Основа этого сценария — тезис, что Дмитрий Иванович был вассалом не ордынских правителей, а… великого князя Литовского Ольгерда Гедиминовича. Тут, пожалуй, стоит привести оригинальную цитату. Итак, слово Деружинскому: «Все российские историки удивительно слабы на память и «дружно забывают» факт, который заставляет совершенно иначе взглянуть на Куликовскую битву. А именно: в 1373 году (за 7 лет до битвы) Ольгерд бескровно захватил Москву в состав ВКЛ [Великое княжество Литовское. — В.Е.], всадил в кремлевскую стену свое копье — как знак теперь вечной принадлежности Москвы ВКЛ, а также подарил москвичам пасхальное яйцо как символ единства. Таким образом, Дмитрий Ольгердович являлся для Московского княжества «генерал-губернатором», куратором новой территории ВКЛ (так как вотчина Дмитрия Ольгердовича — Брянщина — и лежала погранично с Московским княжеством). И Дмитрий Донской был его вассалом».
Вообще-то, слово факт в общепринятом понимании — это «знание в форме утверждения, достоверность которого строго установлена». Не знаю, кем строго установлен «дружно забытый» российскими историками факт, что Ольгерд «бескровно захватил Москву в состав ВКЛ» (русский язык цитаты оставляю без комментария, все-таки писал иностранец из далекой Беларуси). Русские летописи такого «факта» не знают. Согласно им, только в первых двух походах Ольгерд доходил до стен Московского кремля, но взять его не смог. И свое копье вряд ли сумел бы в них всадить, даже будь он богатырем сродни Илье Муромцу — в то время кремлевские стены были уже каменными. Конкретно в 1373 году он этих каменных стен даже не видел. Пасхальное яичко, как известно, дорого к Христову дню. Но на Пасху никакому Ольгерду, никаким татарам и вообще никому не могло придти в голову идти походом на Москву — в весеннюю распутицу, на которую приходятся пасхальные праздники, добраться до нее было делом совершенно невозможным. Тем более чистой воды выдумка про «генерал-губернаторство и кураторство» над Москвой Дмитрия Ольгердовича. Кстати говоря, если Дмитрий Ольгердович был генерал-губернатором Москвы, то есть всего лишь представителем Ольгерда, то тогда московский князь был все же вассалом последнего, а не своего тезки. Так что начало у Деружинского явно неудачное. Но кто на самом деле знает, что происходило под каменными московскими стенами в те далекие годы?! В крайнем случае спишем заявление Деружинского на небрежность (он вообще пишет весьма небрежно) и эмоциональность и не будем спешить выплескивать мутную водицу его зачина под куст: вдруг там еще отыщется жизнеспособное дитятко.
Продолжение полоскания истории в корыте Деружинского ожидаемо выявляет двух важных действующих лиц: литовских князей Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Столь же ожидаемо утверждение нового сценария, что этим князьям великой державы, самого́ княжества Литовского, даже в голову не могла бы прийти мысль служить какому-то «мелкому московскому князьку». Так что на Куликовом поле они были никакими не служилыми князьями, а полноправными и полномочными представителями своей великой литовско-белорусской родины. За нее они сражались с Мамаем, ей и только ей беззаветно служили всю свою жизнь и за нее же впоследствии дружно сложили свои головы. А ведь, черт возьми, и правда сложили! Дружно. В 1399 году войско всей Литвы, усиленное поляками, союзными Литве татарами и даже крестоносцами, было наголову разбито на реке Ворскле преемниками Мамая. Его главнокомандующий великий князь Литовский Витовт успел вовремя дать деру, а множество прочих удельных князей, включая обоих героев Куликовской битвы, Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, унести ноги не успели. Это действительно факт, факт исторический, с ним не поспоришь.
По сценарию «Ягайлов вассал», в Куликовской битве против Мамая воевало не Московское или великое Владимирское, а великое Литовское княжество. Но воевало как раз за Москву (внимание, первая в истории битва за Москву!), которую Ольгерд «прихватизировал» в 1373 году и право на владение которой отстаивали в 1380-м на Куликовом поле его сыновья. Именно потому в битве приняли участие и даже верховодили в ней литовские князья Дмитрий и Андрей Ольгердовичи. А их братишка Ягайло вел к Дону войска на помощь вовсе не Мамаю, а своим родственничкам, но, узнав, что те сами разгромили супостата, за невостребованностью помощи вернулся восвояси. Сомнительное поведение Дмитрия Донского на поле боя, а именно переодевание и пережидание сражения в близлежащем леске, Деружинский объясняет, во-первых, нежеланием воевать за чуждые ему интересы Литвы, а во-вторых, подготовкой «алиби» на случай победы Мамая: дескать, воевать не хотел, сам не дрался, это все нехорошие литовцы, они заставляли. Так что в тот раз Москву для Литвы братья Ольгердовичи отстояли даже без личного участия московского князя и помощи братца Ягайла, а вот через два года от Тохтамыша не уберегли, и она снова вернулась в Орду под руку верного слуги Тохтамыша князя Дмитрия, незаслуженно прозванного Донским.
