Нельзя ли подобные упоминания о браках с животными, (или растениями) считать следами тотемиотических воззрений? Не является ли "большой крокодил" в рассказе о Хикохоходэми и Тоётама-химэ просто тотемом рода морского царя? Не является ли "большой змей" в рассказе о Икутамаёри-химэ тотемным животным рода Мива? Точно также и "восьмиглавый змей", убитый Сусаноо? Нельзя ли его рассматривать как тотема? Если же данное животное является тотемом рода жены, оно же, по-видимому, является тотемом и рода мужа и наоборот. А это приводит к тому, что брак распадается в силу запрета становиться мужем и женою лицам, имеющим одного и того же тотема, запрета, являющегося одним из выражений общего закона экзогамии. Вообще рассказов о животных, находящихся в каких-то тесных взаимоотношениях с людьми, достаточно много и в Кодзики, и в Нихонги. Еще больше их становиться, если обратиться к народным сказаниям и легендам в широком масштабе. Здесь мы натолкнемся и на следы "табу" — запрета употреблять в пищу мясо того или другого животного. Таков, например, запрет на фазанов, и сейчас еще существующий в провинции Эттю для членов общины (удзико) храма Такасэ; или запрещение охотиться на уток (осидори) в Навагаикэ в южной части той же провинции. И таких примеров можно подобрать очень большое число.
Очень показательной с точки зрения тотемизма является легенда о птице с "птичьего моря". В ней рассказывается, как когда-то, в глубокой древности в горы Ториуми-яма откуда-то прилетела огромная птица; как из яйца этой птицы вышел принц Маруко, сделавшийся родоначальником жителей этих мест; как он потом снова обратился в птицу и исчез в пруду около Северных гор. С тех пор этот пруд зовется "птичьим морем" (ториуми), а горы — "горами птичьего моря" (Ториумияма). Члены же общины храма этого бога считают и до сих пор эту птицу своим родоначальником, имеют в своем родовом гербе изображения крыльев и клюва и не едят птичьего мяса.
Отзвуками тотемистических представлений можно считать и наличие в японских именах в большом числе названия животных: Уситаро (бык), Кумакити (медведь), Цурудзо (цапля), Камэдзи (черепаха), Итиро (кабан), Сиканоскэ (олень), Васиноскэ (орел), Кидзихико (фазан) и ряд других.
Исходя из всех этих данных, можно считать, что тотемизм в той или иной степени в древней Японии существовал.
К числу признаков родового строя обычно относят и т. наз. "родовую демократию". Во всех важнейших случаях, затрагивающих жизнь и судьбу всего народа в целом, решение действовать так или иначе, выносится всем родом, принимается на родовом совете. Такой порядок нашел свое выражение в греческих "буле", римских "куриях", монгольских "курултаях". Соответствующие явления можно найти и в древнейшей Японии, в эпоху древнего родового строя.
Кодзики и Нихонги приводят не мало случаев общеродовых советов, причем эти советы устраиваются тогда, когда происходит какое-нибудь особенно важное событие или принимается особо важное решение.
Так, например, "великий совет богов" был созван в долине "Небесной Тихой Реки", Ама-но Ясукава, после удаления богини Аматэрасу в "Небесный грот". Как известно, это удаление, вызванное действиями Сусаноо, привело к тому, что "во всей Равнение Высокого Неба стало темно, вся страна Асивара-но нака погрузилась во мрак; настала вечная ночь; шум злых божеств, заполнивших все, был схож с жужжанием во время посадки риса весной и всевозможные беды явились". В виду всех этих событий и пришлось "всем восьми мириадам божеств" собраться на "совет богов" и решить, что делать. В результате, как известно, им удалось надумать средство выманить Аматэрасу из грота.
Крайне интересно, что все этапы "покорения земли" (походы против Окунинуси) соединены с рассказами о родовых советах. Именно на этих советах принимались все основные решения, определялось, что делать далее, избирались вожди.
