(М. Макаров)
В Кирсановском уезде, на землях села Рамзы, что посреди густого леса, около реки Вороны, вам скажут о чудной, необыкновенной иконе, поставленной в дупле одной многолетней, белой, кудрявой берёзы. На иконе — прекрасный лик Пресвятой Богородицы. Никакой живописец не писывал подобного! Золото, серебро; камни драгоценные, ослепительного сияния, составляют раму и ризу сокровища. Пред образом теплится неугасимая золотая лампада, унизанная редкими алмазами. Всякий безоружный человек пойдет искать это чудо — находит и видит его; вооружитесь же топором, даже гвоздем, — не увидите. Такова была воля пустынника, христианина-грека, оставившего в пустыне свое сокровище.
(М. Макаров)
Близ Лебедяни есть село Большие Избищи; в нем живут однодворцы и помещики: у тех и других долго шли споры за Козинскую пустошь. Иные говорили, что этот спор завязался не даровым сначала за диких коз, которые здесь велись несметными табунами: и от них-де, от коз, самая пустошь назвалась Козьей, или Козинскою пустошью. Потом споры шли за охоту на лебедей; а эти лебеди сюда налетали и видимо, и невидимо: то с Лебяжьего озера, то с речки Лебедянки, которая тут же, от пустоши не так чтобы далеко. В заключение: дело продолжалось за распашку и за всякую раздирку земель. Но теперь уже пресловутая Козинская пустошь разведена к одним местам, какому-то владельцу, как следовало, в особняк, и вот этим-то жаркое полымя ссор владельцев утушилось надолго. Без всяких пожарных труб, его залил какой-то добрый землемер с правдивыми людьми — понятыми; да и козы на Козинской пустоши уже не прыгают, да и лебеди над ней уже не летают. И позабылась бы подлебедянская пустошь Козинская, как и все пустоши другие, прочие; но вот ее дамятник гранитный, вот ее могучая пирамида: на этой Козинской пустоши лежит еще камень, так — простой, известковый, белый, а с явными отпечатками следа ноги человеческой и следа копыта конского. И — что это за след, что за копыто? Чудо!
«То памятник путей богатырских» — говорят жители, да и, до сей поры ещё, частехонько меряют их четвертями. В самом деле, здесь мера следа человеческого ныне неслыханная: она до трех четвертей длиннику и до полуторы четверти поперечнику. А конскому копыту мера: голова человеческая! Каковы ножки?
Такова же была мера ноги богатыря Аники и коня его, мера ступней богатырей киевских, мера копыт коней их.
(М. Макаров)
Каменная баба в Тамбовской губернии
В Козловском уездном суде, еще в начале нашего столетия, существовало дело помещика Сатина со своими соседями; кажется, с однодворцами, о том, что Сатин перевез самовольно с общего рубежа к себе в сад каменную бабу и тем расстроил живые признаки границы между соседством. Баба эта принадлежала к числу тех статуй, которые весьма нередко встречаются в степях Южной России. Она и здесь возвышалась на небольшом курганчике, а по грубой отделке ее почти невозможно было угадывать, точно ли она изображала женщину. Крестьяне и крестьянки, страдающие головной болью, ходили на поклон к этой бабе.
…Весьма бы любопытно исследовать: какому времени и народу принадлежали эти каменные бабы?
(М. Макаров)
Почти во всех славянских землях существуют свои красные, червонные, русые, черные, гремучие, поклонные и святые горы (холмы). Эти эпитеты знаменательны: красная (червонная, русая) и черная гора напоминают нам сейчас указанные названия священных гор: Белбог и Чернобог. До сих пор на красных горках встречается у нас весна и восходящее весеннее солнце с хороводными песнями и приношением хлебов; самый день, в который празднуется возврат Весны (богини Лады), с ее благодатными грозами и ливнями, слывет Красною Горкою: это — воскресенье Фоминой недели, время брачного союза неба с землею и обычная пора свадеб в городах и селах.
