек. А те, боясь пораниться, отбивались с визгом то в одну, то в другую сторону или разбегались по углам, образуя таким образом перед парнями «просеку».
