Ряд под данных Российской империи подлежал призыву лишь при нехватке «годных» призывников. Речь в данном случае шла о единственном трудоспособном сыне престарелого отца («престарелым» считался уже 50-летний мужчина), молодом человеке, следующим за братом, погибшем либо пропавшем без вести на воинской службе, а также о том, чей брат к тому моменту уже находился «под знаменами».
Теперь перейдем к отсрочкам и льготам по образованию.
До 30 лет могли забыть обо всех тяготах воинской службы казенные стипендиаты, которые готовились занять ученые и учебные должности (после занятия данных должностей освобождение было полным). До 28 лет не грозила армия и флот студентам вузов, имевших пятилетний срок обучения (если же срок обучения составлял всего четыре года, то отсрочка для них продолжалась до 25-летнего возраста). До 24 лет могли спокойно учиться воспитанники средних учебных заведений. Кроме того, отсрочку получали учащиеся всех школ по ходатайству и соглашению министров народного просвещения, военного и морского. К числу получателей послаблений также относились кандидаты в проповедники лютеран-евангелистов, однако для них отсрочка действовала всего лишь пять лет.
Добавим, что в военное время все указанные льготники могли быть взяты на службу только решением императора.
Три категории призывников имели право на сокращение срока действительной службы.
Люди с низшим образованием служили лишь два года, после чего семь лет числились в запасе. Столько же лет проводили под знаменами лица, выдержавшие экзамен на прапорщика запаса. Врачи и провизоры служили в строю лишь четыре месяца, после чего год и восемь месяцев дослуживали по своей специальности.
Напоследок скажем о льготах по профессиональной принадлежности.
От воинской повинности освобождались представители христианского и мусульманского духовенства (правда, муэдзины должны были быть старше 22 лет); академики, адъюнкты, профессора, прозекторы[16] с помощниками, лекторы восточных языков, доценты и приват-доценты[17]; художники Академии художеств, посланные за границу для усовершенствования своего искусства. Кроме того, освобождение могли получить некоторые должностные лица по ученой и учебной части.
Учителя и должностные лица по ученой и учебной части служили два года, а с 1912 года — всего год. Фельдшера, окончившие специальные морские школы, — полтора года. Что же касается выпускников гвардейских школ солдатских детей, то они служили пять лет, причем призыву подлежали уже с 18-летнего возраста.
Техники и пиротехники Артиллерийского ведомства служили после окончания учебного заведения четыре года, а вольнонаемным морякам давалась отсрочка до окончания срока действия контракта (но не более года).
Скажем немного и о тех людях, что добровольно поступали на военную и морскую службу.
В 1834–1884 годах существовало понятие «вольный матрос». Таковыми были люди, добровольно шедшие на корабли военного флота сроком на пять лет. Затем их ожидала служба на торговых судах. Семьи таких матросов освобождались от податей, военного постоя и рекрутских наборов.
Вольноопределяющимися во флот принимались только молодые люди с высшим или средним образованием. «Вольноперы» обладали целым рядом льгот. В частности, они могли жить в отдельных от других матросов помещениях, а зачастую — даже на частных квартирах. Срок их службы «под знаменами» составлял лишь два года. При увольнении в запас вольноопределяющиеся обычно сдавали экзамен на мичмана флота либо прапорщика по морской части запаса.
Что же касается тех, кто сдавал экзамен на офицерский чин запаса, то они служили полтора года.
Были среди матросов и так называемые «охотники» — люди, пришедшие под знамена по собственной воле и без обязательства сдачи офицерского экзамена Служили они на общих основаниях. С 1912 охотником мог стать и человек, не достигший призывного возраста, а в годы Первой мировой войны предельный возраст охотника был увеличен с 30 лет до 40 лет.
«Охотником» не мог стать человек, лишенный прав, состояния или всех особенных прав и преимуществ; наказанный по суду и лишенный права поступать на государственную службу, а также лица, признанные виновными в краже либо мошенничестве.
