3. Так же точно «пульсировал» и Царицынский фронт между декабрем 1918 года и июнем 1919-го.
4. Петроградским фронтом стали называть участок к северо-западу от Петрограда в марте 1919 года… То вместе с войсками, стоявшими против Финляндии, то только имея в виду войска, идущие против белых армий.
Были еще части, выдвинутые к северу от Петрограда, на случай наступления финнов. Их то объединяли в особый Карельский фронт, то сливали с Петроградским фронтом.
В январе 1920 года этот неопределенный фронт окончательно упразднили.
5. Туркестанский фронт возник 18 августа 1919 года и просуществовал до конца 1920-го. Даже с этого, самого отдаленного фронта снимали войска летом и осенью 1920 года — против Польши и Врангеля.
6. Западный фронт создали в сентябре 1918-го, он «дожил» до зимы 1920 года — до мирного договора с Польшей. С него несколько раз снимали войска на Восточный, Петроградский, Туркестанский фронты, а потом возвращали их по мере необходимости.
7. Южный фронт оказался самым многострадальным: он вообще в один прекрасный момент исчез, а потом опять возродился.
Создали его 17 сентября 1918 года. В сентябре 1919-го из него выделился Юго-Западный фронт — чтобы идти в Молдову, Румынию и Венгрию.
8. Чуть раньше, весной 1919-го, создан Юго-Восточный фронт. Южный идет на Одессу и Николаев, а Юго-Восточный — на Дон. Между Южным и Юго-Восточным фронтами тоже несколько раз перебрасывали войска, в том числе армию Буденного. Благо фронты находились сравнительно недалеко друг от друга.
9. 10 января 1920 года Южный фронт реорганизуют в Юго-Западный, сливая с прежним Юго-Западным, просуществовавшим считаные месяцы.
10. Тогда же, 16 января 1920 года, Юго-Восточный фронт преобразован в Кавказский. В Кавказский фронт вливается и часть бойцов Восточного фронта: в Сибири они уже не нужны.
С началом советско-польской войны с Кавказского фронта опять снимают армию Буденного, а Западный и Юго-Западный фронты часто называют Польским фронтом… При том, что оперативное руководство у них разное.
11. В августе 1920 года создается Южный фронт, который называют еще Крымским и иногда — Врангелевским. Разумеется, этот фронт, просуществовавший чуть больше трех месяцев, до ноября 1920 года, не имел ничего общего с Южным фронтом сентября 1918 года — января 1920-го.
Число фронтов, которые окружили огненным кольцом многострадальную Республику Советов, все время разное. Исходно, осенью 1918 года, их 4: Южный, Западный, Северный, Восточный. Так сказать, по сторонам света.
На конец 1918-го фронтов уже 5 — добавился Царицынский.
Летом 1919 года фронтов больше всего — их сразу 8. Но на трех фронтах боевые действия почти не ведутся, на двух ведутся вяло… И с них снимают контингента войск на главные фронты этого времени: Восточный и Южный.
Конечно, и белые, и казаки перебрасывали войска с одних мест в другие — по мере оперативной необходимости. Терские казаки участвовали во взятии Киева, а Колчак из Омска руководил переговорами Юденича с Маннергеймом в Финляндии.
Но ни у казаков, ни у белых не было таких возможностей для маневра, как у красных. Одной из причин, по которым они выиграли Гражданскую войну, было как раз расположение Советской республики в центре России. В огненном кольце вспыхивавших и погасавших фронтов.
Армия — школа коммунизма
Объявив массовую мобилизацию, коммунисты получили колоссальное численное превосходство над любой армией своих врагов и даже над любым возможным объединением своих врагов. Ведь на их территории жило 65 % населения всей России.
Коммунисты с самого начала имели огромное преимущество в снаряжении, технике, вооружении: под руками у них оказались военные склады царской России. Но бронепоезда не ходят сами, самолеты водят военные летчики, пушки стреляют не сами. Чтобы привести в действие военную технику, нужна армия, а не митингующий сброд.
На Северном фронте, в огне Ярославского восстания, в боях с Народной армией Комуча и казаками Краснова под Царицыном, коммунисты столкнулись с серьезным, пусть и малочисленным противником. Эти бои выковали первые дивизии Красной Армии: надежные, боеспособные.
Разумеется, далеко не все призванные так уж рвались в бой за безумную идеологию марксизма. Даже в конце 1919 года было достаточно обычным 20–30 % дезертиров от всего списочного состава части. В целом за время Гражданской войны из Красной Армии дезертировало 35 % всех призванных.
