Ну а далее Иран оказался во власти всяческого рода местных властителей-шахров и разбойничающих варваров – хазар и тюрок. Шахиншахи сменялись пачками. Так, захвативший власть знаменитейший из иранских полководцев Шахрвараз процарствовал менее двух месяцев. Первую в историю Сасанидской державы шахиншахиню Буран задушили. Другую шахиню отравили.
«Трагична была его фигура, печальной судьба и безрадостной кончина», – так начал свое повествование о Йездигерде III, последнем шахиншахе Персии из династии Сасанидов, историк Сергей Дашков. Пятнадцатилетний мальчик был совершенно не готов к уготованной ему роли – им, как марионеткой крутили искушенные и, по обыкновению, враждующие между собой вельможи; правители многих областей отказывались признавать центральную власть, воины не желали сражаться. Не помогала и обильная казна, наполненная поборами с разоренной страны. Шахиншаха и его окружение ненавидели едва ли не все вокруг. В такой ситуации серьезную угрозу представлял любой, даже не самый страшный враг. Ну а неприятель, надвигающийся с запада, был весьма грозен. Двадцатью годами ранее в Аравии начал проповедческую деятельность очередной духовидец. Поначалу его всерьез восприняли лишь несколько сородичей и друзей, но человек энергичный, экзальтированный и красноречивый, он весьма быстро доказал умение обращать в новую веру даже откровенных недоброжелателей. Нетрудно догадаться, что этого человека звали Мухаммедом.
Год от года Мухаммед привлекал к себе все больше приверженцев, действуя словом, а когда оно не помогало, и силой. К закату жизни его истовая проповедь покорила весь Аравийский полуостров и устремилась вовне. Одна волна воинов ислама двинулась на север – грабя и покоряя принадлежавший Византии Ханаан, вторая – на восток, в обескровленные смутами и войной с ромеями земли Сасанидской империи.
Сначала шахское правительство не придало особого внимания тому факту, что в западные пределы империи вторглись банды неорганизованных и дурно вооруженных варваров. Но когда эта разношерстная, передвигающаяся по большей степени на верблюдах орда начала громить пограничные войска на Евфрате и грабить местное население, спахбад Рустам, фактический правитель Сасанидской державы, оценил серьезность происходящего. С немалым трудом собрав со всех уголков империи 40-тысячную армию, Рустам двинулся навстречу неприятелю, который подступал уже не небольшими ордами, а вполне организованным полчищем, численностью лишь немного уступавшим персидскому войску.
Противники сошлись у крепостцы Кадисия. Битва продолжалась четыре дня. Поначалу персы едва не смяли врагов натиском слонов, с которыми арабы прежде не сталкивались. Но армию пророка спасла от разгрома ночь.
Слоны в новом сражении на следующий день не участвовали: многие были накануне изранены, у других были изломаны башенки для воинов. Теперь арабы применили свой козырь животного рода, пустив в дело верблюдов, запаха и вида которых пугались персидские кони. Повторилась история Кира и Креза, только теперь не в пользу огнепоклонников. Персы выстояли, но потеряли едва ли не четверть войска.
На третий день арабы, как и учил Мухаммед, применили военную хитрость, ночью отведя один из отрядов от поля боя; к началу битвы он, вздымая зеленые стяги, вернулся, изображая из себя новое подкрепление. Но персов это мало смутило, а вот многие из арабских воинов приняли уловку за действительность. Целый день шло упорное сражение, причем персы потеряли нескольких слонов, а арабы лишились своего верблюжьего козыря: иранские кони больше невиданных животных не пугались, ибо те уже перестали быть таковыми.
Все решил четвертый день, когда в разгар сражения в лицо персам вдруг подул сильный западный ветер. Ураганные порывы сбросили в ближайший канал шатры персов; арабы же решили, что им помогает Аллах, и бросились в атаку с умноженным пылом. Рустам погиб в ожесточенной схватке с прорвавшими центр его армии врагами, арабы захватили святыню Сасанидов – Знамя Кави из леопардовых шкур, расшитое драгоценными камнями. После гибели военачальника уцелевшие иранские полки начали отступать через канал. Многие воины погибли в беспощадной к тяжелой броне воде, другие были истреблены. Ожесточенное сопротивление оказал лишь трехтысячный гвардейский отряд, но и он не устоял под натиском втрое превосходящего неприятеля.
Итоги битвы при Кадисии были катастрофичны для иранцев. Погибло две трети армии, уцелевшие воины были деморализованы. Пали в бою или при отступлении лучшие военачальники. Теперь почти ничего не мешало арабам приступить к покорению империи Сасанидов.
