В то время, когда по всей стране бывшие храмы возвращались прежним владельцам, московские чиновники продали старообрядческую церковь каким-то предпринимателям, устроившим в ней кабак. В оскверненном доме Божьем продавали жареных кур и водку.
Беспоповский храм Воскресения Христова и Покрова Богородицы в Москве. Фотография 1908 г.
В 2003 году храм перекупил некий делец-никонианин. Он пожелал открыть в нем музей убиенного царя Николая II. Законные владельцы — староверы неоднократно просили, чтобы им вернули церковь. Но до сих пор этого не произошло.
Более счастливо сложилась судьба других храмов — Никольского и Покровского. Они возвращены старообрядцам.
Храм во имя святителя Николы Чудотворца у Тверской заставы[135] был построен по образцу новгородских и псковских церквей в 1914–1916 годах зодчими Иваном Гавриловичем Кондратенко и Антоном Михайловичем Гуржиенко.
Из-за трудностей военного и революционного времени величественная церковь с высокой колокольней была освящена только в 1921 году. И была закрыта через двадцать лет — в январе 1941 года.
Ныне некоторые иконы из храма находятся в Петербурге, в Музее истории религии. А несколько колоколов — в знаменитой церкви «Большое Вознесение» у Никитских ворот, где венчался Пушкин.
В 1992 году Никольский храм был возвращен верующим.
Храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы на Остоженке[136] строился зодчими Владимиром Дмитриевичем Адамовичем и Владимиром Морицевичем Маятом в 1907–1908 годах на средства Рябушинских.
Образцом для изящной церкви со звонницей послужил новгородский храм Спаса на Нередице. Церковь была убрана иконами XV–XVII веков из собрания Рябушинского.
В 1938 году храм был закрыт и разорен. Редчайшие иконы попали в Третьяковскую галерею. И только в 1994 году запущенное здание церкви было возвращено староверам.
Также свой храм в Москве возвели беспоповцы Поморского согласия.
В 1907 году ими была заложена церковь Воскресения Христова и Покрова Богородицы[137]. Строил ее Бондаренко. Он же выполнил рисунки, по которым были изготовлены клиросы и иконостас, храмовая утварь. В 1929 году большевики решили закрыть церковь. Верующие пытались отстоять храм, обращаясь с жалобами к московским властям. Но тщетно. В 1930 году церковь была закрыта и разграблена.
В разное время в ней располагались клуб, театр и фабрика. Лишь в 1993 году изуродованное здание было возвращено беспоповцам.
С 1805 года, со времен царя Александра I в русской армии служили даже дети. Маленьких солдат называли кантонистами. Как правило, это были законные и незаконные сыновья военнослужащих или бедняков, сироты и подкидыши. Сначала мальчиков обучали в особых школах, а с 18 лет отправляли на военную службу, которая тогда продолжалась 25 лет.
При императоре Николае I в армию стали забирать детей евреев и старообрядцев.
Иудеев забирали с 1827 года, а староверов — с 1838. В этом году царское правительство издало закон, разрешающий насильно брать детей старообрядцев в кантонисты. Прежде всего, закон касался беспоповцев, браки которых не венчались в церкви, а потому считались незаконными. Дети, рожденные в таких браках, считались незаконнорожденными и даже сиротами.
При Николае I в кантонисты был взят шестилетний иудейский мальчик. Мы не знаем, как его звали родители, но на военной службе он крестился и получил русские имя и фамилию — Василий Семенов.
Отслужив в армии, Василий поселился в Симбирске[138] и женился на русской девушке. В 1873 году у него родился сын Павел.
То ли под влиянием родителей, то ли по собственному желанию Павел избрал церковную стезю. В Симбирске он окончил духовное училище и духовную семинарию. Затем учился в московской и казанской духовных академиях. Окончив обучение в 1899 году, Семенов принял постриг и был наречен Михаилом.
В 1900 году чернец получил священнический сан. В том же году иеромонах Михаил отправился в Стамбул для научной работы. Эта поездка произвела на него неизгладимое впечатление. Он изучал историю Греческой Церкви, поэтому был счастлив прикоснуться к христианским святыням, пусть и оскверненным магометанами.
Вернувшись в Россию, иеромонах был определен преподавателем в духовную семинарию в Воронеж, а затем — в духовную академию в Петербург. В 1902 году он завершил значительный труд о церковном законодательстве греческих царей, который сделал имя молодого священнослужителя известным в научном мире.
