Ознакомительная версия.
Организованная в Надеждинске следственная комиссия вела поиски большевиков и лиц, сотрудничавших с ними, производя казни выявленных лиц на восточной окраине поселка недалеко от татарского кладбища. Помимо казней жителей Надеждинска и окрестностей в поселке были расстреляны пять членов Петропавловского совета (Североуральск). Всего же в поселке в период белого правления будет расстреляно 35 человек, в т. ч. 29 по приговору следственной комиссии[778].
Наиболее известен надеждинский расстрел указанной комиссии 20 ноября 1918 г. На восточной окраине была расстреляна большая группа советских работников (по разным данным, от 20 до 32, наиболее частой является цифра 29 жертв, помещенная на памятник, реконструированный в 1987 г.). Среди расстрелянных был В. Землянов, бухгалтер Надеждинского завода, отказавшийся, несмотря на пытки, выдать белым заводскую кассу. Позднее, в 1987 г. эти деньги будут обнаружены при переезде его потомков из дома за одним из старинных портретов.
Посетивший Урал в 1930-е гг., когда были выявлены 27 жертв расстрела, известный французский поэт-коммунист Луи Арагон посвятит надеждинскому расстрелу стихи:
До пустынных аральских скал
банды ведя за собой,
кровавый палач – адмирал
Колчак – захватил Урал.
Офицер его, Вяземский, рад:
сегодня богатый улов.
Сегодня мертвых парад.
Столько трупов, что жди наград.
Тот, кто молод, и тот, кто стар,
все равно партизаном был.
Взято двадцать семь. И удар
нанесен по раздувшим пожар.
Готовится смотр большой,
чтоб уроком он всем послужил;
и чтоб отдохнуть душой —
в первый раз спектакль такой.
Но когда для женщин, мужчин
наступал черед умирать,
то не дрогнул из них ни один,
веря в счастье грядущих годин.
Были двадцать семь партизан
на плацу повешены в ряд;
из рабочих они, из крестьян,
и средь них боец-мальчуган.
Ветер трупы качал в ночи,
Но не слышалась в ветре мольба.
О убийцы и палачи,
не у вас от победы ключи!
Кровь застыла на ваших ножах,
предвещая ржавчины пыль.
Мрак могилы внушает вам страх,
пули грезят о ваших телах.
Двадцать семь остались в живых,
и глаза их света полны.
Как и прежде, волосы их
треплет ветер просторов степных.
Те, что были врагом казнены,
созывают людей на бой.
Белой гвардии дни сочтены,
крики воронов белым страшны.
Небо черное, душный зной
и Колчак – прощайте навек!
И солдаты с красной звездой
говорят у крыльца с детворой.
Говорят солдаты: сперва
надо технику знать хорошо.
А в глазах у детей синева,
синева, синева, синева[779].
20 октября 1918 г. происходит захват Талабских островов ротмистром Б. С. Пермикиным. Сразу были арестованы командиры красного отряда О. И. Хорев и И. В. Шляпников, а также руководитель местного комбеда И. И. Галахов, позднее И. С. Белов, руководитель комбеда на острове Верхнем[780]. Председатель Псковского уездного исполкома, учитель по профессии, Я. Я. Залит пытался бежать, но был настигнут в Толбицах – ближайшей деревне к островам. На следующее утро, 21 октября 1918 г., их посадили на пароход «Елизаров» и отправили в Псков. Однако по пути команда «Елизарова» сбросила арестованных в озеро. Тела О. И. Хорева, И. И. Галахова и И. В. Шляпникова весной 1919 г. были найдены позднее у устья реки Великой. Тело И. С. Белова нашли с другой стороны устья, у деревни Видовичи. Тело Я. Я. Залита найти не удалось. Позднее будут расстреляны бывшие заложники на Талабских островах, члены Серединского волостного совета (4 человека) и член Гдовского уездного Совета Богданов. Тела их были изуродованы пытками[781].
21 октября 1918 г. донские части атамана Краснова заняли железнодорожную станцию Таловую Воронежской губернии. Был разогнан Совет, расстреляны председатель сельского Совета Грянко, председатель комитета бедноты А. М. Иванов, многие активисты поселка и железнодорожники. Среди последних были расстрелянные при личном участии полковника Гусельникова еще накануне 23 таловских железнодорожника в перехваченном эшелоне. Среди них были железнодорожник Никофор Степанович Переверткин и его дочь, телеграфистка станции Мотя[782]. Также были расстреляны телеграфистка Короедова, дежурный по депо станции Таловая, машинист, который вел состав, несколько красноармейцев и другие пассажиры поезда.
