Ознакомительная версия.
Научному сотруднику есть что рассказать россиянам:
«В конце сентября 1993 г. я помогал строить садовый домик в сельской местности. 22 сентября, по пути к месту работы, в электричке, увидел у кого-то в руках газету с заголовком «Президент распускает съезд»… Тут же бросил работу и поехал к Дому Советов РФ. Мне было ясно, что президент нарушил Конституцию, присвоил себе незаконные права, надо было помочь ВС.
Я находился у здания ВС РФ с вечера 22 сентября по 4 октября 1933 г. За это время ночевал дома только 2 раза.
Характерные впечатления: отсутствие хорошей организации, никто толком не знал, что делать; оппозиция ожидала переворота, но не подготовилась к нему; не было достаточно мощной радиостанции; разношерстность защитников – и националисты, и коммунисты, немного демократов, эсперантисты и т. п. Было достаточно много из тех, кто защищал «Белый дом» в августе 1991 г. Форма (пятнистая) была только у формирований РНЕ, но оружия не было и у них…
Ожидали штурма ОМОНом баррикад каждую ночь, особенно в период с 4 до 6 часов утра. Спали в прихожей подъездов № 8 и № 20 на ковровых дорожках. Напротив баррикад по ночам стояли БТРы ОМОНа.
У защитников здания ВС, находившихся снаружи здания, оружия не было. Хотя требования «Дайте оружие» и звучали, когда к нам подходил кто-то из официальных лиц. Говорили в ответ, что оружия мало, да и нельзя его раздавать: «Нас тут же обвинят в создании бандформирований».
3 октября. Только пообедали, вдруг крики: «Демонстранты прорвали окружение».
На площадь у здания ВС вырвались демонстранты: обнимаются с теми, кто был внутри блокады, некоторые плачут. Состояние всеобщей эйфории. Кричат: «Надо брать мэрию. Надо брать «Останкино». Злейшая ненависть к Лужкову. Толпа двинулась к мэрии. Отдельные выстрелы, несколько очередей (очевидно, с БТР), и довольно быстро (минут через 20) сообщают: «Наши взяли мэрию». В толпе кричат: «Даешь «Останкино»!» Какие-то люди в штатском формируют отряды из демонстрантов, что прорвались к зданию ВС, и на машинах отправляют их к «Останкино». В одном из таких отрядов возник спор. Члены отряда требуют дать им оружие, в ответ слышат: «У нас нет оружия». Думаю: «Как же они будут брать «Останкино» без оружия? Ведь там наверняка хорошо вооруженная охрана».
Примерно через 40–60 минут с балкона сообщают: «Наши взяли два этажа «Останкино». Затем сообщения прекратились. Мы поняли: что-то произошло плохое.
Командир нашего отряда предложил желающим пойти поспать в раздевалку 8-го подъезда. Другие спали, я заснуть не мог. В 6.36 вышел из подъезда к нашим позициям. Люди стоят в оцеплении, сидят у костров. Наше вооружение – обрезки труб, стальные прутья и бутылки с бензином. Где-то около 6.50 со стороны набережной послышались выстрелы, и к баррикаде выскочили три БТРа, стрелявшие вверх, в сторону «Белого дома». Остановились. С них соскочили сидевшие сверху на броне какие-то люди в черных кожаных куртках с ружьями (не с автоматами, а именно ружьями) в руках. Эти люди побежали к заборам возле скверов и автопредприятия…
…Стреляют в спину защитникам баррикады на противоположном конце площади. Все тут же попадали на землю. Стали разбирать бутылки с бензином.
Сзади послышался грохот, и с тыла на нашу баррикаду выскочил легкий танк. В него полетели бутылки с бензином. Большинство из них разбилось, не загоревшись. На задней части танка горело небольшое бензиновое пламя, не причинившее ему никакого вреда.
Кругом стреляли: по зданию и из верхних этажей здания по БТРам. Иногда очереди из БТРов били и в нашу сторону.
Я лежал на животе. Когда оглянулся, увидел убитых. Один лежал головой в сторону баррикады, часть черепа у него была снесена, и виднелись мозги. Другой лежал на спине. Третий, мой хороший знакомый (Д. Фадеев) также лежал на спине, из его рта выступила пена. Его мотоциклетный шлем старого образца валялся в стороне. Недалеко лежал еще один товарищ по отряду. Он держался рукой за лицо (ранение в области левого глаза), другая рана была в правую ногу.
В стоявший невдалеке небольшой самосвал вскочил кто-то из казаков и подал его задней стенкой в наш угол. «Давайте раненых», – закричал он. Но поднимать раненых в кузов было тяжело. Самосвал уехал, а раненых потащили в подъезд № 8. Туда же укрылось и большинство из защитников баррикады.
Я и еще один из стоявших на баррикаде остались снаружи. Я считал, что здание ВС не даст нам защиты, это будет ловушка, где всех переколотят.