Против дезертиров проводились масштабные облавы, против них бросали части все той же Красной Армии и ЧОНы. Дезертиров частью расстреливали, частью возвращали в строй. Но в 1921 году оказалось: некоторые красноармейцы побывали в дезертирах по 2–3 и даже по 4 раза![129]
Но тут существовало два надежных способа превратить насильственно призванных солдат в убежденных защитников режима.
Первый — это идеология. Она состояла из двух частей. Коммунисты всерьез считали, что Россия — только ступенька к Мировой революции. Солдату активно промывали мозги, приучая считать себя солдатом Мировой революции. Он — бедный, который воюет со ставленниками богатых.
Вторая половинка идеологии — национальная. Очень рано, еще в 1918 году, солдатам и всем советским людям начали говорить: твой враг — это страны Антанты.
Сначала смысл был «классово правильный»: буржуазия идет против рабочих и крестьян. После покушения на В.И. Ленина 30 августа 1918 года, «Правда» 31 августа вышла с «Воззванием ВЦИК» с такими словами: «Мы не сомневаемся, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, наймитов англичан и французов… На покушение, направленное против его вождей, пролетариат ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против врагов революции».[130]
Очень непонятно, кто именно покушался на В.И. Ленина. Историки видят в этом событии и политические игры: легкое ранение «вождя», которое могло бы стать предлогом для полномасштабного террора. И проявление внутренних войн самой коммунистической верхушки…[131] В этом покушении очень, очень много неясного, смутного.
И конечно же, никаких таких «правых эсеров», организаторов заговора, не нашли. Тем более не нашли никаких ниточек, ведущих к «англичанам и французам».
Но идея-то какова! Пусть Маркс говорил, а Ленин за ним повторял: «Пролетарии не имеют отечества». Но получается — с появлением Советской республики — имеют! Это твоя страна, пролетарий, и покушаются на ее безопасность… кто? Англичане и французы, внешний враг. Белогвардейцы и социалисты, националы и регионалисты — они кто? Наймиты внешнего врага, вот кто. А если даже не наймиты — все равно они объективно работают на внешнего врага.
Как писалось и позже: «Американо-англо-франц. интервенты подчинили своему влиянию все силы контрреволюции в России».[132]
Так классовая идеология смыкалась с национальной. Так психология Брусилова и его Генерального штаба («мы служим Родине, а не правительствам») смыкается с психологией платных агентов германского Генштаба.
Второй способ — это террор. Коммунисты требовали, чтобы всякий житель Совдепии, Советской республики верил в то, что они говорили. Чтобы марксизм стал своего рода верой для всего человечества. Но рядовой житель Советской республики мог уклоняться от промывания мозгов: до всех поголовно пока не доходили руки. А вот солдат был всегда на виду. Он вынужден был хотя бы внешне соглашаться с навязанной идеологией и подчиняться начальству. А если хотел хоть какой-то карьеры, то должен был и проявлять энтузиазм.
На Северном фронте Троцкий расстреливал солдат Красной Армии, по словам Ларисы Рейснер, «как собак». Широко применялись и телесные наказания: неисправных солдат беспощадно пороли ремнями и розгами.
То же происходило и под Царицыном. Хочешь избежать наказания, получить облегчение по службе да просто остаться в живых? Верь! Кивай, соглашайся, выступай на партсобраниях, постарайся вступить в РКП(б).
Коммунисты заставляли верить в свою идеологию, если ты хотел остаться в живых и иметь шанс вернуться домой целым.
Национальная часть идеологии делала ее более приемлемой. Во внешнего врага верить приятнее. И легче.
Организация
Наступление на востоке заставило учиться руководить масштабными операциями. Приходилось руководить десятками и сотнями тысяч людей, разбросанными по фронту протяженностью в сотни верст. Потребовалась организация.
Еще летом 1918 года в Красной Армии не было ни единообразной организации, ни единого централизованного руководства. Фронты, армии, корпуса, чуть ли не роты могли действовать совершенно автономно. Одна часть вполне могла не поддержать другую.
Опыт Реввоенсовета Восточного фронта пришелся очень «в жилу» коммунистам. Они быстро создали Революционный Военный Совет Республики и реввоенсоветы фронтов и армий, учредили должность главкома. Тогда же созданы военные комиссариаты — органы местного военного управления в губерниях, округах, уездах и волостях.
