Очевидно, что европейское ведовство очень похоже на колдовство в других культурах и имеет глубокие корни в традициях низкой магии. И все же ведовство выходит за рамки магии. Одно из различий между европейским ведовством и низкой магией заключается в том, что ведьмы, как правило, полагались на помощь духов. Однако даже это различие в двух аспектах представляется размытым. Имеющиеся в нашем распоряжении свидетельства не всегда показывают, когда и в какой степени колдуны или ведьмы осознанно полагались на помощь духов. Кроме того, теологи и инквизиторы, особенно начиная с XIII века, сами все больше не желали признавать это различие, предпочитая относить низкую магию к категории колдовства и обвинять колдунов в сделках с дьяволом если и не официально, то, по крайней мере, молчаливо – считая, что никакие магические действия не могут быть совершены без помощи демонов. Генри А. Келли заходит далеко и говорит, что «в контексте христианской демонологии колдовство означает любую деятельность человека, осуществляемую с помощью злых духов. С теологической точки зрения нет разницы между ведовством, колдовством и магией» [33]. Это неверное утверждение для большинства христианских теологов, но оно, по существу, стало истинным для теологов XV и XVI веков.
Наиболее заметным различием между европейским колдовством и ведовством является степень почитания демонов и отречение от Христа. В этом контексте их взаимосвязь может быть проиллюстрирована прилагаемой диаграммой. Из нее можно понять, что европейское ведовство лучше всего рассматривать как религиозный культ дьявола, построенный на фундаменте низкой магии и народных поверий, но сформированный и определенный христианским обществом, в котором он появился. Влияние христианства на европейское ведовство привело, среди прочего, к появлению идеи о шабаше, то есть собрании ведьм, обычно возглавляемом дьяволом, где ему поклонялись и отрекались от Христа [34]. Концепция ведовства как организованного культа – в противоположность индивидуальным maleficia – является еще одним порождением христианской среды, которая превратила колдовство в форму извращенной религии.
Колдовство и ведовство
Сложность взаимоотношений ведьм со злыми духами наиболее характерна для христианского понимания колдовства. Приходилось иметь дело с тремя видами злых духов: это низшие демоны, часто принимающие форму фамильяров и происходящие от эльфов, фей и кобольдов [35] из фольклора; высшие демоны, например Вельзевул, Астарот, Асмодей, происходящие из иудео-христианской демонологии; и, наконец, сам дьявол. Можно выделить по крайней мере пять степеней близости со злыми духами: заклинание, когда их призывают и заставляют исполнять чьи-то приказы (с демонами это было гораздо легче, чем с дьяволом); сделка с духами без заключения договора; договор с ними, предполагающий обещание им чего-либо в обмен на их помощь; жертвоприношение, гомагиум [36] или другие знаки почтения; поклонение [37].
Именно идея договора с дьяволом наиболее прочно овладела умами схоластов и инквизиторов. Поскольку вера в демонов всегда была неотъемлемым элементом иудео-христианской традиции, она никогда не осуждалась, хотя до XIII века можно было найти богословов, которые отказывались верить в демонов или пытались придать этой вере другой смысл. Начиная с XIII века и особенно в XV–XVI веках подобные сомнения больше не допускались, и отрицать силу демонов означало риск быть обвиненным в ереси. Одержимость демонами также обычно не считалась колдовством. Одержимость могла быть отчасти добровольной – например, когда кто-то призывает демона, чтобы предсказать будущее, – но в Новом Завете она рассматривается как независимая от человеческой воли и, как правило, именно так и рассматривалась далее на протяжении Средних веков. Вместе с тем договор всегда подвергался осуждению, поскольку он подразумевал преднамеренную сделку с дьяволом или демонами. Идея договора появилась до христианства – например, она упоминается язычником Луканом [38], – однако идея эта, несмотря на то что она обсуждалась в трудах Святого Августина, не получила широкого распространения в раннем Средневековье. Древнейшая христианская легенда, в которой упоминается договор, – это житие святого Василия (ок. 380); наиболее широкую известность получила история о святом Феофиле (ок. 540), которая была переведена на латынь Павлом Диаконом в VIII веке и с тех пор приобретала все большую популярность. Сначала сделка с дьяволом рассматривалась как юридический договор, в котором каждая из сторон имела права, и именно в такой форме эта легенда использовалась в высшей магии, как, например, это было в жизнеописаниях Герберта (ученого X века и папы римского [39]) и Фауста. В позднем Средневековье договор включал в себя гомагиум или иные формы почитания дьявола и, таким образом, рассматривался как вид вероотступничества и ереси [40].
Лучше всего рассматривать европейское ведовство как ересь, поскольку для того, чтобы поклоняться христианскому дьяволу, нужно для начала быть христианином. Ведовство неотделимо от ереси по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, схоласты и инквизиторы определяли всякое поклонение дьяволу как ересь. Во-вторых, как писал в XVI веке Томас Стэплтон, crescit cum magia haeresis, cum haeresi magia («ересь растет вместе с ведовством, а ведовство – вместе с ересью»). Они пережили быстрый рост в XIII–XV веках, и в тех местах, где была сильна ересь, было распространено и ведовство.
Хотя в важном вопросе реальности ведовства последние два тезиса представляют собой нечто вроде petitio principii [41] в принципиально важном вопросе – вопросе о реальности ведовства, на самом деле нет никаких сомнений в том, что феномен ведовства был реальным. Он был реален в том смысле, что большое количество людей – в какой-то момент почти все – верили в колдовство, и сама их вера представляет собой исторический феномен. То, до какой степени люди были одержимы колдовством, магией и демонами с XIV по XVII век, можно увидеть почти во всех аспектах жизни того периода; ведьмы были тогда такой же частью повседневных фантазий людей, как в наши дни коммунисты в фантазиях консерваторов или империалисты в фантазиях последователей Че Гевары. Современные историки не могут в одно и то же время признавать широко распространенную веру в стигматы и явления Девы Марии и отвергать шабаши и поклонение дьяволу, называя их выдумками схоластов и инквизиторов.
Но стояла ли за этим феноменом веры объективная реальность? Одна из трудностей в ответе на этот вопрос, помимо фундаментальной сложности установления объективности, заключается в предвзятости источников в отношении ведовства. Еще более важным моментом является методологическая предвзятость историков. Если европейское ведовство определять таким образом, чтобы не принимать в расчет его укорененности в ереси, колдовстве и фольклоре, но при этом охватив все сверхъестественные элементы, приписываемые ему инквизиторами, такие как ночные полеты и бесстрастное соитие с демонами, то, скорее всего, ответ на вопрос будет отрицательным. Когда вам задают вопрос «Вы действительно верите в колдовство?», это обычно означает, что вас спрашивают, согласны ли вы со всеми безумствами и глупостями, которые приписывали ведьмам фантазия и вымысел, и вы обязаны ответить «нет». Но если посмотреть на ведовство со стороны распространенного во всем мире феномена поклонения демонам и веры в существование ведьм, то ответ будет иным. Как заметил Доминик Араго [42], «за пределами чистой математики любому, кто произносит слово “невозможно”, недостает благоразумия».