После этого я был просто зрителем боя. Сплошной грохот, очень интенсивный, продолжался до 10.00. Затем стали более редкие очереди.
Затем я помогал выносить раненых с площади перед зданием ВС. Это было трудно, т. к. стрельба полностью не прекращалась».
* * *
Подполковник милиции Юрий Пименов был среди защитников Верховного Совета. Он спасал в Белом доме женщин и детей, прятавшихся под лестницей.
Под перекрестным огнем он выходил на улицу, кричал в сторону атакующих: «Не стреляйте, я – подполковник Пименов! Вывожу детей и женщин». Но в него стреляли, ранили… С перебинтованной головой он вновь спасал людей. И вдруг ему выстрелили в спину, он обернулся – и его добили.
«Мужик справедливый», – говорили о нем не только близкие и знакомые.
* * *
Из Белого дома выносили трупы. Один врач заметил общую для всех погибших примету: стоптанные дешевые башмаки. Его замечание процитирует, конечно же, желтая пресса. Им очень хочется, чтобы среди ополченцев был «сброд» да «голытьба». Мол, обездоленные и нищие поднялись против…
Да, обездоленные пришли к парламенту. Да, обездоленные всегда и во все времена поднимали восстания.
Но сегодня среди защитников Конституции было мало люмпенов, а было много патриотов, образованных, интеллигентов, военных, студентов. И вам их, господа, далекие от народа, не понять.
* * *
У стен Белого дома погибали лучшие русские люди. Перед смертью Павел Мошаров написал единственную в своей жизни заметку в газету «Пульс Тушина» (он жил в Тушине):
«Среди нас враги, они развращают нашу молодежь. Это относится и к положению в стране. Мы можем победить организованностью… А мы? Куда пропали русские герои? Где честь? Я не верю, что она до конца унижена. Я не дам людям без родины отнять родину у меня».
* * *
Мальчишки лет 16–17 закрылись от огня БТРов брошенными омоновскими щитами… Нашли защиту. Кто-то из казаков загнал ребятишек в убежище.
* * *
Как на той давней войне: солдат ползет навстречу танку со связкой гранат… Сегодня война в центре Москвы.
Вторая атака БТРов и танков. Ополченцы уже отринули страх и готовились к отражению.
Молодой парень, прикрываясь сбоку грузовиком, пополз к БТРу с бутылкой бензина. Его заметили с другого БТРа – и ранили в ногу. Ополченцы спасли его. А БТР подожгли другие.
* * *
Крепко постреляли «заставу» казаков.
Погиб начальник штаба добровольческого полка полковник запаса, приехавший из Минска, герой баррикад Ключников.
* * *
Мой спаситель, фермер из деревни Иваново-Рудаково Сергей Коржиков, попал в страшную историю. Уже после кровавых событий он, поэт, без всякой лирики, рассказывал мне о своей эпопее. Приехал вытаскивать меня, убеждать, что Ельцин прав. А увидел, как избивают людей на улицах, как телевидение врет каждый Божий день – тут же встал на нашу сторону.
Он видел, как депутаты призывали население не бить ОМОН, не допускать оскорблений, как защитники парламента хотели решить все мирным путем. А демонстрантам пробивали головы…
На его глазах убили женщину – 30 октября. Он видел залитую кровью мостовую. И он пришел в ополчение. Ему дали поручение – охранять вместе с другими Горбатый мост.
Сто тысяч демонстрантов, шедших от метро «Октябрьская» – через Смоленскую площадь – и прорвавшие цепи ОМОНа утвердили его в мысли – он с народом. Милиционерам платили в день больше ста тысяч, мальчишкам, срывающим листовки парламента – 150 рублей за каждую! А он защищал закон и Конституцию бесплатно.
Он свидетельствует, что первыми огонь из мэрии открыли омоновцы, убили нескольких людей.
Когда на них напали БТРы и стали расстреливать, он с баррикад уносил раненых в Белый дом. Рядом бегала и плакала, перевязывая раненых, молодая девчушка, лет 17. Ее потом убили, как раз у раненых – сперва попали в живот, потом добили в голову.
Заложников в Белом доме не было. Заложниками назвали тех, кто при обстреле забежал в Дом Советов спрятаться. Оружия у них тоже не было. Гранатометы он вообще не видел.
Омоновцы захватили их в подвале. Там много было раненых и убитых. С ними остались военные. Они поставили живых к стенке: «Будем стрелять, всем – к стенке!». Отец Никон предотвратил кровопролитие. Всех положили на пол. Когда ополченцы очухались, то они вместе со священником стали обрабатывать военных: «Ребята, переходите на сторону Верховного Совета, вы же сейчас на стороне преступников!» Майор заорал, чтобы прекратили агитацию, видимо, увидел колебания…
Ознакомительная версия.
