Вадим Долгов - Храбры Древней Руси. Русские дружины в бою

Так, например, в уже упомянутой «Повести о Еруслане Лазаревиче» в обычный набор богатырского вооружения входят копье, сабля и лук. С обыкновенным человеком «князем Иваном, русским богатырем», Еруслан бьется при помощи копья или сабли (именно «саблей булатной» Еруслан хотел зарубить Ивана, когда нашел его спящим в шатре). Меч появляется только тогда, когда возникла необходимость убить «вольного царя Огненного щита, Пламенное копье». В образе «царя» видятся черты солярного бога, убить его обыкновенным оружием нельзя — он «в огне не горит, в воде не тонет» и боится только меча, хранящегося под богатырской головой. Причем, даже и обладая мечом, достичь цели непросто. «Не всем ты завладеешь, если меч взял: можешь и с мечом погибнуть», — говорит богатырская голова Еруслану. Мечом можно ударить только один раз, если ударить повторно, поверженный противник снова оживет.

Меч-самосек фигурирует в древнерусских заговорах против оружия. Одна из древнейших рукописей, в которой сохранились записи заговоров, — Великоустюжский сборник начала XVII века. В заговорах, вошедших в сборник, меч-самосек — принадлежность «святого царя небесного». Особый магический характер меча ярко проявляется в том, что человек, произносящий заговор и заклинающий «против всяких ратных людей и против их ратного воинского оружия», наоборот, призывает на себя смерть от меча-самосека. «У святого царя небесного есть меч-самосек. Когда те злы люди супостаты тот меч достанут, тогда меня, раба Божия имярек, убьют. Тому мечу от царя небесна не отхаживати, а меня, раба Божия имярек, не убивывати». То есть меч этот мыслится как оружие, которое в принципе никогда не покидает своего хозяина (небесного царя) и не может служить злому умыслу. И, значит, человек, которому уготована смерть от предварительно выкраденного волшебного меча, ничем не рискует. В контексте заговора «небесный царь» отождествляется с христианским Богом, однако сопоставление со «Сказанием о Еруслане Лазаревиче» дает основание думать, что на месте «небесного царя» в древности могло помещаться какое-либо солнечное божество из языческого пантеона. Это кажется тем более возможным, что, согласно официальной православной иконографии, меч является атрибутом не Бога, а архангела Михаила. Божественное оружие в системе религиозного мировоззрения являлось мерилом и защитой добра и справедливости. И всякий меч нес на себе «отсвет» этой функции.

Помимо происхождения «из потустороннего мира» или принадлежности знаменитому (и также удалившемуся в «мир иной») владельцу «волшебности» мечу могли добавлять также надписи, которые делались на клинках при изготовлении. Надпись во многих культурах, и в том числе в восточнославянской, издревле воспринималась как магический объект. На мечах, найденных на территории Руси, часто встречаются надписи, представляющие собой клейма ремесленников-изготовителей (например, «Ulfberht», или «Людота коваль») и аббревиатуры надписей на латыни («SNEX. NEX. NEX. NS»). Скорее всего большинство надписей было непонятно русским владельцам, и в силу этого проступающие на металле буквы могли восприниматься как волшебные «черты и резы», которыми, по сведениям болгарского автора X века Черноризца Храбра, древние славяне «читали и гадали».

Большую роль в качестве защиты от неприятельского оружия в языческие времена выполняли амулеты-«наузы», замененные с принятием христианства нательными крестиками.

Кроме того, очень большое значение в организации мистической обороны имели иконы. Особенно почитаемой иконой-защитницей на Руси почиталась и почитается доныне икона Владимирской Богоматери.

Первая победа, которую связывают с помощью этой иконы, была одержана Андреем Боголюбским в 1164 году над волжскими болгарами. В летописи говорится:

«В то же лето пошел князь Андрей на болгар с сыном своим Изяславом и братом своим Ярославом и с муромским князем Юрием. И помог им Бог и Святая Богородица: самих болгар они иссекли, и стяги их взяли, и едва с небольшой дружиной убежал от них князь болгарский в свой Великий город. А князь Андрей, увидев, что язычники болгары избиты, воротился с победою, сохранив всю свою дружину целой. Стояли пешие воины под стягами с иконой Святой Богородицы. Приехали к иконе князь Андрей, с Юрием, Изяславом и с Ярославом и со всей дружиной. И ударили челом пред Святой Богородицей с радостью великой и со слезами, после чего взяли град их [болгар] славный Бряхимов, а перед тем еще три города их сожгли. И это было чудо новое иконы Святой Богородицы Владимирской, которую благоверный князь Андрей принес со славой и установил в златоверхом храме Святой Богородицы Владимирской, где она стоит и до сего дня».

