Однако перед началом Первой мировой войны обстановка на индо-афганской границе снова обострилась. Восстания восточных пуштунов в 1904—1913 гг. следовали одно за другим. Кабул продолжал оказывать им помощь. Английский военный историк Эллиот дал точную оценку боевым действиям британских войск против горных племен в эти годы: «Война на границе велась не с вражеской армией – врагом было все население»{37}. Из-за постоянных восстаний пуштунов полоса «независимых» племен стала, по меткому выражению комиссара СЗПП Гамильтона Гранта, «приграничной раной» Британской Индии. Отныне любой враг Англии стремился нанести ей удар в эту болевую точку. Британские власти в Индии прекрасно понимали это и уже в сентябре 1914 г. привели в полную боевую готовность три дивизии, сосредоточенные на границе с Афганистаном{38}. Дальнейшие события показали, что данная предосторожность оказалась оправданной.
Глава 3
Миссия Нидермайера – Хентига: первые успехи германской разведки в зоне пуштунских племен
Взрывоопасная обстановка на индо-афганской границе сразу же привлекла внимание Германии, которая всеми средствами пыталась ослабить Великобританию. Еще в 1904 г. кайзер Вильгельм II в личном письме российскому императору Николаю II писал: «Граница Индии с Афганистаном – это единственное место земного шара, где весь британский флот ничего не может поделать и где пушки его бессильны отразить вторжение неприятеля»{1}. Правильно оценив возможные выгоды, которые реально было извлечь, спровоцировав восстание пуштунских племен, немецкий Генеральный штаб и Министерство иностранных дел сразу же после начала Первой мировой войны решили направить в Афганистан дипломатическую миссию с целью вовлечь эту страну в войну против Англии{2}. В Берлине надеялись склонить эмира Хабибуллу к союзу против Великобритании, гарантировав ему возвращение всех ранее захваченных англичанами пуштунских земель. Вероятно, руководство Германии рассчитывало, что добьется от Кабула если не военного союза, то разрешения использовать афганскую территорию для развертывания подрывной деятельности среди мятежных патанов. С помощью золотых монет и письма турецкого султана с призывом к джихаду немцы надеялись разжечь мощное антибританское восстание пуштунов.
Первенство в организации миссии в Афганистан принадлежало германскому Генштабу, в котором хорошо понимали, какой грозной силой были пуштунские племена. Чтобы использовать их мощь против Великобритании, германское командование решило снарядить специальную миссию в Иран и Афганистан с целью их «революционизации». При поддержке турецкого правительства в начале 1915 г. на Средний Восток отбыла группа немецких военных разведчиков во главе с Оскаром фон Нидермайером, который в 1912—1914 гг. участвовал в экспедиции Мюнхенского университета в Иран.
25 апреля 1915 г. группа Нидермайера прибыла в Тегеран, после чего немцы активно приступили к созданию своей шпионско-диверсионной сети в этой стране. Нидермайер хорошо понимал, что успеха в Афганистане добиться было нельзя без надежного «коридора» между этой страной и Турцией. В связи с этим глава германской военной миссии не жалел денег на вербовку агентуры в Иране. Его усилия принесли ценные результаты. Так, в г. Исфагане был установлен мощный радиопередатчик, который обеспечил надежную связь с германской военной миссией в Стамбуле{3}. Во многие иранские города Нидермайер разослал своих подчиненных и агентов с целью ведения разведки и организации подрывных акций против русских и британских войск. Изучив обстановку на подступах к Афганистану, он предложил прорываться в «страну джихада» через русские и британские кордоны несколькими группами, чтобы свести к минимуму провал этой рискованной операции.
Соперничество между Генеральным штабом и Министерством иностранных дел Германии привело к тому, что немецкая миссия в Афганистан оказалась фактически разделенной на две части: «военную» во главе с Нидермайером и «дипломатическую», возглавляемую Вернером фон Хентигом, который в 1913—1914 гг. был секретарем посольства Германии в Тегеране{4}. В состав группы Хентига входили, кроме немцев, Мохаммед Баракатулла (личный представитель афганского эмира в Европе), раджа Кумар Махендра Пратап, а также шесть афридиев. Включение в миссию индийских националистов и пуштунов ясно указывало, в каком направлении будут действовать немцы после того, как достигнут Кабула.
В июне 1915 г. Нидермайер стал рассылать мелкие группы немцев по самым разным маршрутам. Таким образом он добился дезориентации противника. Лишь после этого в направлении Афганистана двинулся главный караван. У Хентига хватило ума полностью подчиниться своему сопернику, который хорошо знал местность и обычаи населения. Более того, Нидермайер был членом тайной секты бехаитов, которые оказали немцам большую помощь во время пути. Одним словом, только опытный военный разведчик мог успешно прорваться со своими людьми в Афганистан, минуя все британские и русские кордоны.
