Когда удалось прорвать немецкую оборону, танки ввели в прорыв, но атака проходила не гладко. Полковник Якубовский, командир 91-й отдельной танковой бригады в составе 3-й танковой армии, вспоминал:
«Второй день Житомирско-Бердичевской операции начался в неблагоприятных условиях. С утра 25 декабря 1943 года погода резко ухудшилась. Снова начались дожди. Грунтовые дороги превратились в сплошное месиво. Все это затрудняло подтягивание вторых эшелонов и резервов, подвоз боеприпасов и горючего».
Несмотря на плохую погоду, советское наступление продвигалось вперед. Ватутин умело руководил войсками, и они отбросили немцев еще на 100 километров. Однако ему приходилось заниматься и другими делами.
Вечером 6 января в Киев прибыла с визитом делегация военных из США во главе с генерал-майором Д.Х. Конноли, командующим группировкой в Персидском заливе. Делегация покинула Москву 3 января и по пути делала остановки в Орле и Курске. Перед возвращением в Москву 16 января она также посетила Житомир и его окрестности. Целью этой поездки было изучение советских возможностей по снабжению войск, поэтому о самих операциях было собрано совсем немного данных. Среди прочего в отчете обсуждалась степень разорения, причиненного войной советскому народу. Например, в январе 1944 года численность населения Орла составляла 55 000 человек при довоенном значении 110 000. Более того, когда Красная армия освободила Орел в августе 1944 года, в городе оставалось всего 25 000 жителей. Основные железнодорожные сооружения и инфраструктура были полностью уничтожены немцами при отступлении, но к январю 1944 года уже около 60 % было восстановлено. Похожие данные приводились о Курске, который был освобожден в феврале 1943 года. Хотя город был в советских руках уже почти год, воздушные налеты во время летних сражений вокруг города повредили наиболее важные его части, такие, как железнодорожная система. В январе 1944-го, пропускная способность железных дорог в Курске составляла 60 % от довоенного уровня. Сам город не был так разрушен, как Орел, но количество его жителей уменьшилось со 120 000 до войны до 60 000.
Киеву тоже был нанесен серьезный ущерб. Когда делегация США прибыла в город, там только начинали снова работать троллейбусные линии. Члены делегации на автомашинах отправились в Житомир и приехали туда всего лишь через десять дней после того, как город был освобожден частями Красной армии. По их оценкам, 30–40 % города было разрушено, но электростанция и пивная фабрика до сих пор работали. На городских зданиях были развешаны сообщения о том, что все мужчины в возрасте от 17 до 35 лет должны пройти регистрацию у коменданта города. Их цель заключалась в том, чтобы выловить всех потенциальных новобранцев в Красную армию. Освобожденные районы были важным источником пополнения армии. Например, в феврале — марте 1944 года 1-й Украинский и 1-й Белорусский фронты призвали 76 000 человек в районах своего нового расположения[23].
14 января, как раз перед тем, как делегация США отправилась обратно в Москву, Ватутин приказал своим армиям перейти к обороне. Наступление стоило ему около 100 000 человек, но немцы еще не были разбиты. Фельдмаршал фон Манштейн приказал начать контрнаступление, получившее ироническое наименование «операция „Ватутин“». В нем должны были принять участие два танковых корпуса из состава 1-й танковой армии генерала Ганса Валентина Хубе. Хубе намеревался отрезать советских танкистов ударами с двух направлений.
Конев наступает на Кировоград. 5 января
Тем временем генерал Конев готовил большое наступление дальше на юго-восток. Его целью было освобождение Кировограда. На бумаге Отто Вёлер, командующий немецкой 8-й армией, которой предстояло принять на себя главный удар наступления войск Конева, имел впечатляющие боевые порядки. Под его началом находились 16 дивизий, из них 5 танковых. Хотя дивизии находились в неважном положении, потому что многие из них были в бою почти непрерывно начиная с июля 1943 года, их не удалось застать врасплох. 3 января фон Манштейн и Вёлер обсудили угрозу предстоящего советского удара и меры, которые могут его остановить. В журнале боевых действий 8-й армии от 4 января было отмечено, что советское наступление неизбежно.
