-- Конечно, кто же его не помнит? -- ответил Дег.
-- Б-29 "Энола Гей" -- тот самый самолет, что сбросил первую атомную бомбу на Хиросиму, не так ли? Но... я напугал вас, Мартин? Когда я вошел, вы подскочили так, словно....
Теперь я был абсолютно спокоен. Я удовлетворенно достал из ящика стола фотографию Б-29 "Грей-12" и обратился к Дегу: .
-- Смотри, этот снимок, который мы нашли в кармане того человека, помнишь его?.
-- Конечно.
-- Видишь, это точно такой же самолет, как "Энола Гей".
-- Ну... открытие не такое уж большое. Было два бомбардировщика.
-- Да. И скажи-ка мне, ты помнишь, к какому авиаотряду принадлежала "Энола Гей"?
Дег поморщился и покачал головой:
-- Нет, Мартин, это уже вопрос из телевикторины. Откуда мне знать?
-- А я знаю, -- сказал я, -- самолет был из 509-го авиаотряда.
Дег смотрел на меня, открыв рот, и уши его пылали, словно неоновая вывеска. Я поднялся, взял плащ и шляпу:
-- Увидимся позднее.
-- А... вы куда?
-- Искать кольцо.
-- Кольцо?.. -- удивился Дег.
-- Да. Если найду кольцо, цепь почти что замкнется. Почти.
То, что мне было нужно, я нашел через два дня. Нашел в Вашингтоне, в Библиотеке Конгресса; Информация, которую я искал, была напечатана мелким шрифтом на предпоследней полосе газеты, выходившей когда-то для американских войск а Тихом океане. В заметке говорилось:
"Огромный оружейный склад взорвался 15 июля в 10 часов утра на авиабазе Акава. Вспышка и взрывная волна были заметны на расстоянии 270 километров к юго-востоку. К сожалению, имеются жертвы, база полностью разрушена и непригодна к дальнейшего использования. Речь не идет ни о вражеском нападении, ни о саботаже".
Этого было достаточно. Для меня. Но я пролистал газету до последнего номера. Об острове Акава никаких упоминаний больше не встречалось Из газетного зала я прошел в зал картографии и заказал атлас Тихого океана, а еще конкретнее того квадрата, где находился остров Акава. Мне принесли карты, выпущенные в 1942 году и в 1962-м. Я попросил переснять их и забрал фотографии. Итак, кольцо было найдено.
По пути в аэропорт меня охватили тревога и страх. Я приблизился к правде или по крайней мере к тому, что мне казалось правдой. Я знал уже многое -- оставалось только подойти к финалу. Каким же он будет?
Возможны два варианта, Мартин. Все лопнет, как мыльный пузырь -- пуф! -- и больше ничего. Или же...
Я не рискнул продолжать. За этим "или же", словно за каким-то порогом, скрывался мрак, второе дно, непостижимое, невероятное.
На моем письменном столе лежала записка: "Шеф искал тебя по меньшей мере сто раз, Мартин. Заткни уши и ступай к нему".
Я пошел к нему, не заткнув уши. Увидев меня в дверях, он встал, уперся руками в стол и замер, глядя, словно лев, готовый броситься на добычу. Лицо его наливалось кровью.
-- Приветствую вас, полковник.
-- Закрой дверь. На ключ. Рози, -- прорычал он в микрофон, -- меня ни для кого нет. Ясно?
-- Ясно, -- ответил голосок Рози.
Я запер дверь на ключ и прошел по мягкому ковру к полковнику. Он смотрел на меня пристально, со злобой. Он даже не предложил мне сесть. Ткнув мне в грудь пальцем, он проговорил:
-- Я же тебе приказал прекратить это дело, Мартин!
-- Прекратить? Что прекратить?
-- Не хитри. Эти, из Пентагона, опять объявились. Говорят, что ты должен перестать совать нос в дела, которые тебя никак не касаются. Говорят, -- добавил он, морща лоб и хмуря мохнатые брови, -- что ты был в Библиотеке Конгресса и интересовался вещами, которые... -- Он фыркнул и сел, грубо указав мне на кресло. -- И потом, Мартин, они хотят видеть тебя. Из-за того типа, что погиб на автостраде... Разве не ты писал ту заметку? Или это был...
-- Да, это я писал.
-- Гм. А теперь скажи мне, Мартин, разве я не поручил тебе статью о ядерных исследованиях и обо всем, что из этого следует? Да? Так почему же ты занимаешься какими-то дорожными происшествиями и самолетами, сбитыми японцами?
-- Полковник, я...
-- Нет, черт побери! -- заорал он. -- Кто руководит газетой? Я! Так вот, дорогой мой, прекрати тратить время попусту и продолжай заниматься статьей о ядерных исследованиях. Ясно? Ясно? -- зарычал он.
Я жестом дал понять, что мне все ясно, и положил ему на стол папку, которую принес с собой. Он презрительно и равнодушно взглянул на нее:
-- А это еще что такое?
-- Моя статья о ядерных исследованиях и обо всем, что из этого следует. Я закончил ее сегодня ночью. Здесь тридцать пять страниц, полковник.
