Попытаемся ознакомиться с указаниями на главный характер населения нижнего города и на следы сохранившихся здесь построек. Следует предварительно отметить, что укрепления нижнего города в виде стен и рвов с водой устроены с большим искусством и имеют большую толщину, чем стены среднего города, так как отвесные овраги, защищающие кремль и средний город, заканчиваются, приближаясь к морю, и перестают быть защитой стен. Взамен того нижний город как с восточной и западной сторон, так и со стороны моря укреплен крепкими боевыми башнями, которые придавали всему укреплению характер недоступности. Главная часть сравнительно обширного пространства нижнего города была занята, как и теперь, торговыми площадями, базарами и торговым населением. За исключением нескольких церквей, как св. Анны, Василия и митрополичьей церкви новой постройки, здесь можно отметить, за воротами Мум-хане, базар и затем безестан на Туркестанской улице по новому распланированию города. Там же Frank-mahalla, или христианский квартал. Так называется импозантное и стильное сооружение средневековой эпохи, служившее во время русской оккупации складочным местом военного ведомства (главным образом колючей проволоки). Это — сооружение генуэзской эпохи, здесь были склады товаров этой торговой республики и вблизи был генуэзский квартал с надлежащей военной защитой. В середине высокого здания, лишенного кровли, стоят четыре пилона, на которые опиралась кровля или, лучше, своды. Это здание соединено ходами с находящейся поблизости базарной мечетью (чаршиджами). Главный вход с северной стороны носит следы рельефа, но вход довольно узкий, как, впрочем, и должен быть доступ в склады. Над воротами со всех четырех сторон квадратные доски с надписями, которые стерты. Поблизости к морскому берегу находятся хорошо сохранившееся здание, служившее прежде магазином для товаров, ныне же занятое конюшнями. Вообще вся эта улица расположена на месте венецианского и генуэзского квартала. Поблизости был мол и крепость, защищавшая иностранную колонию.
Выходя из стен нижнего города на морской берег, мы имеем перед собою значительную площадь незащищенного пространства, которая, по всей вероятности, прежде была еще больше, так же как и Маленький ручей, текущий вдоль крепостных стен по оврагу, а в особенности река Пикситис (др. Деирмен-дере) несут с собой много илу и песку и засоряют берег. Генуэзская и венецианская колония играла такую крупную роль в истории Трапезунда, что ей принадлежит значительное место в политической и торговой истории империи. Проходя по морскому берегу вне северных укреплений нижнего города, при хорошей погоде можно заметить в воде следы каменного сооружения, каким был окружен мол или пристань для стоянки кораблей. Здесь, на месте нынешнего Guselserai или на выдающемся в море куске у залива Дафны, следует искать крепость Леонтокастрон, бывшую предметом продолжительных споров и ожесточенных схваток между царями Трапезунда и генуэзцами.
Вне городских стен остаются замечательнейшие памятники Трапезунда. Прежде всего сюда относится храм св. Евгения, находящийся против кремля или цитадели, за рвом и стеной, с западной стороны. Этот храм имеет весьма большое значение в истории Трапезунда и представляет собой один из лучше сохранившихся памятников; с ним мы знакомим читателя в другом месте с необходимыми подробностями. Не менее того известный храм Св. Софии, расположенный на морском берегу по дороге в Платану и отстоящий в получасовом от города расстоянии, составляет также предмет особого внимания. Над городом господствует высокая гора, ныне называемая Боз-тепе, прежде гора Мифры. Эта местность примечательна и в археологическом отношении, потому что здесь в дохристианскую эпоху был культ местного божества Мифры, остатки святилища коего сохраняются по настоящее время. Во время империи здесь был дачный дворец, известный превосходным видом на город и море, благорастворенным воздухом и служивший иногда пребыванием почетных гостей, прибывавших к императору. В последнее время, т. е. в турецкую эпоху и во время русской оккупации, здесь было военное укрепление, на постройку коего пошли стены старых сооружений. Для будущих исследователей заметим, что эта местность заслуживает тщательного археологического изучения. При подошве холма Мифры находится женский монастырь Богородицы Богопокровенной (Παναγια Θεοσκεπαστος;), построенный в скале, в нарочно выбитой для того пещере. Фресковая живопись, украшавшая церковные стены, сильно пострадала от сырости; остались следы царских изображений строителя Алексея III и его супруги.
Точно так же вне городских стен были места развлечений, театр и циканистерий. Последний, представлявший ровную площадь для игры в поло, был, как можно думать, любимым удовольствием членов царской семьи. На этой площади, во время игры в поло, вследствие неудачной операции с шаром, упал с коня и лишился жизни второй Комнин, Андроник Гид. Что и за стенами города жило население предместий, видно из того, что многие древние церкви были вне стен. Между прочим, от одной из них сохранилась надпись, которая дает некоторое понятие о составе населения города[25].
