Непонятные случаи происходили не только с подводными лодками, но и с надводными кораблями. Так, капитан гидрографического судна «Владимир Воробьев», по возвращении домой, доложил, что во время проведения океанографических исследований в Аравийском море в интересах ВМФ его команда вдруг заметила, что вокруг судна в радиусе 150–200 метров вращалось против часовой стрелки яркое белое пятно, распадаясь на восемь частей. Эхолот зафиксировал глубину места — 170 метров, одновременно показав присутствие под килем некой массы на глубине примерно 20 метров.
Когда вопрос с «квакерами» стал уже совсем нетерпим на Северном флоте, тогдашний командующий Северным флотом адмирал ГМ Егоров велел создать внештатную спецгруппу под руководством начальника штаба флота. В группу вошли: начальника оперативного отдела и отдела боевой службы; от разведки флота — начальник аналитического отдела Анатолий Григорьевич Смоловский.
Впоследствии капитан 1-го ранга А.Г. Смоловский стал одним из самых известных специалистов в области «квакеров» в СССР, посвятив им ряд серьезных научных работ.
Рассказывает А.Г. Смоловский:
«В созданной на СФ группе я набирал и анализировал статистику. Секретность была страшная, и даже нас, членов группы, старались всеми правдами и неправдами не допускать к вахтенным журналам. Почти сразу мы узнали, что этими же проблемами занимаются и американцы. С „квакерами“ они вплотную столкнулись, когда развернули в Северной Атлантике свою гидроакустическую систему СОСУС — комплекс береговых гидроакустических станций и подводных гидрофонов, соединенных сотнями километров подводных кабельтрасс. У американцев „квакерами“ занимались такие выдающие специалисты в области акустики, как профессора Клей и Толстой (потомок русских эмигрантов). С конца 70-х годов XX века „квакерами“ начала активно интересоваться Франция (гидроакустический исследовательский центр в Шербуре), Италия (центр в Ляспеции), Германия (центр в Бергене). В последние годы проблема „квакеров“ начала исследоваться в Китае и Индии.
Когда началась вакханалия с „квакерами“, адмирал Егоров пригласил на Северный флот и знаменитого академика Бреховских. „Мы ничего от вас не будем скрывать, но дайте объяснение происходящему“, — попросил академика Егоров. Командующий флотом был человеком весьма влиятельным, так как являлся к тому же членом ЦК КПСС. Поэтому Институт гидроакустики тут же включился в работу и очень нам помог. Работа была, честно говоря, непростая, часто возникали конфликты. Было непонимание из-за запредельной секретности изучаемого вопроса, что очень мешало делу. Так уж получилось, что я продолжал работать над темой „квакеров“ еще долгие годы до своего выхода на пенсию. О главных выводах нашей многолетней работы говорить пока еще рано, так как это область государственных и военных секретов. Однако могу сказать, что „квакеры“ — это весьма непростое явление, за которым кроются, возможно, самые сокровенные тайны океана».
К концу 60-х годов XX века проблема «квакеров» стала беспокоить не только командующего Северным флотом, но и тогдашнего Главнокомандующего ВМФ СССР, адмирала флота Советского Союза С.Г. Горшкова. Разумеется, главкома меньше всего интересовали истории про морского змея. Он был озабочен иным: не стоят ли за «квакерами» новейшие противолодочные разработки ВМС США и не скрывается ли в океанской бездне вообще нечто иное, обладающее уникальными научными достижениями и совершеннейшими технологиями?
Советские моряки против НПО
Как известно, 60-е годы ознаменовались большим шумом в связи с НЛО, вернее даже, с НПО — неопознанными подводными объектами. Не минула сия чаша и отечественный Военно-морской флот. НЛО добрались и до наших атомных субмарин.