Нидермайер прекрасно понимал, что Россия и Великобритания попытаются перехватить его караван на марше, поэтому выбрал маршрут через пустыню Даште-Кевир. Не жалея людей и верблюдов, Нидермаейр двигался к афганской границе со скоростью 40—50 км за один ночной переход{5}. При жаре 50 градусов по Цельсию это был очень большой темп продвижения, но именно благодаря ему немцам удалось избежать русского плена.
Все старания Великобритании и России перехватить немцев во время их перехода через Иран оказались безуспешными. 30 июля 1915 г. небольшому отряду казаков удалось окружить в Каине группу немцев во главе с Вагнером и Пашеном. Целый день между противниками шла перестрелка, а ночью германский отряд смог уйти. Правда, казаки сумели захватить часть оружия и сундуки с золотыми монетами, которые предназначались для пуштунских племен{6}. 15 августа русский кавалерийский отряд обнаружил след каравана Нидермайера и начал погоню. Немцы к тому времени опережали казаков на сутки с лишним и фактически были вне досягаемости. Несмотря на это, преследование миссии Нидермайера – Хентига продолжалось несколько дней и было прекращено лишь в 50 км от афганской границы{7}.
В ночь с 20 на 21 августа 1915 г. германская миссия прибыла в Афганистан. Обстановка в стране и полосе «независимых» племен Британской Индии была очень благоприятна для немцев. Объявление турецким султаном Мехметом V, который являлся халифом всех мусульман-суннитов мира, джихада против Великобритании и ее союзников было с одобрением встречено населением Афганистана и пуштунами Британской Индии.
Американский историк Л. Адамек в одной из своих работ по истории Афганистана отметил, что турецкая пропаганда среди пуштунских племен относительно угрозы халифату и исламу была очень эффективна{8}. Не случайно первый антибританский заговор, который возник в Индии среди мусульманского духовенства, имел, как было объявлено, своей целью защиту халифа и халифата. Организатором этого заговора стал маулави Абдул Рахим из Лахора, который в 1914 г. выехал из Индии в Мекку, откуда с помощью своих сторонников стал готовить восстание пуштунских племен. Люди Абдул Рахима распространяли среди них письмо турецкого губернатора Мекки Халиб-бея с призывом вторгнуться в Пенджаб{9}.
В результате этой пропаганды уже в апреле 1915 г. моманды под руководством видного улема Ходжи Сахиба Турангзая начали боевые действия против английских войск близ Пешавара. Лашкар Туранзая из 4 тыс. момандов, получив оружие и боеприпасы от афганского эмира, совершил ряд нападений на английские форты{10}. Вскоре к момандам присоединились юсуфзаи Бунера и Свата, а затем восстали вазиры долины р. Точи. Англичане были вынуждены направить в СЗПП дополнительные подразделения канадских войск{11}.
Нападения на английские форты и военные посты происходили по всей индо-афганской границе. Довольно часто нападавшие укрывались от преследования британских войск на афганской территории. В связи с этим английское командование попыталось добиться разрешения вице-короля Индии на то, чтобы в случае необходимости каратели могли вторгаться в приграничные районы Афганистана. Однако получили категорический отказ: «Сейчас не тихие дни 1901 г. и 1905 г., когда мы могли наступать Афганистану на мозоль. Болезненная чувствительность афганцев сегодня является фактором мировой политики, и если в Афганистан вторгнутся регулярные войска, в стране запылает восстание»{12}. О ситуации 1915 г. на северо-западной границе Индии красноречиво говорит тот факт, что колониальные власти были готовы в крайнем случае начать эвакуацию из приграничных районов{13}. Вдохновленный первым успехом, Абдул Рахим в августе 1915 г. приехал в Кабул, чтобы при турецкой и афганской помощи подготовить в следующем году всеобщее восстание пуштунов Британской Индии.
2 октября 1915 г. миссия Нидермайера—Хентига въехала в Кабул. Ее прибытие усилило позиции сторонников войны с Англией в Афганистане. Но эмир Хабибулла-хан всеми способами затягивал переговоры с немцами, ожидая дальнейшего развития событий в Европе. Одновременно он, уступая сторонникам войны с Англией во главе с его братом Насруллой-ханом, разрешил туркам, которые выполняли задание немцев, выехать в районы проживания момандов, афридиев и вазиров{14}. Эмир также не стал мешать возвращению домой патанов, дезертировавших из частей английской армии во Франции. В Берлине правильно рассчитали, что их возвращение еще больше обострит обстановку в полосе «независимых» племен Британской Индии. Поэтому в 1915 г. британские власти были крайне обеспокоены появлением в Хайбаре дезертиров афридиев, которые, имея опыт войны в Европе, сразу же включились в борьбу против Англии. Набор пуштунов в британскую армию был немедленно прекращен, но было уже поздно{15}.
