Гораздо большей свободой и автономией пользовались маркграфы, находившиеся вдали от столицы и от королевского надзора. Этой автономией не пользовались только те, кто передавал маркграфство по наследству от отца к сыну, считая ее независимым княжеством. Заметим, например, что уже в самом начале правления Гуго Вьеннского Винкерий, маркграф Истрийский, стал главным действующим лицом весьма показательного эпизода. В 933 году венецианцы совершили на территории, подпадавшей под его юрисдикцию, проступок, который, по его мнению, ущемлял его права как правителя. Принятые Винкерием по этому поводу меры шли вразрез с привилегиями, которые Гуго предоставил венецианцам в 927 году: конфискация имущества у венецианцев и у патриарха Градо, а также у епископов Торчелло и Оливоло, вовлеченных в это дело, захват кораблей, налоговый произвол и даже убийства — все это закончилось тем, что венецианский дож запретил жителям Венеции торговать с Истрией. Эта мера повлекла за собой столь серьезные последствия, что маркграф Винкерий обратился к посредничеству патриарха Градо для заключения мира.
Патриарх поехал в Венецию и провел с дожем Петром II Кандиани переговоры, в результате которых в Венецию отправился сам маркграф Винкерий в сопровождении епископов Иоанна из Полы и Фирмина из Читтановы, а также многочисленных представителей истрийских городов. Они признали свои ошибки, пообещали от имени епископов и населения разных городов Истрии соблюдать имущественные права патриарха, епископов Торчелло и Оливоло, выплатить все старинные долги истрийцев венецианцам, поддерживать пошлины и налоги в установленных рамках, не чинить никаких препятствий морским перевозкам. Кроме того, они обязались «в случае, если король прикажет совершить против венецианцев какое-нибудь зло», сразу же предупредить венецианских купцов, чтобы они могли невредимыми вернуться на родину. Это последнее обещание достаточно сложно сочетать с обязательством неукоснительно выполнять королевские приказы. Процесс переговоров свидетельствует о том, что маркграф мог общаться с иностранными властями и заключать с ними договоры без ведома короля. Однако нужно учитывать, что Гуго намеревался урезать эту автономию и сосредоточить в собственных руках руководство всеми государственными делами[5].
Лишь немногие во время правления Гуго — и его предшественников — удостоились высокого звания советника (consiliarius). Гвидо пожаловал это звание Манфреду, графу Миланскому, маркграфу Анскарию, епископу Гвибоду, графу Ливульфу. Ламберт удостоил этой чести только двоих: графа Радальда и графа Абруццо Аццо. Напротив, Беренгарий значительно увеличил количество советников: в их ряды попали Вальфред, граф Веронский, Эгилульф, епископ Мантуанский, некий Рестальд, маркиз Анскарий и граф Сигифред, епископ Виченцы Виталий и граф Веронский Ансельм, маркграф Ольдерих, граф дворца, граф Гримальд, граф Гунтарий. При Людовике III в числе советников значились граф Валансьена Адалельм, епископ Комо Лиутард, граф дворца Сигифред, маркграф Иврейский Адальберт. При Рудольфе звания советника удостоились архиепископ Миланский Ламберт, епископ Пьяченцы Гвидо, епископ Тортоны Беато, Эрменгарда Иврейская, маркграф Бонифаций. Гуго пожаловал это звание Адальберту, епископу Бергамо, Нотхерию, епископу Вероны, Сигифреду, епископу Пармы, графу Сансону, архиепископу Хильдуину, епископу Пьяченцы Гвидо. Однако нет никаких указаний на то, что эти советники заседали в каком бы то ни было королевском совете. Более того, создается впечатление, что звание советника присваивалось случайным образом и не подразумевало под собой никаких точных полномочий. А вот тайные советники (auricularius) имели достаточно четкие обязанности. Этого звания при Беренгарии I удостоились епископ Брешии Ардинг, епископ Пьяченцы Гвидо, а также епископ Пармы Айкард[6].
В отличие от королевского совета, оживленную и активную деятельность развивала королевская ассамблея. Ее традиции складывались веками, и ее участники оказывали сопротивление и навязывали свои условия не одному королю и не одному императору[7].
