Крестоносцев спас стратегический просчет Салади-на. Вместо того, чтобы двигаться на север и уничтожить последние приморские твердыни «Христовых воинов» — Тир, Триполи и Антиохию (с Лаодикеей), султан повернул на восток и направился к Иерусалиму. С военной точки зрения — решение абсурдное, ведь захват побережья фактически ликвидировал бы всякую возможность помощи извне, и Иерусалим, находящийся в глубине страны, сам упал бы к ногам завоевателя, как спелый плод. Вероятнее всего, это решение можно объяснить сильным давлением фанатиков джихада, один из которых, аль-Фадил, был начальником канцелярии Саладина. Как военный, Саладин, видимо, понимал, что Иерусалим — всего лишь не самая сильная крепость. Но он был еще и вождем джихада... А для сторонников священной войны Иерусалим имел колоссальное значение как третий священный город ислама (после Мекки и Медины) с одной из главных мусульманских святынь — мечетью Омара. Религия одержала верх — Саладин повернул к Иерусалиму, и второго октября город пал.
Взятие Иерусалима было высшей точкой карьеры великого курдского полководца. Его еще ждут впереди победы, но никогда больше он не будет так близок к своей окончательной цели. То время, которое Саладин потратил под Иерусалимом, сыграло с ним злую шутку. За эти месяцы крестоносцы, наконец, оправились от первоначального шока после Хаттин-ского поражения и сумели собраться с силами. Когда поздней осенью султан двинулся на Тир, его уже ждал город, хорошо подготовившийся к осаде. После нескольких безуспешных штурмов Саладин был вынужден отступить. На следующий год курдский военачальник двинулся уже на Антиохийское княжество
Весть о Хаттинской катастрофе и падении Иерусалима повергла Западную Европу в траур. Римский папа Урбан III, получив известие об этом, от огорчения скончался на месте. Во всех католических храмах служили траурные мессы, печальная новость передавалась из уст в уста, а новый папа объявил на семь лет повсеместный Божий мир до тех пор, пока не будет освобожден Иерусалим. Перед лицом такого несчастья примирились многие старые враги — император и папа, французский и английский короли, вечно враждующие между собой итальянские государства. Призыв Клемента III к новому крестовому походу вызвал такое воодушевление, что скоро уже стали интересоваться не тем, кто принял крест, а удивлялись на того, кто его не принял. В первый же месяц 1188 года приняли крест Филипп II Август, Генрих II Плантагенет и его сын и наследник Ричард Львиное Сердце. В массовом порядке вербовались в крестоносцы и немецкие рыцари и бароны, хотя сам старый император Фридрих Барбаросса отнюдь не спешил.
Воодушевление было очень велико — не меньше, чем после Клермонской проповеди. Но уже через несколько месяцев наступило отрезвление. Начало этому положил сбор «Саладиновой десятины» — т. е. десятой части всех доходов и движимого имущества на нужды крестового похода. За сто лет, прошедших после Клермона, времена сильно изменились. Европа научилась считать деньги, и когда сбор налога пошел полным ходом, ахнула, уяснив для себя, в какую цену обойдется поход в далекую и, в общем, чужую Палестину. Многие начали отказываться от уплаты налога, и, пожалуй, впервые общественное мнение по этому вопросу раскололось. Светские тенденции в Европе все более набирали силу, банальная жадность активно противостояла религиозному рвению. Многие бароны и рыцари рвались повоевать (а тут еще и цель святая), но выкладывать за это собственные денежки — увольте! И именно с Третьего похода начинает развиваться своеобразное «крестовое наемничество». Во-первых, рыцарь, отправлявшийся в поход, освобождался от десятины, а во-вторых, многие вассалы стали требовать от своих сюзеренов плату за участие в походе.
Все эти дискуссии и проблемы оттягивали начало «святого странствования». А тут еще английский принц Ричард поднял мятеж против своего отца и вступил в союз с французским королем Филиппом Августом. В Европе вновь заполыхала война. Лишь к лету 1189 года этот конфликт разрешился со смертью Генриха II. Ричард I был провозглашен королем Англии, и после долгого перерыва подготовка к походу была продолжена.
Так и случилось, что император Фридрих Барбаросса, последним принявший крест, в поход отправился первым. В то время еще сохранялась опасность, что Саладин завоюет все морские порты Леванта, и Фридрих решил идти в Сирию сухим путем — старой доброй дорогой Боэмунда и Готфрида. Его войска двинулись в путь весной 1189 года. Не обошлось, как водится, и без стычек с византийцами; хотя на этот раз они не переросли в полномасштабную войну. Поэтому лишь в марте следующего года германская армия переправилась в Малую Азию. Войско Фридриха было далеко не так велико, как армии предыдущих походов — во всяком случае, не более ста тысяч человек*. Но теперь это была армия почти полностью профессиональная, лишенная плохо вооруженной крестьянской массы.