В 1905 году Михаил был возведен в достоинство архимандрита. Он не управлял никаким монастырем, но почетное звание стало для него наградой.
После революции 1905 года жизнь в Петербурге бурлила. Было много шумных споров, много разговоров о будущем России, много рассуждений о современном христианстве. Водоворот столичной жизни увлек Михаила.
Он часто выступал с принародными беседами о вере в Бога, нравственности и просвещении. Архимандрита можно было увидеть в обществе известных мыслителей и ученых, писателей и стихотворцев. Он и сам писал очерки и статьи, сотрудничал со многими газетами и журналами. Для театра он сочинил пьесу о царе Иоанне Грозном.
Преподавая в академии, Михаил разочаровывался в Синодальной Церкви. Архимандрит видел, что она не только рабски зависима от государства, но и духовно мертва. Наконец, он решил искать истинную Церковь, свободную и живую.
Священнослужитель не скрывал своего мнения, но смело объявлял всем, поэтому Синод удалил Михаила из столицы. В 1906 году опасного инакомыслящего архимандрита уволили из духовной академии и отправили в ссылку в один из отдаленных монастырей.
В 1907 году Михаил вступил в переписку с нижегородским епископом Иннокентием (Усовым), изъявляя желание перейти в старообрядчество. Архиерей вызвал его к себе.
В октябре того же года архимандрит приехал в Нижний Новгород и был через таинство Миропомазания присоединен к Церкви. Синод немедленно ответил на это извержением Михаила из сана.
В никонианских газетах и журналах на смелого священнослужителя пролились потоки грязи и лжи. Ему ставили в вину даже наполовину еврейское происхождение. Травля Михаила продолжалась до самой его кончины.
Архимандрит начал сотрудничество с журналами «Старообрядец» («Старообрядцы»), «Церковь», «Старообрядческая мысль», оказавшееся необычайно плодотворным. Вскоре Михаил выдвинулся в число первейших защитников старой веры.
Однако не все в Церкви нашли общий язык с ним. Многим он был непонятен — слишком образованный, слишком деятельный, слишком доверчивый.
Между тем из Канады в Россию пришло письмо о том, что многие верующие в этой стране желают присоединиться к старообрядчеству. И Иннокентий 22 ноября 1908 года рукоположил Михаила в епископы для будущих староверческих общин Канады.
Епископ Михаил. Портрет второй половины XX в.
Это рукоположение было совершенно без одобрения всех архиереев, как того требуют церковные правила, поэтому Иннокентию и Михаилу временно запретили совершать богослужения.
В августе 1909 года церковный Собор снял запрещение с Иннокентия. Михаилу предложили либо ехать в Канаду, либо оставаться под запретом. Уехать он не смог, не хватило денег, и потому остался лишенным возможности совершать литургию.
Но никто не запрещал святителю писать. И он по-прежнему писал, не щадя сил и здоровья. А большую часть заработков раздавал бедным. Иногда он прямо на улице делился одеждой с нищим.
Епископ написал множество статей и книг. Богатое воображение переносило писателя из века в век — в катакомбы Рима, в блистательный Царьград, в старообрядческие скиты XVIII века. Обладая ярким слогом, Михаил писал увлекательно и глубоко.
Земная жизнь архиерея оборвалась внезапно. В 1914 году началась Первая мировая война. Ежедневные известия о многочисленных потерях нашей армии, о гибели и увечьях тысяч людей огорчали епископа. От постоянных переживаний и непосильных трудов он заболел переутомлением.
В 1916 году Михаил приехал на лечение в Москву из Симбирска, где жил у сестры. Неизвестные обворовали и избили его. В таком состоянии, в беспамятстве и с переломанными ребрами 19 октября святителя нашли на улице и доставили в больницу для бедных.
У архиерея был жар. Лишь через неделю сознание вернулось к нему, и он смог назвать себя. Сообщили староверам.
Они перевезли епископа в больницу при Рогожском кладбище. К нему прибыл иерей для исповеди и причастия. Когда он дал Михаилу поцеловать крест, святитель схватил его рукой и долго прижимал к губам.
С умирающего архиерея было снято запрещение. Беспокойное сердце епископа Михаила перестало биться 27 октября 1916 года. Через три дня он был торжественно похоронен на Рогожском кладбище.