На следующий день предполагался новый массовый расстрел. «После захвата станции, на следующее утро, – вспоминал бывший заместитель начальника станции А. В. Ковтунов, – было приказано прибыть в их штаб, расположившийся в аптеке, начальникам депо, станции, элеватора и другим. По приказу белогвардейского коменданта был арестован и я. Когда туда меня привели, там уже находилось несколько человек железнодорожников, среди них: Иван Рогов – дежурный по станции, его брат Тимофей – смотритель топлива, Иванов, рабочие депо, братья Калгины, Зимины и другие. Всего 18 человек. Перед вечером часовой, охранявший нас, сказал: «Ну, ребята, ваша песенка спета. Для вас копают могилу у абрамовского семафора». В 10 часов вечера начальник караула объявил, что трибунал вынес всем нам смертный приговор. Мы сразу зашумели: «Почему нас не допрашивали? Разве трибунал заочный?». На это офицер заметил: «Мы все о вас знаем. Машинист водокачки Буреш подал нам список и указал, что вы все большевики. Больше разговаривать не о чем». Наутро под усиленной охраной нас вывели на площадь возле аптеки. Вокруг гарцевали казаки с шашками наголо. К этому времени собралось много жителей поселка, среди них были и наши семьи. И лишь под давлением народа и благодаря заступничеству местного священника вышедший на крыльцо казачий полковник Абрамов даровал нам жизнь»[783].
Однако это вовсе не означало освобождения и конца этой истории. Эти мемуары дополняются воспоминаниями вдовы А. Т. Иванова: «Неспокойно было в Таловой в 1918 году. Ложимся спать – в поселке красные, встаем – белые. И начинаются расстрелы. Казачьи жены снимали с убитых белье и в бане отстирывали. Сено берут, кур берут.
Однажды я вышла телка привязать. Мужчина говорит: «Всех не перебьют». А беляк раз – и убил его при мне. Потом гляжу: ведут трех красноармейцев, молоденьких, разутых и тут же их начали расстреливать. В это же время расстреляли брата моего мужа. Я пошла поискать его. Вижу: лежит в белом, там, где теперь маслозавод. Пошли к отцу, потом к офицеру. «Берите, – говорит, – только в церковь не носить…».
Забрали тогда Калгиных, отца и брата, зятя начальника депо и моего мужа. Арестовали несколько человек. Говорили, что их расстреляют. На окраине Таловой вырыли огромную яму. Но потом их решили отправить в сторону Лисок. А из Леоновки передали, что мост за Леоновкой взорван. Тогда стали отцеплять паровозы и отправлять на Абрамовку.
– В пустых товарных вагонах поехали, – продолжает А.Т. Иванова. – Я советовала не ехать, а идти пешком. Поехали на свою погибель. За мостом поезд остановили и там их расстреляли…
– Часть семьи спаслась в будке обходчика, – дополняет В. П. Маслов. – Мы ездили, собирали трупы. Переверткин лежал в белой рубашке, бок в крови. Дочери его, Моте, голову рассекли»[784].
23 октября 1918 г. в селе Болгур Июльской волости (Ижевск) новыми антибольшевистскими властями произведен массовый арест крестьян, в т. ч. однофамильцев советского деятеля Банникова. Крестьяне были подвергнуты показательному битью кнутом-девятихвосткой. В результате экзекуции погибло 7 человек (засечены до смерти). Еще 15 человек были расстреляны[785]. По другим данным, отложенной казни были подвергнуты 19 человек и их не расстреляли, а закололи штыками[786].
Данные о расстрелах Банниковых в Болгуре суммировал в своем исследовании Е. Г. Ренев. Согласно исследователю (на основе данных кладбищенской книги ижевской Троицкой церкви): «12 октября (все даты – по старому стилю) были убиты и 20 ноября похоронены три человека (здесь и далее выделено мною. – Е.Р.): Николай Ефимов Банников (38 лет), Дмитрий Адрианов Банников (21 год), Илия Николаев Банников (26 лет); 18 октября убиты и 20 ноября похоронены четыре человека из той же деревни: Адриан Константинов Банников (50 лет), Петр Захаров Банников (43 года), Стефан Захаров Банников (30 лет), Прокопий Георгиев Банников (40 лет). Еще один из Банниковых Даниил Феодоров (20 лет) был «убит в военном отделе» тогда же 18 октября, но похоронен 27 ноября. В день последних боев за Ижевск 25 октября (7 ноября по новому стилю – по официальной версии в день падения Ижевска) «убиты в военном отделе» были: «крестьянин Алексей Егоров Банников, 33 года… Василий Филиппов Банников, 35 лет… Матвей Дмитриев Банников, 45 лет», т. е. всего три человека (похоронены 4 ноября)»[787]. Итого им установлен факт гибели 11 Банниковых; помимо них, также в эти же сроки зафиксирована казнь еще 5 жителей этой деревни.
Ознакомительная версия.
