— Вот он! Хватай его! — заорал один.
В дверях кузницы вдруг возник Маккарти с молотом в руке.
— По одному! — крикнул он. — Иначе разобью кому-нибудь черепушку!
Первым бросился на Шанаги плечистый "бык" из команды Чайлдерса. Он был огромного роста, широкий, со светлыми волосами и цветущим лицом. В ту же секунду, как "бык" поднял две, смахивающие на окорока руки, Том понял, что тот возможно и хорош в уличной драке, но понятия не имеет о боксе. Парень кинулся, широко замахнувшись правой, целясь Шанаги в голову, однако Том легко нырнул под удар, сделал шаг вперед и нанес два удара снизу в живот.
Оба аперкота были выполнены безукоризненно. Правой в живот, левой в живот и правый перекрестный в подбородок, и "бык" упал. Он попытался было подняться, затем окончательно рухнул в грязь.
Резко повернувшись, Шанаги нанес удар другому прежде, чем он успел подготовиться к защите. Тот согнулся, и Том двинул его коленом в лицо.
Из-за фургона выполз первый с залитой кровью головой. Он поднял руки. — Нет! Не надо! Я сдаюсь!
— Тогда убирайся, — приказал Шанаги, — и больше не попадайся мне на глаза.
Когда нападавшие исчезли, Шанаги зашел в кузницу и, накачав из колодца воды, разделся и вымылся до пояса, затем смочил волосы и причесался.
— Ну, — сухо сказал Маккарти, — похоже, драться ты умеешь, но они тебя все равно поймают.
— Да, они и вчера ждали меня у дома, еле ушел. — Том вытер руки. Кажется, надо платить им той же монетой.
— Будь осторожен, парень. Эбен Чайлдерс — подлый человек. Жестокий и бесчувственный. А его люди… Тебя ловят шестерки. У него есть другие, похуже.
Маккарти наблюдал, как Том надевает рубашку. — Почему бы тебе не уехать на запад? Там полно свободной земли, для любого есть возможность выйти в люди.
— Зачем мне земля? Я не фермер, Мак.
— Да, ты не фермер. Ну а кто ты? Шестерка Моррисси? Уличный бандит? Посмотри на себя, парень, хорошенько посмотри. Скажи мне точно, кто ты такой? Славный образчик человека, который ничего из себя не представляет… Ничего, ты слышишь? И если останешься здесь и не прекратишь ошиваться с бандитами, картежниками и всеми прочими, в один прекрасный день очутишься сточной канаве.
— Осторожней, старик, — гневно сказал Шанаги.
— Значит, старик? Я-то уже стал стариком, а ты им станешь? Ты закончишь с проломленным черепом в каком-нибудь вонючем переулке и тебя закопают в безымянную могилу. Что у тебя есть, чего нет у любого уличного бродяги? В Файв Пойнтс десять тысяч таких, как ты, они все сдохнут, и от них ничего не останется. Ты молод, земля широка. Зачем тебе нужен этот город, где ты почти наверняка не выживешь? Почему ты не хочешь уехать на запад? Ты сможешь учиться наукам, учиться всему, чему пожелаешь, ты сможешь сделать из себя человека.
— Я и так человек. — Том согнул руку в локте. — Вот, смотри. Объем бицепсов — восемнадцать дюймов. Кто скажет, что я не человек?
— Да, ты сильный, что еще? У тебя есть мозги, которые Господь дает каждому человеку? Или осталась лишь голова, пригодная только для бодания, как у козла? Если человек хочет что-то значить в этой жизни, хочет стать просто человеком, ему нужны не только мускулы. Он должен стараться получить честную работу, кусок земли, свой дом, будь он хоть из дерна. Здесь друзья хлопают тебя по плечу и разрешают угостить себя выпивкой, но когда ты станешь старым, толстым и неряшливым, они тебя бросят. Такие люди, как ты, рождаются, чтобы их использовали и отбросили в сторону… если ты позволишь сделать это с собой.
— Ты кто? Проповедник? Когда ты стал поучать других, Мак?
— Это просто небольшое предостережение, вот и все. Ты хороший парень, так зачем становиться тем, кем ты постепенно становишься? Мир больше и шире, чем любые трущобы, и люди остаются в них, потому что у них не хватает смелости выбраться. На свете есть другие люди, другие места, ты можешь приобрести там новых друзей, настоящих друзей.
Шанаги смотрел на Маккарти с отвращением. Он взял пиджак и перебросил его через плечо. — Спасибо за помощь, — сказал он и вышел на залитую восходящим солнцем улицу.
Шанаги направился в ближайший салун Моррисси "Джим". Он Шагал, разговаривая сам с собой, придумывая сердитые ответы Маккарти, которые он не успел или не сумел произнести. Однако звучали они беззубо и пусто.