«На красной горе,
На всей высоте,
Крестись и молись,
Земно кланяйся!» —
говорит народное причитание. На такое чествование холмов и гор указывают прилагаемые им эпитеты святых и поклонных; гремучие или гремячие горы прямо свидетельствуют об их связи с богом-громовником и небесными скалами-тучами — подобно тому, как тот же эпитет в применении к горным ключам свидетельствует о сближении этих последних с дождевыми потоками, ниспадающими с облачных гор.
(А. Афанасьев)
Поклонные горы и красные села
Почти все древние великие города на въезд и выезд от чужбины, имеют Поклонные горы, а с тем же вместе и Красные села.
На поклонных горах жила радость встречи милого друга, дальнего гостя; на поклонных горах резвилась грусть-злодейка при проводах в дальнюю путь-дорожку, того же друга, того же гостя. В красных селах отдыхали и веселились цари и князья русские.
Все эти поклонные горы и красные села были и есть в Москве и под Москвою, под Владимиром-на-Клязьме, под Юрьевом-Польским, под Пронском, под Михайловом и под многими Городами, отмеченными печатью славяно-русской!..
(М. Макаров)
Русские слободы и жители слобод
Гораздо позднее красных сел выстроили подле них жилые хаты людей свободных: торговцев, воинов отставных от княжеской службы, бобылей и прочих. Все эти поселения названы были свободами, может быть, в отличие от крестьян-землепашцев, обязанных в разное время платить то с сохи, то с земли, то с души положенную подать. Впоследствии свободы изменились в слободы, а из слобожан составились станичники, бортники; а ещё позднее: стрельцы, пушкари и прочие тому подобные люди.
Все наши великие древние владения расчислили на станы, и, вот станичники, начальствовавшие над этими станами, подразделялись на старых, молодых, жилых и служилых. Бортники назирали за княжескими пчелами, медом, готовили питье медвяное для князя и народа. Стрельцы имели в своем составе пищальников и копийщиков, и тем и другим придавались ещё в помощь шиши, — народная стража, бессрочная милиция, не столько охранявшая свою область, сколько грабившая по дорогам. Об этих шишах осталось ещё памятью одно урочище в Москве.
В числе всех шишей, пушкарей, бортников и прочих русский народ много видел шептунов, колдунов и людей со всякой древней ворожбою. Все чудеса, все удальства нашей средней истории, конечно же, имеют в своих действующих лицах своего пушкаря, своего стрельца, шиша, пищальцика. Из них же — опричники, кудеяры, лихаревы и другие. Владимирский удалец Иван Федотыч, ходивший один на сотню подвод обозных, пронский вор Марко, братья Рощины, Перфильич, Краснощекий и Верёвкин: все они потомки стрелецкие и казацкие.
От чего прозвалась Рязань Рязанью
У славян не было Рязани, — они пришли с юга и срубили Переславль. Этот городок был памятником Черниговскому полуденному Переславлю, и точно так же срублен Владимирский — город Переславль на Плещеевом озере, в память городу Рязанскому и точно таким же образом переселялись к нам новые города, — Владимиры, Перемышли, Звенигороды и многие другие, все они перетаскивались к нам, может быть, из самых дальнейших стран подсолнечных. Это исполины-путешественники, пригревшие себе места; но не знаем, — на сколько столетий, в местах нынешней нашей Руси, на земле черной; в предысторические времена отверженной, может быть, и солнцем. По крайней мере, так тогда о нашей настоящей земле думали.
Имя Рязани произошло от слова ряса, а ряса — то же, что лощинка, болотное местечко, способное для задержания напора вод, — скат, под которым вода накопляется весною и держится посреди ровных полей на долгое время. Таких ряс и под старою и под нынешнею Рязанью очень много. От этих же ряс получили себе названия (тут же) многие урочища и речки. Таковы, например: Ряса (река), Раковые рясы (селение), Рясск (Ряжский город), Рясань (урочище) и проч. Мудрено ли после этого получить нашей Рязани название Переславля Рясанского. Точно это думал некогда народ рязанский, с тем же согласен был известный у нас в свое время писатель П. Ю. Львов. Но какому языку принадлежало слово ряса, иногда также означающее шарик, мячик, пузырек (ряска)?
(М. Макаров)