Вспоминает контр-адмирал запаса О.Г. Чефонов:
«В то время я командовал атомной ракетной лодкой. Возвращались в базу где-то на траверзе Находки. Шли в надводном положении. Туман, видимость нулевая. Работает радиолокационная станция. Внезапно на экране РЛС появляется цель и быстро идет на пересечение нашего курса. ГКП БИП[1] начинает определять элементы ее движения. Скорость большая. Отметка четкая. Совершенно ясно, что это не помеха. Я увеличиваю ход, чтобы проскочить. Цель — тоже. Рисковать опасно, решаю застопорить ход и пропустить ее. Помимо этого начали подавать все возможные сигналы: пускали ракеты, включали ревун, зажгли кормовой огонь и прожектор. Слушаю доклады: „Дистанция — пять кабельтовых, четыре… три… два… один…“ Все находящиеся на мостике до боли в глазах вглядываются туда, откуда должна появиться неизвестная цель. Акустик почти кричит: „0,5 кабельтова! Цель вошла в мертвую зону!“ У нас все освещено, гудим. Напряжение страшное. Все на пределе. Проходит, как вечность, минута, за ней другая, третья… Вот сейчас цель появится с другого борта. Мы прождали четверть часа, но цель так и не появилась. Перевели дух и на самом малом пошли в базу. Второй подобный случай был со мной где-то спустя год. Мы возвращались домой с полигона. На этот раз видимость была полная. Опять четкая засветка на РЛС[2]. На мостике нас человек пять-шесть. Во все глаза смотрим по пеленгу, указанному радиометристом. Но абсолютно ничего не видим! БИП ведет цель. Она опасно сближается. Я после случая под Находкой опытный, приказываю все записывать в вахтенный журнал. „На РЛС цель. БИП определил ЭДЦ[3]. Есть опасность столкновения. Для избегания столкновения выполняю все действия согласно МППСС“. Дали стоп. Опять прожектор, ракеты, ревун. Обнаруженная, но невидимая цель опять входит в нашу мертвую зону и навсегда исчезает. Ни на воде, ни в воздухе ничего… По приходе доложил командиру, тот лишь отмахнулся: „Да ну тебя! Еще этих забот не хватало! Если доложим, сейчас же проверяющих понаедет!“ Потом мы этот случай с другими командирами обсуждали. Оказалось, нечто подобное было и у многих из них. На том все и кончилось».
Рассказывает один из старейших подводников Тихоокеанского флота контр-адмирал в отставке А.Т. Штыров:
«Примерно 40 лет тому назад я был командиром дизельной подводной лодки проекта 613-В с базированием в бухте Малый Улисс. Обыватель, видимо, догадывается, что это в районе Владивостока. Однажды я вышел в залив Петра Великого „работать“ с атомной подводной лодкой в дуэльной ситуации. Был сильный шторм, я погрузился в пучины морские и начал караулить „супостата“. Но атомная лодка не пришла. Я выждал полигонное время, всплыл под перископ, дал донесение и получил приказание — следовать в базу. А море… заштилело, что случается в это время года (август) крайне редко. Зеркальная гладь, полнейший штиль, в небе — ни облачка. И вверенная мне субмарина неспешно почухала в базу, легши на курс норд в сторону мыса Поворотный. Спешить было решительно некуда. На мостике — сплошная дрема. Я — на штатном правом крыле мостика; на левом — вахтенный офицер, сзади и чуть выше — сигнальщик. Разрешено мусолить сигареты…
Внезапный запрос из штурманской рубки: „Мостик! Прошу разрешения поднять антенну РЛС и определиться по берегу“.
Это запрос штурмана. Между тем голубоватые отроги гор Сихотэ-Алиня явственно просматривались в легкой дымке.
— Берег и так виден, — поддразнил я штурмана.
— Но мне положено определяться еще и техническими средствами, согласно правилам штурманской службы, — начал сердиться педант-штурман.
— Ну, раз согласно положено, определяйтесь, — развеселился я.
Поднята антенна РЛС „Альбатрос“ и начала вращение по горизонту.
— Мостик! Прямо по курсу — берег, дистанция 38 миль (это на 40-мильной шкале).
И вдруг — непонятное:
— Мостик! Средняя морская цель справа 10, дистанция 38 кабельтов!
На такой дистанции, да еще при штилевом море и полной видимости, любая надводная цель видима без всякого бинокля. Между тем… горизонт был пуст.
„Чертовщина какая-то“, — подумал я и по старой командирской привычке спустился вниз, в рубку радиолокации. Действительно, вот она, четкая засветка цели. А дистанция уменьшается за счет хода лодки. Выходит, цель неподвижна. А на горизонте никаких целей не было.
— Мостик! — упрямствовали радиометристы. — Средняя морская цель, дистанция 30… 25… 15 кабельтовых.
А поверхность моря была девственно чиста.
„Прямо чертовщина, ей-ей“, — снова подумал я и приказал вызвать на мостик всех свободных офицеров с биноклями. На предмет того, что у меня самого чуть было „не поехала крыша“. Но на горизонте… целей не было!
— Мостик! — упорствовали радиометристы. — Средняя надводная цель, дистанция 10, дистанция — 5 кабельтовых. Цель входит в мертвую зону (это значит, дистанция слишком мала).
— Стоп дизель! — И на инерции малого хода скользим к загадочной цели.
— Акустики! Прослушать горизонт! Слушать шумы!
