Ознакомительная версия.
Детей латинских кипчаков растили только католиками, римлянами. Им, конечно, не запрещали говорить по-тюркски, соблюдать тюркские обычаи и праздники. Но и не поощряли.
Такие правила ввела Церковь — правила двойных норм, воспитывающие двуличие.
…От брака дунайского кипчака и знатной римлянки родился красавец-мальчик, он вошел в историю Европы с именем Аэций. Талантливейшая личность, римский герой. Аэций вырос среди кипчаков. Сын магистра конницы, или главнокомандующего кавалерией, по степной традиции и против правил Церкви, был отдан на воспитание в тюркскую семью. Аталык (отцовство) называется этот древний алтайский обычай. Многое почерпнул мальчик у степняков.
Аэций вырос культурным человеком, знал обычаи и тех, и других граждан Империи. Сам Аттила воспитывал его сына и долго называл Аэция братом. Поэтому ему легко жилось и среди врагов, и среди друзей. Он чуть даже не стал римским императором, но помешала Пласидия — тигрица, сидевшая на троне.
Эта женщина не признавала идеи католичества, была ярой сторонницей войн, и они не замедлили вернуться в Империю. Страна вновь сделала ставку на армию. И — получила ряд поражений, причем в 429 году особенно ощутимое, затем в Империи началась новая гражданская война.
Все вернулось на круги своя. Недовольство народа вспыхнуло с новой силой. Хрупкий мир был нарушен.
Латинских кипчаков тогда и возглавил Аэций. Он с помощью союзников из Дешт-и-Кипчака решил исход гражданской войны в одном-единственном сражении. Авторитет молодого полководца рос день ото дня. К нему пошли ходоки из провинций, ему докладывали чиновники, ему, а не подростку-императору… И не воинственной тигрице, сидевшей на троне.
В Империи воцарилось гнетущее двоевластие, а оно долгим не бывает. Новая гражданская война стояла на пороге. Византийский император хотел воспользоваться моментом и вмешаться в события. Но не успел. Все вышло совсем по-другому.
О себе заявила третья сила — кипчаки Галлии и Каталонии, молодых тюркских государств. Их возглавил хан Гейзерих. Он, как писал летописец, «обладал острым умом, роскошь презирал, любил достаток, был скупым на слова, в гневе — необузданным»… Словом, Кипчак с большой буквы.
Его имя заставляло трепетать всех, напоминая о непобедимом сыне Тенгри — Гэсэре.
Спокойно, без лишних слов, он разбил объединенную армию Восточной и Западной империй. Потом свой взор перенес на Африку и захватил там последние колонии Рима, снабжавшие Империю зерном. Самым крупным трофеем в 439 году стал Карфаген, крупнейший город Африки.
Такого поворота никто не ожидал. Мир перевернулся. Новые римляне до основания сотрясли Империю: флот, армия, города были теперь в их руках.
Аэций, опять же с помощью Дешт-и-Кипчака, все-таки удержался у власти: от имени императора-подростка он правил почти двадцать лет, долго оставаясь другом Аттилы. Однако императором так и не стал, потому что судьба Империи была предрешена, — детище античного мира должно было умереть: смерть дышала ему в лицо.
Удар латинских кипчаков был сокрушительным.
Но последнее слово оставалось за Аттилой. Его ждала новая Европа: Восток и Запад должны были сойтись в очном поединке. Это стало бы точкой в Великом переселении народов. Чтобы Аттила против всех… И чтобы он победил…
И чтобы тюркская Степь стала Великой Степью.
Именно так все и получилось. Конница Аттилы под знаменем Тенгри прошла по земле Империи, даже папа римский Лев I встал перед ней на колени. «Приветствую тебя, Бич Божий», — сказал папа Аттиле. А римский император отдал ему половину казны как довесок к дани, которую Рим выплачивал тюркам каждый год.
Тогда самые высокие горы Европы получили свое нынешнее имя: кипчаки назвали их в честь Аттилы! От тюркского слова «алп» — «герой», «победитель». «Этцельские Альпы», «Альпы Аттилы» — так и говорят до сих пор.
Ставка правителя Дешт-и-Кипчака была как раз в Альпах, видимо, где-то между сегодняшними городами Даво и Инсбруком. Возможно, и в Тироле, так напоминающем Алтай.
Время Аттилы — пик Великого переселения народов, его венец, его триумф. Вот когда по-настоящему началась эпоха средневековья. Едва ли не каждый второй европеец был пришельцем, говорил по-тюркски. Значит, едва ли не каждый второй европеец и сейчас по крови тюрк…
Полководца Аттилу не мог победить никто.
