Передвижение персидской армии влево обусловило небольшой разрыв в её центре. Александр тотчас же это заметил, и, собрав отряд, состоящий из части фаланг, с гетайрами во главе, послал его в этот разрыв. Быстрым, как молния движением этот отряд проник за первую линию персидского войска, к тому месту, где находился сам Дарий. Ничто не могло противостоять напору отборной конницы, поддержанной фалангами испытанной твердости.
Дарий, возница которого был пронзен пикой, бросился бежать; первые ряды войска смяли второй ряд, тоже обратившийся в бегство; левый фланг, одновременно атакованный правым крылом Александра, смешался, и вскоре вся левая половина персидского войска, вместе с центром, пришла в полное расстройство.
На правом крыле, между тем, парфянская, индийская и персидская конница, прорвавшись сквозь центр армии Александра, в том месте, откуда был взят отряд, атаковавший Дария, отрезала и окружила левое её крыло, угрожая окончательно его уничтожить. Парменион послал к Александру за помощью.
Вот тут-то и пригодились резервы, поставленные за фалангами. Бросившись на неприятеля, они смяли его, заставив отступить по той же дороге, по которой он пришел. А на этой дороге персидская кавалерия встретила самого Александра с гетайрами, спешившего на помощь к Пармениону, и участь её была решена. Немногие успели прорваться к своим рядам, но зато гетайры понесли большой урон.
Несколько минут нерешительности – и вся персидская армия бросилась бежать.
Началось преследование. Страшная пыль, из которой доносились только крики ужаса, топот копыт, бряцанье оружия и хлопанье бичей, скрыла бегущего неприятеля и ту бойню, которая продолжалась до самой ночи, сжалившейся, наконец, над побежденными.
В. Уиллер описал эту битву македонян с индийцами при Гидаспе:
«Могучий раджа Порр собрал все свои силы для того, чтобы не допустить переправы Александра через Гидасп. Войско Пора представляло собой не какие-нибудь нестройные орды, с которыми Дарий выступил при Гавгамеллах, а хорошо дисциплинированную и сильную армию, находящуюся под начальством решительного и опытного полководца. Отчаянное сопротивление, оказанное ею Александру, в битве, которая продолжалась от восхода до заката солнца, доказало, что старая арийская доблесть живет ещё в душах индийских арийцев, и что они даже обладали тем, чего не доставало их персидским братьям – способности организовываться и беспрекословно подчиняться центральной власти.
С другой стороны, битва с Порром доказала также многосторонность военного гения, которым обладал Александр. Разбив иллирийцев и фракийцев в их родных горах; выдержав натиск белтийской фаланги – на равнинах Фив, и персидской кавалерии – при Гранике; разрушив стены Тира и неприступной Газы; развеяв орды полудиких жителей Азии при Гавгамеллах; вообще перепробовав все способы защиты и нападения, покорив своей власти все народы известного до той поры мира – это тридцатилетний молодой человек дерзко выходит за границы последнего и там разбивает представителей невиданной цивилизации, обладавших и беззаветной храбростью, и прекрасной военной организацией, и долговременной боевой опытностью. Ни один полководец в истории мира не подвергался таким разнообразным испытаниям и не вышел из них с такой честью.
Войско Пора, расположившееся на южном берегу Гидаспа, состояло из тридцати пяти тысяч человек, при трехстах слонах, подобно живым башням стоявших в одну линию. Вся сила Александра была в кавалерии, а лошади боялись даже запаха слонов и их рёва. Приходилось ждать удобного случая для атаки или придумать какой-либо иной выход.
В тёмную, грозовую ночь, под сильным проливным дождем, Александр с частью войска переправился через Гидасп в десяти милях выше лагеря своего и Порра.
К рассвету 13000 воинов Александра стояли в полном боевом порядке на неприятельском берегу: на левом фланге – даанская конница, на правом – гетайры, в центре – пять тысяч гипаспистов и другая пехота, поддерживаемая стрелками; а во второй линии – агрианиане и копейщики. Позиция их составляла как раз прямой угол с позицией Порра, находившейся в семи милях к востоку. Войско последнего стояло фронтом к реке, а Александр упирался в реку правым флангом. Для того чтобы избежать нападения сбоку или сзади, Порр должен был, следовательно, хоть часть своей армии повернуть фронтом к Александру, а стало быть, оставить реку без прикрытия или, по крайней мере, с гораздо меньшим прикрытием.
Аванпостные отряды донесли Порру о том, что через реку переправляется какое-то войско. Армия Александра, стоявшая на противоположном берегу, как будто бы не изменила места и не уменьшилась в численности. Порр не встревожился особенно и ограничился посылкой своего сына, с двумя тысячами конницы и ста двадцатью колесницами, чтобы задержать неприятеля. Такой переправы, впрочем, ожидать было невозможно: слишком уж она казалась рискованной. Порр, очевидно, не знал своего противника.