Но это все были цветочки. Теперь главное — ягодки, так сказать.
Далее Деружинский выдвигает очень интересное предположение, правда, у него облаченное в форму категорического утверждения, что в 1382 году в Москве произошло народное восстание против Дмитрия Донского. Восстание возглавил внук Ольгерда литовский князь Остей, вероятно «наместник генерал-губернатора» Москвы Дмитрия Ольгердовича. Изгнанный восставшими из города мнимый герой Куликовской битвы в страхе пред народным гневом бежал без остановки до самой Костромы, откуда слезно умолил Орду о помощи: как-никак ордынский хан лишился важного улуса, а жизнь его преданнейшего московского слуги оказалась в опасности. Вняв мольбе незадачливого князя и осознавая опасность оставить мятеж без наказания, Тохтамыш лично отправился на усмирение мятежной Москвы, вырезал всех бунтовщиков, включая главного из них, Остея, и вернул Дмитрию Донскому московский улус, а заодно и должок за Мамая.
Вот такой сценарий белорусского боевика. Как боевику и положено: много шуму, все в дыму… Чтобы отсеять киношные эффекты и слегка прояснить ситуацию, прокрутим пленку еще раз в замедленном повторе.
Захват Ольгердом Москвы в 1372 или 1373 годах не факт, но и вещь не невозможная. Летописи об этом не факте молчат, а в пользу такой возможности говорит только признаваемое российскими историками руководство обороной Москвы от Тохтамыша каким-то молодым литовским князем Остеем. Абсолютно ничего об этом князе не известно кроме невразумительной ремарки, что он якобы был внуком Ольгерда{2}. Может быть и правда был. В те времена князья, тем паче великие и вдобавок еще одной ногой застрявшие в язычестве, хотя формально и дважды-трижды крещенные, жен и наложниц имели во множестве, а детей от них во многих множествах. Дети Ольгерда, в частности, исчислялись десятками. Про внуков и говорить нечего. Вся эта орава вовсе не была обязана скопом служить своему общему деду. Просто в качестве примера: внуками Ольгерда были дети Владимира Серпуховского, женатого на дочери Ольгерда. Нет никаких оснований сомневаться в удивительной для тех времен преданности Владимира Андреевича двоюродному брату, московскому князю, по крайней мере во времена Мамаева побоища. Судя по нашим летописям, Владимир — единственный князь, который сумел во время нашествия Тохтамыша организовать хоть какой-то отпор ордынцам. Почему бы не поучаствовать в этом отпоре и его сыновьям? Мы не знаем, был ли Остей сыном Владимира Серпуховского, но ясно, что если сыновья серпуховского князя могли воевать против Тохтамыша, то защищать от того Москву вполне мог бы и кто-либо из их двоюродных братьев, внуков Ольгерда, без всякой связи с княжеством Литовским. В продолжение темы, безусловно внуками Ольгерда были дети Андрея Полоцкого и Дмитрия Трубчевского, а по одной из версий внуком Ольгерда (по другой версии племянником) был и главный полководец московских войск Дмитрий Боброк-Волынский, одержавший немало побед во славу Москвы и ее великого князя Дмитрия Ивановича. Не Ольгерда. Не Литвы.
Что касается беззаветной службы братьев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей своей родине Великому княжеству Литовскому, то здесь мы имеем дело с откровенной подменой понятий. В Средние века феодалы в принципе не служили государствам и странам. И гибли не за Русь, Орду или Литву. Они, будучи вассалами другого феодала, служили исключительно и только лично своему сюзерену. Поэтому для обоих Ольгердовичей после смерти отца, когда стало ясно, что великокняжение им не светит, альтернатива в служении могла стоять только так: служить Ягайлу, Кейстуту или Дмитрию Московскому. Чтобы понять их выбор, надо вспомнить политическую ситуацию в Литве перед Куликовской битвой.
