Ева с Моррисом отправились домой в середине ноября 1977 года. Они летели из Москвы в Прагу. За двадцать минут до посадки в Праге к ним подошел один из пилотов «Аэрофлота»: по приказу свыше они должны немедленно вернуться в Москву. Багаж брать из самолета не разрешалось. Пока самолет стоял на заправке в пражском аэропорту, удалось поговорить с ожидавшей их чешской делегацией. Двое товарищей будут их сопровождать и проследят, чтобы они не опоздали на обратный рейс.
Моррис с Евой переглянулись и взялись за руки. «Нас разоблачили, мы должны умереть…»
На обратном пути в Москву они держались за руки, целовали друг друга в щеки, клялись в любви и вспоминали прожитые годы. Ева старалась казаться веселой, она пыталась держаться с оптимизмом:
– Уолт, Джон и Джим нас вытащат.
Моррис ответил:
– Послушай, меня никто не сможет вытащить, но у тебя есть шанс. Я скажу, что ты ничего не знала, что ты просто верная жена, которая делала то, что ей скажут. Не знаю, насколько они осведомлены. Если тебе покажут фотографии Уолта, Джона или еще кого-нибудь из ФБР, кого ты видела, ты должна сказать: «Да, я видела его несколько раз. Моррис говорил, что это член партии». Ты невиновна, держись за это до последнего, что бы ни случилось.
Перед тем как спуститься по трапу самолета в пригороде Москвы, они обнялись, как им казалось, в последний раз.
Ева полагала, что в аэровокзале на нее наденут наручники или просто утащат прочь. Но вместо этого там появились нарядные дети с букетами, и вперед с приветствиями выступил Николай Мостовец, начальник североамериканского сектора Международного отдела. Мостовец извинился за прерванный полет и объяснил, что Холл уже на пути в Москву и что именно он настоял, чтобы с ним вместе присутствовал Моррис.
Моррис прежде никогда не сообщал в СССР о своей болезни или недомоганиях, но ему не удалось скрыть усталость, проступившую у него на лице; поэтому во время повторного визита его старались особо не загружать. Пономарев сказал Холлу, что здоровье Морриса очень ценно для партии и потому ему рекомендовано не посещать официальные приемы. Пономарев дал Моррису номер телефона, по которому его можно было найти днем и ночью, и просил звонить, когда потребуется.
И все же каждый день Моррис со страхом думал о том, что может произойти в Вашингтоне, и страдал от аритмии и болей в спине. Только 20 ноября, увидев на таможенном контроле в Бостоне фигуру Бойла, он ощутил, как внутреннее напряжение спадает.
* * *
Директор ФБР Кларенс Келли, уже сложив с себя полномочия по ежедневному контролю «Соло», продолжал внимательно наблюдать за операцией и немало восхищался Моррисом и Евой, даже не будучи с ними знакомым. 13 января 1978 года, в ходе одного из последних официальных мероприятий перед своей отставкой, Келли приехал в Чикаго, чтобы лично поблагодарить Морриса и Еву от имени ФБР и Соединенных Штатов. Его очевидная искренность и то, что сам он ничего от поездки не выгадывал, тронули Морриса. С интервалом всего в несколько месяцев его лично потрудились приветствовать председатель КГБ и директор ФБР.
В марте Стейнбек встревожил Бойла и Лэнтри. Комиссии Конгресса в поисках незаконных операций продолжали добиваться доступа к досье ФБР, и, для того чтобы комиссия не нащупала данных по операции «Соло», Стейнбек рассказал о ней трем конгрессменам. Те поклялись молчать, но теперь об операции стало известно по крайней мере десятерым людям с Капитолийского холма.
В апреле «Нью-Йорк таймс" опубликовала колонку с фактами, которые хотя и не компрометировали «Соло», однако могли исходить только от знающих о ней людей. Посвященный в ход операции специальный агент из Нью-Йорка находился под следствием в министерстве юстиции, и Лэнтри предположил, что в газетной колонке содержалось его замаскированное предупреждение – «отстаньте от меня, не то последует новая утечка». Затем Лэнтри и Бойл узнали от Стейнбека, что первого мая 1978 года тот же агент давал показания на закрытой сессии комитета Сената по разведке. Стейнбек не знал, что именно рассказал агент, но он получил приказ явиться четвертого мая на обсуждение в комитете незаконных действий ФБР в ходе операции «Соло».
Конечно, Бойл и Лэнтри совершили множество действий, которые при желании могли считаться незаконными, Они добывали под фальшивыми предлогами медицинские рецепты и авиабилеты, подкупали иммиграционных и таможенных чиновников, чтобы те беспрепятственно пропускали в страну людей, путешествующих под фальшивыми именами по подложным паспортам.