Однако самое великое чудо сотворено было этой иконой в XIV веке. Это было время, когда шла война между двумя ордынскими властителями: знаменитым среднеазиатским полководцем эмиром Тамерланом и чингизидом Тохтамышем. Первоначально Тамерлан оказывал покровительство Тохтамышу. С помощью эмира потомок Чингисхана распространил свою власть на территорию почти всей Золотой Орды и вообще достиг больших успехов: была ликвидирована раздробленность, проведены реформы, восстановлена власть над Русью… И от всех этих успехов у Тохтамыша закружилась голова: он решил, что ему уготована судьба второго Чингисхана. Справедливости ради нужно отметить, что сходство действительно было: оба они начали с малого и достигли своего положения благодаря личному мужеству, предприимчивости и удаче. Но все-таки Тохтамышу до великого предка было далеко, однако лавры его не давали покоя. И вот тогда Тохтамыш совершил главную ошибку в своей жизни — он поднял саблю на своего покровителя Тамерлана. Тамерлан сначала терпел щенячьи наскоки своего воспитанника, потом нанес ему отрезвляющий удар — разгромил Хорезм, союзника Тохтамыша. Но и после этого Тохтамыш не унимался. И тогда среднеазиатский эмир ударил по нему уже в полную силу. Собрал войско и двинулся в большой поход на Золотую Орду. Золотоордынские города не могли оказать сопротивление великому полководцу, тем более что по давней традиции в них не строили крепостных укреплений — мог ли кто-нибудь когда-нибудь подумать, что они станут жертвой нападения? Продвигаясь по ордынским территориям, Тамерлан дошел до самой Руси и сжег попавшийся ему на пути пограничный город Елец в Рязанской земле. Если бы Тамерлан двинулся дальше, непосредственной угрозе подверглись бы и остальные русские земли, тем более что формально Русь была территорией, находящейся в вассальной зависимости от Тохтамыша, и, значит, уже хотя бы поэтому могла быть разорена Тамерланом.

Московский князь Василий I Дмитриевич (сын и наследник Дмитрия Донского) стал готовиться к битве. Помимо военных мер для борьбы с грозным эмиром решили перевезти в Москву из Владимира и знаменитую икону. 26 августа 1395 года москвичи встречали икону и молили Богородицу о заступничестве.

И вдруг пришло известие, что Тамерлан повернул войско и уходит в степь…

В память об этом знаменательном событии, встрече (сретении по-древнерусски) иконы в Москве на Кучковом поле был построен Сретенский монастырь и установлен день церковного празднования — 26 августа (по новому стилю — 8 сентября).

Представление об иконе Богоматери Владимирской как о заступнице русской земли настолько прочно укоренилось в сознании людей, что даже во время Великой Отечественной войны, после успешного отражения наступления немцев на Москву, появились легенды, что Сталин приказал возить икону на самолете вдоль линии фронта. Многие верят в магию этой иконы и теперь.

Важным качеством воина является умение предугадывать развитие ситуации, предвосхищать действия противника — одним словом, умение предвидеть. Если современный командир «предвидит» при помощи разведданных, интеллекта и интуиции, то средневековый вождь не пренебрегал и гаданием. Самые первые свидетельства о религии славян, которые содержатся в греческих, латиноязычных и древних славянских источниках, упоминают гадание как ее непременную составную часть. Уже у Прокопия Кесарийского, в труде которого впервые упомянут этноним «славяне», есть сведения о совершаемых ими гаданиях, которые производятся во время жертвоприношений богам:

«Почитают они и реки, и нимф, и некоторые другие божества, и приносят жертвы также и им всем, и при этих-то жертвах совершают гадания».

О бросании жребия как части жреческой практики древних русов писал Константин Багрянородный:

«Бросают они и жребий о петухах: или зарезать их, или съесть, или отпустить их живыми».

Речь, видимо, шла о том, что при помощи жребия определялось, какая жертва угодна богам в каждом конкретном случае. Гадания и бросание жребия у славян и русов описываются в «Чудесах святого Дмитрия Солунского», в «Славянской хронике» Гельмольда, в сочинении Саксона Грамматика. Болгарский автор X века Черноризец Храбр писал, что славяне «чертами и резами чтаяху и гадаху».