Но человека Аттилу победили. Сделал это он сам, оставив после себя сто восемьдесят четыре сына. Девочек не считали… А неуемная любовь пагубна для семьи. Особенно для семьи правителя.
В 453 году, после его роковой смерти, сыновья стали делить власть, но как это делать, не знали. Среди них были и римляне, и византийцы (от матерей-европеек), они не признавали тюркские обычаи. Дрались, бросали жребий и не ведали, что творили, разыгрывая вольные улусы и орды кипчаков.
Будто рабов, делили свободный народ.
Первым восстал хан Ардарих, друг и преданный советник Аттилы, человек очень уважаемый. Не потерпев оскорбления, он поднял оружие… Поздно — война тюрков против тюрков уже началась.
Они, победившие все армии на свете, должны были победить себя сами. Так и только так могло закончиться Великое переселение. Война кипчаков против кипчаков была неизбежна.
Причина, конечно, не в детях Аттилы, не в междоусобицах, а в природе людей. Если народ не чувствует в себе родства, он умирает! Это — закон.
Брат не должен забывать брата ни в минуты радости, ни в минуты горя. Каким бы плохим тот ни был. Иначе — все. Медленная, мучительная смерть семьи, потом — рода, потом — народа.
Братоубийство тюрков длилось всю средневековую эпоху. Веками. Род отходил от рода, семья — от семьи. Жизнь делила улусы кипчаков на новые народы, меняла им имена и языки, вела к отказу от предков, от своей истории… Брат забывал брата… Брат убивал брата…
Что страшнее и что мучительнее для народа?
Это была война без правил и без победителей. Но именно она и зовется жизнью. Нынешняя культура Европы — ее результат.
Разрушая античный мир, кипчаки разрушали себя, свое единство, свое общество. Они медленно перерождались. Их дети росли рядом с другой культурой, с другим народом, хотя и говорили по-тюркски.
Меняя имена, меняя одежду, люди незаметно для себя менялись сами. Не желая того, но менялись. Становились чужими себе, своим предкам, своей Великой Степи… Конечно, никто из них не замечал этого, никто не задумывался. Жизнь шла своим чередом. Однако все было именно так — незаметно.
На Днепре, на Дону, на Кавказе или на Яике тоже жили кипчаки, но они жили старой, вернее, своей прежней жизнью, храня степные традиции. Вот почему тогда их еще не коснулись губительные перемены… Хотя, конечно, и они уже делали многое в жизни иначе, чем, например, алтайцы, хакасы или якуты.
Вот так, создавая новую культуру, тюрки гибли сами. Таяли, как горящая свеча. Они, освещая путь в будущее, приносили себя в жертву прогрессу. Здесь исток их утрат и приобретений — в потере былого единства.
Разумеется, в средневековой Европе перерождались не только кипчаки, но и греки, римляне, кельты, и они меняли себя, свои привычки, приобщаясь к новой жизни. Европейцы становились новыми европейцами… Мир для них превратился в огромный «котел», где варились культуры. По-другому и не бывает.
История Кушанского ханства, Византии, Италии убеждают в этом. Греки без тюрков не создали бы цветущую Византию, равно как тюрки без иранцев — великолепное Кушанское ханство.
Но… «пойдешь за чужим, свое потеряешь» — учит древняя мудрость. В ней — еще один закон жизни. Перенимать чужое надо, но осторожно. И с умом.
Конечно, междоусобицы, захлестнувшие Европу после Аттилы, можно назвать войнами, но лучше — диалогом культур. Это была политика средневековья. Политика, создающая новый мир.
Кипчаки — в числе его создателей. В нынешней Европе тюркского ни чуть не меньше, чем римского или греческого. Этот народ — победитель Великой Римской империи, он дал людям веру в Бога Небесного, подарил свои знания, архитектуру, литературу… Нельзя не замечать очевидного.
…После смерти Аттилы Западной империи лучше было бы умереть сразу. Ничего, кроме позора, она уже не видела. В 454 году император Валентиниан казнил Аэция. Но соратники Аэция убили неблагодарного императора. В ответ на это хан Гейзерих захватил Рим и две недели грабил его.
Кипчаки с тех пор делали в Империи, что хотели.
Хан Рицимер, став главнокомандующим, сажал и свергал римских императоров, словно мальчишек. Он открыто издевался над ними: за 15 лет десять раз менял «хозяина» трона. Сам он не мог занять трон из-за своего происхождения, но вся власть была в его руках.
Рицимера на посту военачальника сменил Орест, бывший духовник Аттилы. Это был уже совсем другой человек. Он, нарушив адат, назначил императором своего сына, взявшего имя Ромул Августул.
Ознакомительная версия.