Много лет подряд от лица Морриса и Джека они заполняли не соответствующие действительности налоговые декларации. Так как Моррис и Джек работали на правительство, ФБР установило им жалованье и настаивало, чтобы они платили с этого таинственного дохода налог. Лэнтри поинтересовался:
– Как мы объясним источник дохода?
Из штаб-квартиры незамедлительно ответили:
– Это ваша проблема.
Лэнтри решил ее очень просто: получив чек от кассира одного дружественного банка, он прикинул, сколько Джек задолжал по налогам, и отправил эти данные в финансовое управление без всяких объяснений. Бойл заплатил налоги Морриса с более сложными ухищрениями, но так же успешно.
Лэнтри с Бойлом не раз нарушали закон, участвуя в тайной транспортировке, укрывательстве и расходовании многих миллионов незаконных долларов (к 1978 году общая сумма достигала 26 миллионов), с которых налоги уплачены не были.
Разумеется, Бойл и Лэнтри не допускали в своих действиях никакого криминала, и никто из них не получил личной выгоды. Никто также не пострадал, кроме признанных врагов США, ведущих тайную войну против Америки. Обвинять Бойла и Лэнтри в нарушении закона из-за того, что они выполняли свой долг в соответствии с одобренной президентами Америки политикой, – все равно что насмехаться над законом. Но в сложившемся политическом климате не было абсолютной уверенности, что какая-нибудь комиссия или прокурор, ищущие славы и известности, получив шанс, не попытаются посмеяться над законом. Бойл и Лэнтри смогут защититься, только если власти и суд разрешат обнародовать подробный отчет о деятельности «Соло». В любом случае, издержки будут огромными.
* * *
Приблизительно в одно и то же время в офисах Чикаго и Нью-Йорка появились агенты из штаб-квартиры и показали Бойлу и Лэнтри письмо. Никто не имел права оставить его у себя или снять копию. Оригинал должен был остаться в министерстве юстиции, а копия – в штаб-квартире ФБР. Но если возникнет необходимость, письмо можно будет изъять.
Письмо было от генерального прокурора Гриффина Белла. Оно гарантировало Бойлу и Лэнтри неприкосновенность и защиту от обвинений по любым действиям в ходе операции «Соло». Никто не просил Белла этого делать. Он сам понял важность «Соло» и по своей инициативе сделал то, что счел верным для США, не думая о какой-нибудь политической или личной выгоде.
Бойл рассказывал:
– В то время мы больше боялись своих приятелей из Конгресса и прессы, чем врагов, так что это письмо согрело нам душу. Мы глубоко признательны Гриффину Беллу за его благородный жест. Теперь я жалею лишь о том, что не смог сохранить копию.
В июне штаб-квартира направила Бойла и Лэнтри в Вашингтон на встречу с высшими чинами ФБР, чтобы обсудить будущее их операции. Разговор получился далеким от оптимизма. «Нью-Йорк таймс» опубликовала еще одну статью с информацией, явно полученной от кого-то, знавшего про «Соло». Пока это не мешало операции, но сколько еще последует утечек? Стейнбек, защищая ФБР от обвинений в нарушении законов, вынужден был открыть комиссии некоторые детали операции, которые Уоннол постарался скрыть в деле Мартина Лютера Кинга. Некоторые детали были очень драматичными – такие обычно рассказывают женам, подругам, журналистам или еще кому-нибудь, кого хочется поразить. У ФБР больше не было уверенности в том, сколько же посторонних узнали про «Соло» и кто именно. Существовала и растущая опасность, что данные об операции просочатся из документов, которые придется предъявить в ходе судебного процесса по закону о свободе информации. Сохранялась угроза попыток комиссий Конгресса доказать виновность ФБР.
Моррис с Евой сохранили достаточную остроту ума и запас знаний, чтобы вести дела с Советами. Однако Моррису исполнилось уже семьдесят шесть и здоровье его было в крайне слабом состоянии, а путешествия в Москву и страны Восточной Европы истощили его силы. Когда Бойл встретился с ним после последней миссии, Моррис страдал болями в спине и говорил почти шепотом. Сколько еще ему удастся сохранять необходимую физическую форму? Сколько он вообще протянет? Сколько еще США будут требовать услуг от так давно работающих на них пожилых людей?
Помощник директора Джеймс Нолан, который председательствовал на совещании, сообщил, что намечается серьезное решение: ФБР больше не будет рисковать жизнью 58-го и 66-го (Евы). Большинство присутствующих одобрительно закивали. Вернувшись в Чикаго и Нью-Йорк, Бойл и Лэнтри впервые начали обсуждать с Моррисом, Евой и Джеком планы сворачивания операции «Соло».