Но надежда покуда еще оставалась. Персы попытались дать новую битву под Вавилоном, но потерпели неудачу и здесь. Не устояла и неважно укрепленная столица Ктесифон. Остатки персидского воинства комком пустынной колючки покатились далее – на восток. Арабские историки с восторгом перечисляют добычу, доставшуюся победителям, которая немалым уступала той, что захватила армия Александра Великого в сокровищницах Дария. Чего стоит дворцовый парадный ковер тридцать метров на тридцать же, расшитый драгоценными камнями, который победители разодрали на куски. То, что копилось столетиями, было потеряно в одночасье.
Набив вьюки золотом и серебром, арабы продолжили преследование беглецов. Время от времени персы пытались организовать отпор, но терпели поражение за поражением. Последняя битва произошла под городком Нихавенд в Мидии. Персы призвали под знамена всех, кто только мог держать оружие или же хотя бы держаться за него. Особо строптивых сковали для крепости духа и строя цепями. Но и это не помогло. В упорном сражении арабы одолели последнюю армию Сасанидов.
Несчастный в общем-то Йездигерд продолжил свой бег на восток, покуда не достиг границ империи – Мерва. Здесь он и закончил свою жизнь после ссоры с местным марзпаном. Осведомленный, что правитель Мерва строит против него – сокровища-то у Йездигерда еще оставались! – козни, лишившийся царства шахиншах попытался спастись бегством, зашел переночевать на ближайшую мельницу, хозяин которой, прельстившись дорогими одеяниями незнакомца, банально и очень по-человечески прирезал последнего Сасанида.
На том завершилась эпоха великой, действительно великой династии и началась финальная фаза заката зороастризма, вернее, зерванизма, ибо зороастризм в его маздаистской версии к тому времени фактически выродился.
Победители-арабы позаботились о том, чтобы поставить на колени веру, чуждую исламу, ибо сами взывали к Аллаху коленопреклоненными и искренне возмущались, что рабы-огнепоклонники взывают к какому-то Ормазду, гордо вытянувшись к небу, солнцу и звездам.
Но учение Заратустры не кануло втуне, оно продолжало существовать в Иране и иных азиатских странах, угасая и вновь возрождаясь, однако уже никогда не сумело вернуть статус веры, претендующей на всемирное величие.
На Востоке зороастризм постепенно выродился в химеру, оставшись верой небольшой кучки людей. На Западе же идеи Мани вдруг воспрянули.
Пришли они с Востока, через страну, находившуюся на задворках истории, однако в свое время достаточно сильной. После османского завоевания о Болгарии не слышали долгие пять столетий. Однако до появления турок на Балканах существовало сильное болгарское государство, соперничавшее с самой Византией. В IX веке Болгария крестилась, а вскоре на Балканы проникла ересь, имевшая к христианству скорее формальное отношение.
Новое учение принес «поп» Богомил, личность загадочная. Он не стал оригинальничать, а, подобно гностикам или манихеям, жестко разделил догматику Ветхого и Нового Заветов. Иудейский Бог был объявлен Сатаниилом – само уже имя характеризует его сущность; Иисус, искупив грехи человеческие мученической смертью, отправил Сатаниила прямиком в ад, отчего у человека появилась возможность спасти душу и обрести вечное блаженство в раю.
В общем, ничего оригинального в проповеди Богомила не было, но ее популярности помогло нечаянное обстоятельство. В XI веке Болгария попала под власть Византии, во все времена неравнодушной к духовным исканиям. Через Византию богомильство проникло в Италию, откуда понеслось дальше – по городам и весям Европы, пустив крепкие корни в процветающей Ломбардии и соседних территориях, живших ремеслом и торговлей и жадных до новых веяний. Затем ересь двинулась на запад – в Южную Францию, где также жаждали новизны.
Еретиков именовали разно, но чаще всего катарами – «чистыми», но больше они известны по прозванию главного центра ереси города Альби – альбигойцы.
Идеология катаров – это искаженная и не столь изощренная доктрина манихейства. Все те же два начала – благой Бог и демон зла Люцифер. Последний сотворил материю, в том числе и людей, после чего принялся насаждать пагубу собственным же порождениям – потопами, содомами с гоморрами. Досталось и Моисею с Марией Магдалиной, да и Христа низвели на уровень ангелов, отрицая его воплощение и распятие и утверждая, что при рождении он вышел из уха Девы Марии.