Насколько хорошо советское командование представляло себе обстановку у немцев, неясно, но оно адекватно оценивало сложность поставленной задачи. Рано утром 5 января маршал Г.К. Жуков приехал в штаб 5-й гвардейской армии. Генерал Жадов доложил об обстановке в его армии. После доклада Жуков заметил[24]:
«Кировоград может оказаться крепким орешком, успех его штурма будет зависеть от быстрого выхода соединений генерала Родимцева (32-й гвардейский стрелковый корпус) на его подступы с востока, а 33-го корпуса — с северо-запада. Следите за событиями на флангах армии, не упустите момент ввода 7-го механизированного корпуса. Может статься, что именно в полосе действий 5-й гвардейской армии будет решена судьба всей Кировоградской операции».
Соображения Жукова не были беспочвенными. Несмотря на трудности, которые испытывали немцы, ничего не обещало советской стороне легкой победы. Предшествующий опыт также заставлял командование Красной армии не допускать излишне оптимистичных прогнозов.
Когда утром 5 января артиллерия Конева открыла огонь, это стало сигналом к началу еще одного кровопролитного сражения. После получасовой артиллерийской подготовки стрелковые части при поддержке танков и самоходок двинулись вперед. Генерал Ротмистров, подчиненная которому 5-я гвардейская танковая армия должна была пробить брешь в немецкой обороне, описывал ход атаки:
«Наступал холодный рассвет 5 января. Густой туман плотной пеленой стлался над землей. С моего наблюдательного пункта едва просматривались ближние траншеи и ходы сообщения, контуры танков, покрашенных белилами. Туман и радовал нас, и огорчал. Радовал потому, что противник не мог вести прицельный огонь с дальних дистанций. Огорчал и вызывал озабоченность тем, что наша авиация в этих условиях не сможет выполнить свои задачи, и мы лишались авиационной поддержки»[25].
В течение первого дня войскам Ротмистрова сопутствовал успех, хотя и неполный. 6 января маршал Жуков приехал к Ротмистрову и начал беседу с самого обычного вопроса:
«Как идут дела?»
«Теперь, можно сказать, хорошо».
Маршал внимательно слушал доклад Ротмистрова, рассматривая положение войск, отмеченное на оперативной карте. Ротмистров докладывал, что с первых же минут боя противник оказал 7-й гвардейской армии яростное сопротивление, и поэтому пришлось усилить пехоту двумя танковыми бригадами, а затем вводить в сражение и оба танковых корпуса. Жуков оторвал взгляд от карты:
«А вам известно, что Конев передает восьмой мехкорпус Хасина в армию Жадова?»
Ротмистров сказал, что знает об этом, так как его проинформировал начальник штаба. Он добавил: «Только не понимаю, для чего отбирать у меня второй эшелон, предназначенный для развития успеха и главным образом для отражения контратак противника при обходе Кировограда».
Жуков лукаво улыбнулся: «Вот и докажите, что ваша армия справится с задачей и без восьмого мехкорпуса. Кстати, решительное наступление армии Жадова будет содействовать вашему успеху, поскольку противник так или иначе должен оттянуть часть своих сил с южного и юго-западного участков на северо-запад».
Жуков доброжелательно посмотрел на Ротмистрова. Суровые черты его лица смягчились и снова озарились улыбкой:
«Плохой тот командир или солдат, который не стремится добиться победы первым. Мне нравится это здоровое честолюбие»[26].
Сражение разгорелось в следующие дни, атаки сменяли контратаки. Однако было ясно, что немцы борются за свою жизнь. Вскоре советские силы достигли предместий Кировограда. Немцы приступили к разрушению наиболее важных городских объектов перед тем, как окончательно покинуть город 8 января. Конев не удовлетворился освобождением Кировограда. Он продолжал давить на немецкие части, и постепенно его войска продвигались вперед. Однако Конев двигался медленно. Когда к 19 января наступление окончательно выдохлось, линия фронта отодвинулась не более чем на 40 километров.
Результаты сражения за Кировоград, возможно, были неудовлетворительны, но в сочетании с успехами 1-го Украинского фронта они давали Красной армии шанс окружить основные немецкие силы, чего ни разу не происходило с тех пор, как 6-я армия Паулюса была окружена в Сталинграде. Фактически уже в ходе сражения за Кировоград была начата разработка операции на окружение. Однако было неясно, успеет ли советское наступление начаться до того, как фон Манштейн будет готов к контрнаступлению, которое он планировал под кодовым названием «Ватутин».