* Включая обозную и другие вспомогательные службы, а также прислугу. Собственно боевой состав армии можно оценить в тридцать-пятьдесят тысяч человек, если исходить из численности тяжеловооруженных рыцарей — у разных авторов она колеблется от трех до пяти тысяч человек.
Долгое время поход Фридриха I протекал весьма успешно. Все атаки сельджуков были легко отбиты, удалось даже взять столицу турецкого султаната — Иконий. В начале лета 1190 года немцы перевалили через Тавр и вышли в киликийские долины. Путь на Сирию был открыт. Но здесь нелепая случайность перечеркнула все расчеты. При переправе через горную речку старый император поскользнулся и был сбит водным потоком. Вытащили его уже мертвым.
Фридрих I Барбаросса. Миниатюра XIII века
Смерть Фридриха Барбароссы произвела сокрушительное впечатление. Войско, лишенное руководства, фактически распалось. Большинство немецких рыцарей и солдат отказались
идти дальше, считая,
что гибель великого императора предвещает и гибель всей крестоносной рати. В итоге лишь небольшая часть армии двинулась в дальнейший путь под руководством сына Барбароссы, Фридриха Швабского. Этот отряд дошел до Антиохии и вскоре принял участие в осаде Акры. Остальное войско морем вернулось на родину.
Для французских и английских крестоносцев поход протекал более гладко. Ими был избран более легкий морской путь (и с этого времени все крестоносные экспедиции будут исключительно морскими), и весь 1190 год отряды «Христовых воинов» прибывали на сборный пункт — Мессину на Сицилии. Уже здесь, на Сицилии, начались серьезные трения между французами и англичанами и, как следствие, между их лидерами. В конце концов Филипп II Август 30 марта 1191 года отплыл из Мессины, не дожидаясь союзника, и вскоре благополучно прибыл под стены осажденной Лкры.
Более эффектно складывалась крестоносная эпопея у Ричарда Львиное Сердце. Чего стоит одна только романтическая история, связанная с попыткой кипрского правителя Иоанна захватить невесту Ричарда .— Пгренгарию Наваррскую, корабль которой был штормом отнесен к берегам Кипра. Могучий английский рыцарь не простил обиды и... цветущий плодородный остров, жемчужина Средиземноморья, был завоеван меньше чем за месяц, в мае 1192 года. Еще удивительнее то, что это, абсолютно случайное, приобретение оказалось впоследствии самым долговечным из крестоносных государств, без особых потрясений просуществовав в этом качестве до конца XV века.
Кипрская авантюра задержала Ричарда, и под стены Акры он прибыл последним из крестоносных вождей, в июне 1191 года. До его появления осада Акры крестоносцами продолжалась уже два года. Ее начал отпущенный из плена Саладином Гвидо де Лузиньян. Шла она довольно вяло. Крестоносцы отрезали Акру с суши, построив мощный укрепленный лагерь вдоль городской стены. Штурмовать, однако, не осмеливались, ожидая все новых подкреплений. Тем временем С ал ад и н окружил уже сам крестоносный лагерь, и осаждавшие оказались одновременно и осажденными. Это мало влияло на снабжение пилигримов — европейский флот полностью господствовал на море — но обстановку в лагере, безусловно, создавало нервную. Добавлял неразберихи и чрезвычайно пестрый состав «Христова воинства». Кого тут только не было — итальянцы и немцы, испанцы и шведы, англичане и французы, шотландцы и австрийцы — словом, едва ли не все европейские народы. А если добавить к этому соперничество вождей, Гвидо де Лузиньяна и Конрада Монферратского — героя обороны Тира, Фридриха Швабского и австрийского эрцгерцога Леопольда, великих магистров обоих рыцарских орденов... Прибытие французского короля Филиппа Августа на время притушило амбиции: по рангу он был, безусловно, высшим среди всех. Но тут явился Ричард Львиное Сердце, сам претендующий на руководство походом, и национальные трения разгорелись с новой силой.
Акра в итоге все же была взята в июле 1191 года, но к тому времени раскол среди крестоносцев зашел уже слишком далеко. Между «французской» и «английской» партиями дело едва не дошло до открытых схваток; взятие Акры нисколько этих противоречий не сгладило, п в результате взбешенный Филипп Август объявил, что не-.чдоровье не позволяет ему продолжать поход, и 3 августа покинул Акру вместе со всем своим войском.