Писавшие о Трапезунде греки много расточают лести своим соплеменникам, когда утверждают, что обитатели города полны сознания высокого исторического прошлого их города, будто, далее, все чувствуют, что «они живут не в обыкновенном провинциальном городе, а в бывшей столице. Преувеличение идет до того, что приписывается трапезундцам особенная утонченность нравов и благородство поведения[26]. Если принимать в соображение не внешние признаки, а психологию и настроение общества, если судить по идеалам, управлявшим жизнью прежнего и нынешнего населения, то, конечно, придется сказать: да, это те же греки, но не те же у них чувства, не те же поют они песни.
Лучшим подтверждением сказанного служит следующее. Раз в Средние века в Константинополе возникло судебное дело, в котором в качестве свидетелей привлечены были проживавшие там купцы из Трапезунда. Когда начался опрос имен свидетелей, то обратило на себя внимание то обстоятельство, что трое из них, один за другим, назвались Евгениями, а когда судья потребовал клятвенно подтвердить то, что свидетели показывали, то они поклялись именем св. Евгения. Судья приостановил производство дела и обратил внимание своих товарищей-судей на это странное обстоятельство, которое формулировал в следующих выражениях: «В календаре трапезундцев как будто только один святой и значится именем Евгений, и почти все в Трапезунде носят имя Евгениев».
Константинопольский судья отметил весьма интересный факт в жизни средневекового города. Действительно, св. Евгений находился в тесной связи со всей историей империи Трапезундской, принимал участие в радостных и печальных событиях государства. Он был защитником города, изображение его было в гербе императоров и на монетах. Никто, посещая этот город, не мог пройти мимо богатого и весьма почитаемого монастыря св. Евгения. Здание сохранилось и по настоящее время, одно из самых крупных зданий, хотя и обращенное в мечеть, но имеющее все внешние архитектурные признаки православной церкви. И что всего любопытнее, бывшая церковь св. Евгения находится не в центральной части города, занятой исключительно турками, а в особом квартале, где жили и греки. И тем не менее память о св. Евгении совсем угасла в Трапезунде, т. е. в населении больше нет распространенности имени Евгения. Что это не преувеличение, доказывается тем, что я не нашел иконы св. Евгения в многочисленных церквах города, даже между старыми иконами. С вопросом насчет иконы св. Евгения я обращался не к одному городскому священнику, и никто не мог мне сказать, где бы я мог увидеть эту икону. Такое решительное забвение о палладиуме города и империи нужно считать весьма замечательным в психологии населения Трапезунда.
Следует признать, что только старые полузабытые и большей частью обращенные в мечети церкви да величественные остатки царских дворцов в цитадели и, наконец, окружающие старый город стены, идущие с юга на север к самому морю, представляют собой настоящие памятники древнего города. Эти немые свидетели старого отошедшего вдаль Трапезунда лучше и вернее, чем нынешние живые поколения, хранят старые предания. Если побеседовать с ними о минувших судьбах города и империи, то вынесенные отсюда сведения будут отличаться более строгим и устойчивым характером, чем то, что услышим от живущих ныне, но утративших связи с прошедшими временами греков.
Переходя к самым памятникам, считаем нужным прежде всего отметить, что не храм Св. Софии с окружающим его монастырем, расположенный на запад от города в получасовом от него расстоянии, занимает первое место между святынями Трапезунда. Св. София, построенная Великим Комнином Мануилом I в первой половине XIII в. на возвышенном морском берегу, не сделалась для Трапезунда тем великим национальным памятником, каким была константинопольская София. На первое место как в религиозном, так и в политическом отношении претендовали два храма: Богородицы Златоглавой — в центре среднего города, окруженном крепкими стенами, и св. великомученика Евгения — в собственном смысле палладиума города и государства; хотя последний был выстроен вне городских стен, но был столь же чтим и популярен среди населения, как если бы он был семейным сокровищем каждого жителя Трапезунда. О сравнительном почете, которым пользовались все три памятника, можно составить понятие по «Повести о взятии митрополии Трапезунда».[27] Вот как рисует автор ход событий. «Вне городских укреплений стоит храм Софии, прекрасное здание и похвальба Лазистана. Сыны диавола сделали из него мечеть. Захватили знаменитый храм св. Евгения, столь славный и известный в Трапезунде, царственное создание, вместе с колокольней, такого нет и не найдешь в тех местах. Этот святой творил чудеса среди жителей Трапезунда и многократно помогал им в военных опасностях. Взяли и чудный храм Богородицы, что слывет под именем Златоглавой. Самый дивный храм, такого нет в занятых турками местах и не будет, куда бы ни распространилось их господство. Длина 40 локтей (πηχων) ширина 30, высота 30. Покрыт медью, мраморные колонны. Горит мое сердце и помрачен ум (και κορμι μαραινει). Было семь монастырей, четыре уничтожили, три остались».