В первый раз "совет богов" был созван богиней Аматэрасу после отказа ее сына Амэ-но Осихомими отправиться на землю для покорения ее. Совет решил тогда продолжать попытки завоевания и направить бога Хои. Во второй раз "совет богов" был созван после того, как выяснилось, что посылка Хои ни к чему не привела, так как он был обольщен Окунинуси. Этот второй совет решил тогда послать Амэвака-хико. Любопытно отметить попутно, что рассказ Кодзики в этом месте сопровождается замечанием: "и послали Амэвака-хико, дав ему превосходные лук и стрелы", т. е. оружие. В третий раз был совет созван, когда выяснилось, что этот второй посланец женился на дочери Окунинуси и забыл о "Равнине Высокого Неба". Совет решил послать бога-птицу (фазана) Кидзи-но накимэ к Амэвака-хико и допросить его о причинах невыполнения им поручения. Дело кончилось тем, что Амэвака-хико из того самого лука, который был ему дан для "усмирения злых божеств на земле" застрелил этого птицу-посланца. В четвертый раз совет был созван богом Такаги (иначе Такамимусуби) когда выяснилось, что новый посланец убит. Тогда было решено послать Такэмикадзути, снабженного уже мечом.
Эти советы бывали, по-видимому, не только собранием членов одного рода. Бывали случаи межродовых совещаний. Как известно, в эпоху родового строя покорение одного рода другим иногда происходило сравнительно мирным образом — путем слияния, принятия в союз. В таком свете в известной мере представлено и покорение Идзумо. Подчинение Окунинуси власти Аматэрасу произошло после Совещания на "малом бреге Инаса", на котором принимали участие Такэмикадзути со своим спутником Амэ-но торибунэ, с одной стороны, и Окунинуси с двумя сыновьями, с другой. Кодзики рисует картину настоящего совещания, рассказывая, как было сначала запрошено мнение самого Окунинуси, как потом "высказывались" оба его сына и т. д.
Таким образом, все эти рассказы дают обычную картину "родовой демократии". В случаях, когда весь род застигает какая-нибудь беда, созывается общеродовой совет. Когда нужно предпринять какое-нибудь большое дело, например, поход — созывается совет. Значение этих советов было, по-видимому, настолько велико, что идея совета нашла свое персонифицированное выражение в лице особого "Бога Совета" — Омоиганэ-но ками.
Несомненно, и воинская сила той эпохи имела форму общеродовой дружины. Особенно наглядно это представлено в рассказе о нисхождении Ниниги на землю. Как уже упоминалось, вместе с Ниниги на землю сошли "пять спутников — пять старейшин (ицу томо-но о)". Кодзики передают ряд боевых песен, связанных с завоеванием земли. В этих песнях говорится о "Детях Кумэ", о "товарищах угаи". Это значит, что под началом старейшин — вождей рода Кумэ или рода Угаи были "дети Кумэ" и "товарищи Угаи". Кто же эти "дети" и "товарищи" как не члены родов Кумэ и Угаи, сражающихся под командой своих вождей?
Таковы те данные, рисующие родовой строй, который можно извлечь из Кодзики и Нихонги. Мне представляется, что даже приведенного материала достаточно, чтобы иметь некоторое представление о японском родовой строе. И если считать эпоху неолита эпохой родового строя в его чистом виде и принять во внимание, что неолит в Японии далее I в. нашей эры не идет, придется сказать, что нарисованная картина относится к Японии до этого времени. С I в. нашей эры родовой строй начинает постепенно переходить в свою более позднюю стадию.
Таким образом, Кодзики и Нихонги — при всем своем позднем происхождении — все же могут пролить кое-какой свет на древнейший общественный строй. По ним же можно до некоторой степени проследить и "географическую" историю японского населения — процесс появления на японских островах больших племенных групп, а также их передвижений.
Согласно мифу об Идзанаги и Идзанами, японские острова были порождены именно этими богами: от их брака родилась страна "Оясима" — страна "Восьми островов". Понятие "восемь" в древнем языке созвучно со словом, обозначающим понятие "множество", так что название "Оясима" нужно понимать, как "Страна множества островов".
Из этих островов в древнейших мифах особое значение занимает О-Ямато-Тоё-Аки-цу сима — остров Хонсю. Из всех же его районов в древнейшей мифологии особую роль играет западный — Идзумо. Идзумо появляется уже в мифе о богах — создателях Японии, о первой чете — Идзанаги и Идзанами. Еще более связан с Идзумо миф о Сусаноо. Согласно Кодзики, именно в эту страну он был изгнан с неба. По Нихонги Сусаноо из Идзумо отправился в Корею, но потом вернулся обратно. Сопоставление всех данных различных вариантов мифа о Сусаноо позволяет предполагать, что в этом мифе получило свое отражение какое-то крупное переселение из Кореи на западную часть Хонсю, и в образе Сусаноо дан облик вождя этой племенной группы. Это предположение подкрепляется еще тем, что и сыну Сусаноо — Исотакэру в мифе приписывается переселение из Кореи в Японию.