Александр, как полководец, не принимал положений, навязанных ему неприятелем, а сам стремился создать своё таковое. В данном случае, переправа его через реку и позиция во фланге неприятеля совершенно изменили весь план сражения. В новейшей стратегии такие движения известны и называются фланговыми, но в старину их не знали – тогда армии сходились фронт с фронтом. Александр первый нарушил этот обычай и, благодаря его гениальной находчивости, Порр должен был повернуться фронтом перпендикулярно реке, подставив свой левый фланг и тыл под удары остававшихся на том берегу воинов Александра. Всё преимущество его позиции было уничтожено. Сражение должно было произойти теперь на одной и той же равнине, с одинаковыми шансами для обеих армий. Кавалерия Александра, в которой заключалась главная её сила, могла теперь сразу вступить в дело. Порр был принужден быстро приспосабливаться к новому положению. Выбор места и оружия был сразу захвачен гением его противника.
Но даже при всех неблагоприятных обстоятельствах, если бы Порр тотчас же перешел в наступление, то мог бы обернуть дело в свою пользу. Благодаря значительному перевесу сил – 40000 против 13000, – а в особенности благодаря слонам, против которых конница была бессильна, он мог бы окружить отряд Александра и опрокинуть его назад в реку или совсем уничтожить. Но он предпочел ждать, пока противник его атакует.
Громадный фронт армии Порра, длинной в четыре мили, медленно повернулся и занял новую позицию. В его центре, на 20–30 метров друг от друга, стояли двести слонов. Между ними и за ними толпилась пехота в две линии. На флангах помещались кавалерия и колесницы. Несколько слонов и крупный отряд пехоты остались на прежней позиции, оберегая фланг главной армии.
Армия Порра медленно двинулась по лугу вперед, навстречу Александру и, дойдя до твердого грунта, годного для движения колесниц, остановилась перед македонским войском, фронт которого занимал менее одной мили. В этой обстановке лежало спасение Александра – ей он обязан победой, так как теперь от него зависел выбор удобного пункта для нападения. Избегая слонов, он, конечно, должен был выбирать какой-нибудь фланг и выбрал левый, ближайший к реке, отчасти потому, что привык уже нападать своим правым флангом, а главным образом для того, чтобы не быть отрезанным от реки, откуда могло прийти подкрепление.
Пехота его центра и левого фланга была оставлена в запасе, до тех пор, пока левый фланг неприятеля не будет расстроен атакой кавалерии. Эта атака была начата одной тысячью даанских конных стрелков. Засыпав неприятельскую кавалерию тучей стрел, они стремглав бросились на неё с мечами. Сам Александр с корпусом гетайров поддерживал эту атаку, напав на левую сторону неприятельского центра, а два отряда послав в обход правого крыла неприятеля, для того, чтобы быть в тылу кавалерии этого крыла, если она косвенно бросится на помощь своему левому флангу.
Левый фланг армии Порра был сбит с позиции и попал между двумя массами македонской кавалерии, почему окончательно расстроился и бежал под защиту слонов. Таким образом, уже в самом начале сражения страшно сильный центр армии Порра оказался доступным для атаки с левого фланга. О колесницах, стоящих на этом фланге, ни один из летописцев почему-то не упоминает, так что роль их остается совершенно неизвестной.
В сражении при Гадаспе Александр поступил точно так же, как он всегда поступал в подобных случаях – выбрав у противника слабый пункт, он обрушивался на него и локализовал всю битву на этой нанесенной ране. В данном случае местом такой раны было соединение левого крыла с центром, выбранное для того, чтобы избежать встречи со слонами.
Эти последние, однако, сыграли в битве некоторую роль. Когда левый фланг армии Порра был разбит, ближайшие к нему слоны, поддерживаемые остатками кавалерии, бросились на македонскую конницу и впервые заставили её попятиться. Но это движение ослабило позиции левой стороны центра. Пользуясь отсутствием слонов, удалившихся влево, македонские фаланги атаковали не прикрытую ими пехоту, а в тоже время и собственный их тыл, причем старались убивать вожаков. Такая диверсия дала возможность македонской кавалерии вновь собраться и вместе с пехотой ударить слонов с фронта. Слоны, оставшись без вожаков, стали пятиться, давить своих и вносить в их ряды полное расстройство. Скоро они даже совсем побежали и окончательно смяли всю левую часть своего центра, тогда как правая его часть и весь правый фланг стояли в бездействии.