Кто же он, в конце концов? Участвовал в нескольких скачках, но стал слишком много весить для жокея. Выиграл несколько боев на ринге, но не хотел становиться профессиональным боксером. Выполняет мелкие поручения Моррисси и Локлина, которые считались в округе большими людьми. Но он, Шанаги, кто же он сам?
Том раздраженно потряс головой. Сейчас у него не было желания размышлять об этом. А Маккарти… что он понимает? Что он из себя представляет, чтобы так с ним разговаривать?
И тем не менее, даже думая над этим, Том отдавал себе отчет, что Маккарти никто не будет поджидать у дверей дома, когда он возвращается с работы, и спит Мак крепким, беззаботным сном. И что никому не кланяется за деньги, которые получает. Маккарти делал свою работу, делал ее хорошо, получал честно заработанные деньги и шел домой.
Шанаги очень хорошо запомнил разговор с Маккарти. В тот день он в раздумье остановился на углу. Да, он не был фермером, однако на Западе тоже есть города, и если он туда отправиться, то со своими знаниями и умением может стать важной птицей, такой же важной, как Моррисси, а может и еще важнее.
Он покрутил эту идею в голове и решил, что она ему нравится.
Что это за город, про который он недавно слышал? Сан Франциско? Говорят, там нашли золото.
Может быть… Он подумает.
Через два дня Шанаги подошел к Моррисси. — Мистер Моррисси, у вас есть для меня какая-нибудь работа? Я имею в виду постоянную работу.
Моррисси перекатил во рту сигару и сплюнул. — Есть. — Он помолчал. Ты стрелял когда-нибудь?
— Из ружья? — Шанаги покачал головой. — Нет, не стрелял.
— Можешь научиться. У меня есть тир. Человек, который там работал, спился. Научишься стрелять — будешь получать одну пятую с выручки. Моррисси снова замолчал. — Попытаешься воровать — я с тебя шкуру спущу.
— Я никогда ни у кого не воровал, — запротестовал Шанаги.
— Это я знаю, мой мальчик. Это я знаю. Я давно к тебе присматриваюсь. Честные люди в наше время — редкость. Таких среди моих немного.
Моррисси вынул из кармана листок бумаги. — На, возьми. Пойдешь по этому адресу. Я пошлю в тир человека, который научит тебя стрелять. Тренируйся, сколько угодно, а когда научишься, будешь выигрывать деньги у клиентов.
Тир находился в Бауэри среди дюжин других подобных заведений, лавок ростовщиков, низкосортных гостиниц, танцевальных залов, салунов и дешевых магазинчиков. Недалеко от Принс-стрит стоял "Оперный дом" Тони Пастора, а ниже по улице — "Старый театр Бауэри". Между ними толпились всевозможные надуваловки и обдуваловки, целая армия шулеров, попрошаек и карманных воришек, готовых обобрать любого зазевавшегося прохожего.
Одни выстрел стоил пять центов. Тому, кто попадет в десятку три раза подряд, полагался приз: двадцать долларов. Мишенью служил жестяной трубач, если ему в сердце попадала пуля, трубач выдавал из своей трубы ужасающее сипение.
Шанаги нравились шум и суета. Он познакомился со многими жуликами, а с некоторыми даже здоровался. То же самое относилось и к девушкам, которые прохаживались по улице.
На третий день утром в тир вошел старик. Он был худым и жилистым, с седыми волосами и холодными серыми глазами. — Сколько стоит выстрел?
— Пять центов. Приз двадцать долларов, если попадете в десятку три раза подряд.
Старик усмехнулся. — Сколько раз я могу выиграть двадцатку?
Шанаги хотел было ответить: "Столько, сколько попадете", но веселый взгляд старика насторожил его. — Один раз, — сказал он, — если попадете три раза.
— В соседнем тире мне позволили выиграть три раза, — сказал старик.
— Девять раз подряд? — Недоверчиво хмыкнул Шанаги. — Вы шутите.
Старик взял револьвер и выложил на стойку три пятицентовые монеты.
— Я готов, молодой человек. — Он выложил еще пятнадцать центов. Револьвер заряжен шестью патронами? — спросил мягко, и прежде чем Том успел ответить, нажал на спуск. Первая пуля попала в трубача, который издал пронзительный звук. Несколько человек обернулись в их сторону. Старик немедленно выстрелил снова — еще один сигнал трубы.
— Теперь, — сказал он, — я выиграю деньги себе на завтрак.
Казалось, не глядя на мишень, он всадил три пули прямо в десятку. Вот. Я забираю твою двадцатку.
Шанаги расплатился, а вокруг них уже собиралась толпа.
— У вас слишком большие мишени, мальчик. Сегодня я заработал самую легкую двадцатку в жизни! — Он обратился к собравшимся зевакам: — Не понимаю, как ему удается получать прибыль с этого заведения. Это самая легкая двадцатка, которую я заработал! — Человек повернулся и подмигнул Шанаги. — Когда мне опять понадобятся деньги, я вернусь, сынок.