Согласно правовым нормам, состав ассамблеи не должен был измениться со времен последних Каролингов, но от бесконечного числа собраний, проведенных ею при итальянских королях, не сохранилось ни одного протокола, ни одного списка участников. В ассамблеях должны были принимать участие архиепископы, епископы, аббаты, маркграфы, графы, королевские вассалы, королевские судьи со всех районов государства, но на деле, скорей всего, постоянно в заседаниях участвовали не все жители территории к югу от Апеннин и далеко не всегда.
Со стародавних лангобардских времен прерогативой созыва ассамблеи пользовался сам король, исключая периоды междуцарствия, когда ассамблею, на которой должно было произойти избрание нового короля, собирал самый старый из герцогов или герцог Павии. В эпоху франков законный наследник усопшего короля, который на деле сразу же перенимал власть от отца, сам созывал ассамблею, где утверждалось его наследственное право. С 888 года ассамблея не раз собиралась для избрания короля, и можно предположить, что ее созывал самый влиятельный представитель правящей группировки, приглашая ее участников утвердить избрание короля, пришедшего к власти силой, — как Гвидо, или назначенного во время предварительно проводившихся переговоров — как Людовик, Рудольф, Гуго. На этом основывалось предубеждение о присущей ассамблее свободе собраний и ее независимости от королевской воли. С таким положением вещей покончил Гуго, сославшись на старинную королевскую прерогативу, однако эти решительные меры удались ему не вполне, поскольку ассамблея 945 года была проведена, разумеется, отнюдь не по его инициативе.
Ассамблея должна была рассматривать проблемы «спокойствия в государстве и процветания христианской веры» (de regni stabilitate et christianae religionis augumentum)[8], но в эту формулировку входили самые разнообразные вопросы внутренней и внешней политики. Ассамблею, на которой должны были решаться внутригосударственные проблемы, обычно созывали в Павии, но иногда, в силу каких-либо обстоятельств, — в ином месте. Проблемы, связанные с отношениями Итальянского королевства с империей и папским престолом, обсуждались на более торжественных собраниях, которые проводились в Равенне, старинном имперском городе.
В эпоху правления Каролингов одной из важнейших функций ассамблеи было законотворчество. Во время существования независимого государства ассамблея уделяла все меньше и меньше внимания этой стороне государственной деятельности. До нас дошли сведения лишь о двух капитуляриях: одном — со времен правления Гвидо, другом — со времен правления Ламберта. Со времен правления Беренгария I, Людовика III, Рудольфа II, Гуго, Беренгария II не сохранилось ни законов, ни декретов.
Руководство внешней политикой, по всей видимости, никогда не входило в компетенцию итальянской ассамблеи, в отличие от ассамблеи франков или германцев. Впрочем, это не исключает возможности того, что на заседаниях магнаты выражали свое согласие или недовольство по поводу заключения союзов, мирных договоров или начала военных действий. В том, что король должен был выслушать мнение аристократии, прежде чем принять или отклонить предложение о союзничестве, а также о связанных с ним политических или военных преимуществах, нет никаких сомнений. Об этом свидетельствует, например, то, что в 935 году послы византийского императора Романа Лакапина пожаловали щедрые дары шести епископам и семи графам, которых они считали особенно влиятельными, чтобы заручиться поддержкой Гуго в военных действиях против лангобардских князей в византийской Италии[9].
Участники ассамблеи рассматривали в первую очередь вопросы из области внутренней политики: например, в 901 и в 928 годах главной темой дискуссии были последствия набегов венгров; в 929 году интерес собравшихся был прикован к хищениям, которым подвергся монастырь Боббио; в 945 году на повестке дня стояло обращение каноников из Верчелли к королю[10]. Однако, изыскивая темы, которые могли стать предметом обсуждения на королевской ассамблее, следует вспомнить о ее, хотя и косвенной, связи с городскими собраниями. Хотя о порядке проведения городских собраний нам известно довольно мало, можно все же отметить, что на них должны были выступать или хотя бы присутствовать епископы, графы, королевские судьи и чиновники, после чего им неминуемо следовало донести до королевской ассамблеи мнения и пожелания горожан[11].
Подобно Каролингам, короли Италии порой совмещали заседания королевского трибунала и королевской ассамблеи для рассмотрения особенно важных дел, но, по всей видимости, в компетенцию ассамблеи не входил контроль над финансовой администрацией государства. В конце IX — начале X века ассамблея чаще всего выполняла функцию органа, избиравшего короля.