Для примера приведем данные призыва осени 1912 года
К первому января 1913 года флот получил 11713 новобранцев, из которых лишь 10 251 человек был зачислен для службы (остальные оказались «отсеянными» медицинскими комиссиями по различным причинам). Неграмотными из них были 1676 человек, а малограмотными — 1647 человек.
В начале каждого года составлялись так называемые «призывные списки», в которые включались все лица, подлежащие призыву на действительную службу. Данные в них поступали из городских и волостных правлений на основании посемейных списков и метрических выписок. После первого апреля данные списки две недели могли изучаться потенциальными призывниками, причем в них могли вноситься замечания о «пропусках и ошибках в местах». Следующий этап — поступление списков в воинские присутствия, где окончательно принимались решения о льготах. К первому июля все списки предоставлялись в Военное и Морское министерства.
Непосредственно с призывниками работали призывные участки, которые отвечали либо за целый уезд, либо за его часть (решение о границах участка принималось губернским воинским присутствием). Отдельный участок полагался городу с десятитысячным населением; если же численность населения города превышала 40 тысяч, то его могли разделить на несколько участков. В сельской местности призывной пункт устраивался в селении, расстояние до которого от любого населенного пункта участка не превышало 50 верст (53,3 километра).
Теперь обратим внимание на национальный состав призывников. Русских (к ним в то время относили также украинцев и белорусов) было 9654 человека, поляков — 215 человек, эстонцев, латышей и молдаван — по 178 человек, немцев — 16 человек, татар — 14 человек.
А вот из документов середины XIX века узнать национальное происхождение новобранцев было практически невозможно — указывалось только вероисповедание, место призыва и социальное положение Причем из сведений о комплектовании Черноморского флота можно выяснить, что евреи в Морском ведомстве в те времена все-таки были.
Так, на 1853 год среди нижних чинов Черноморского флота и портов Черного моря было 28 332 православных (79 процентов), 5784 католика (6,2 процента), 1081 еврей (три процента), 515 мусульман (1,4 процента) и 148 лютеран (0,4 процента). Итого — 35 670 человек.
Любопытная деталь — признаком опытного флотского офицера, постоянно имевшего дело с новобранцами, была способность по «выговору» определить родную для первогодка губернию. Таким талантом, например, обладал дядя гардемарина Владимира Ашанина — главного героя повести Константина Станюковича «Вокруг света на “Коршуне”». Прототипом адмирала Ашанина был отец писателя, участник обороны Севастополя в 1854–1855 годах адмирал Михаил Николаевич Станюкович (1786–1869).
Завершая разговор о призыве матросов во флот, обратим внимание на список погибших на броненосном крейсере «Адмирал Нахимов», затонувшем в ходе Цусимского морского сражения в мае 1905 года Среди нижних чинов, по которым имеются сведения о регионе рождения, было четверо выходцев из Вятской губернии, по трое — из Астраханской, Нижегородской, Симбирской и Пермской губерний, по двое — из Вологодской, Архангелогородской, Псковской, Подольской, Калужской, Черниговской, Казанской и Костромской. По одному матросу приходится на Рязанскую, Тверскую, Московскую, Лифляндскую, Могилевскую, Полтавскую, Харьковскую, Владимирскую, Санкт-Петербургскую и Владимирскую губернии.
Обращает на себя внимание тот факт, что большинство призывников пришло во флот из внутренних губерний России. На долю прибрежных областей пришлось лишь семь новобранцев.
Молодые люди, отобранные для службы в гвардии, проходили завершающую стадию отбора в Михайловском манеже Санкт-Петербурга. В огромный зал приезжали представители всех лейб-гвардейских частей, где имелись вакансии. Для того чтобы попасть в тот или иной полк, нужно было иметь определенные детали внешности. В лейб-гвардии Преображенский полк набирались высокие шатены с правильными носами, в лейб-гвардии Измайловский полк — высокие блондины, которых называли в столице «хлебопеками». Лейб-гвардии Московский полк комплектовался рыжими {«жареными раками»), лейб-гвардии Павловский полк — курносыми[18], кирасирские полки — высокими стройными брюнетами, гусарские — усачами. В Гвардейский флотский экипаж попадали высокие новобранцы с широкой грудью.