Его серые глаза засверкали. Он стиснул челюсти.
-- Если ты вздумал посмеяться надо мной, Мартин... -- начал он. Я отрицательно покачал головой.
-- Нет, я не смеюсь над вами. Это действительно моя статья.
Полковник промолчал. Черт возьми, я положил его на лопатки. Он опустил глаза. Тяжело, очень тяжело вздохнул и сразу же спокойно произнес:
-- Мартин, дело не в этом. Я не думал упрекать тебя. Я не хотел сказать, что ты бездельник. Ничего подобного. Суть в том, что ты, должен бросить это дело. В Пентагоне сказали, что нет смысла ворошить могилы. Пропавшие без вести самолеты, пропавшие без вести пилоты -- это не работа для журналистов. И я, -- добавил он, помолчав немного, -- согласен. Ты, я думаю, это понимаешь.
Наступила тишина. Он задумчиво смотрел на меня.
-- Я мог бы и бросить это дело, полковник, -- заметил я.
-- Ты серьезно?
-- Да. Я уже знаю все, что хотел узнать.
-- Ну и что же это? -- В глазах его сверкнуло недоверие.
Из другой папки, которую тоже принес с собой, я достал два листа бумаги и протянул ему. Это были авиационные карты района острова Акава.
-- Посмотрите, полковник.. Посмотрите на этот остров, -- я указал на первый лист. -- Видите, он не очень большой, но все же чуть побольше простого утеса, не так ли?
-- Гм Согласен. -- подтвердил он. -- Ну и что из этого следует?
Я указал на второй лист.
-- А теперь посмотрите сюда. Первая карта сделана в сорок втором году, а эта в шестьдесят втором. Смотрите на этот утес, вы видите эту крохотную точку в Тихом океане?.. Видите?
-- Конечно, вижу. Я не слепой.
-- Хорошо. Так вот речь идет об одном и том же острове. Об острове Акава до и после войны. До и после, -- спокойно проговорил я, -- взрыва атомной бомбы.
-- Что ты хочешь этим сказать? -- тихо спросил полковник.
-- Что бомба, сброшенная на Хиросиму, была не первой.
-- Конечно, не первой. Были испытательные взрывы, разумеется. В пустыне Невада, если говорить точно.
-- Нет, я не это имею в виду.
-- Что ты еще придумал, Мартин?
-- Я хочу сказать, что еще до Хиросимы взорвалась другая атомная бомба. Взорвалась случайно. По ошибке.
Он опустил голову и долго молчал. Потом взглянул на меня и проговорил сквозь зубы:
-- Надеюсь, ты понимаешь, что ты говоришь, не так ли? Ну, конечно же понимаешь, Мартин? Так?
-- Так.
-- Но ты ведь можешь и ошибаться, верно?
-- Верно. Могу и ошибаться.
-- Так вот, давай на минуту допустим, что на этом островке Акава -- так он называется? -- допустим, что там взорвалась по ошибке атомная бомба... Ну и что? Прекрасная статья, а потом опровержения, суд, расследование и все прочее в том же духе... Смотри, это ведь уже все старье. Атомная бомба, взорвавшаяся в сорок пятом году... Черт возьми! Сейчас, -- продолжал он все более энергично, -- существуют такие бомбы, что ту, сброшенную на Хиросиму, можно считать розовым бутончиком!
-- Сто тысяч человек погибло, полковник. За несколько секунд. Розовый бутончик...
-- Да, согласен. Но я хочу сказать, что сегодня есть бомбы, которые за те же несколько секунд могут уничтожить десятки миллионов людей! Ну, допустим, ты угадал. Взорвалась по ошибке атомная бомба. Может, и на самом деле так было, и люди из Пентагона имеют все основания желать, чтобы все это не выплыло на поверхность. Хорошо. Допустим, ты прав. Но почему это так волнует тебя?
Я покачал головой:
-- Вот это самое главное, -- сказал я. -- Меня волнует не то, что 15 июля сорок пятого года на Акава по ошибке взорвалась атомная бомба. Меня потрясает, полковник, тот факт, что один из пилотов Б-29, который доставлял бомб... умер у меня на руках возле автострады в Колорадо двадцать дней тому назад. Вот что меня поражает... -- тихо заключил я.
Глава 4.
Наступила тишина. Спленнервиль поднялся, медленно прошел к бару, где держал виски, открыл его, взял бутылку. Постоял молча, опустив голову. Потом медленно повернулся ко мне с бутылкой в руке, нахмурив лоб, покачал головой и произнес
-- Не надо.
-- Что не надо?
Полковник вздохнул, поставил бутылку на место и закрыл бар.
-- Пить не надо. Всякий раз, когда ты приходишь ко мне с таким лицом, вынуждаешь меня опрокинуть рюмку -другую, а мне можно выпивать только после захода солнца, так посоветовал врач... -- Он вернулся за письменный стол, сплел пальцы, оперся на них подбородком и надолго задумался.
-- Как ты думаешь, что происходит, -- спросил он, спустя некоторое время, -- когда взрывается атомная бомба?
