(М. Макаров)
Страшное было это село! — жил царь Грозный, при нем, царе Грозном, оно было страшным. Так еще недавно, говаривал народ московский: — Вот тут видны следы Малюты, — вот тот пруд, где в берегах его были тайные землянки бездонные, — отсюда отправляли на смерть Адашева, святителя Сильвестра…
Вот тут над этим рвом стояла, по словам князя Дмитрия Оболенского-Овчины, содомская палата. Шумно и буйно ликовали в ней вместе с Малютой Скуратовым другие любимцы Иоанновы: Басмановы, кравчий Феодор, Василий Грязный, князь Афанасий Вяземский!
Тут нареклись приговоры Курбскому, Турову, Шереметеву, Бутурлиным, тысячам жертв. — Кроме других мук, многих людей здесь сажали живых в мешки и затаптывали около ручьев и Яузы в трясине болотной. Лет за двадцать до начальных годов настоящего столетия об этом здесь народ говаривал как о запрещенной государственной тайне.
При церкви Господней не погребали осужденных, иных живьем отвозили в Москву и заделывали в кремлевскую стену — скелеты их вынули после столетий.
Здесь научили нас татары бить кнутом, — но это говорил народ, а у нас не было инквизиции, и Тайнинское некогда называлось Танинским. Но отчего же бралась такая злая молва именно о Тайнинском?
(М. Макаров)
Близ Владимира (что при Клязьме) на одном озере, с незапамятных времен, плавают гробы проклятых; гробы эти видит всякий; но они никогда не подплывают к берегам озера; посредине же воды их осмотреть никому невозможно хорошенько: близко к ним не подплывает никакая лодка. Всех гробов, кажется, семь; они четвероугольно-продолговатые и похожи более на лубочные короба, нежели на обыкновенные гробы. Снаружи покрыты они озерною травой и мохом. Иногда из этих коробов издается стон, и про все это рассказывают истории ужаснейшие.
В них погибает семейство Кучко, в них стонут сподвижники Малюты.
Одна из таких легенд связывается с именем суздальского князя Андрея Боголюбского, устроителя Залесской страны, памятного также по своим благочестивым деяниям. В темную ночь, на 29 июня 1174 года, коварные царедворцы, в заговоре с шурьями и женою князя, изменнически убили его. Брат князя, Михаил, свалил казненных убийц в короба и бросил в озеро, которое с того времени до сих пор волнуется. Короба с негниющими, проклятыми телами убитых, в виде мшистых зеленых кочек, колыхаются между берегами, и слышится унылый стон: это мучаются злобные Кучковичи. Коварная и малодушная сестра их брошена, с тяжелым камнем на шее, в темную глубь другого, более глубокого, озера — Поганого.
(С. Максимов)
Почти на границе Тверского уезда с уездом Крапивинским, в дачах села Трастны и деревни Есенкове, был, а может быть, и теперь есть еще, небольшой прудок или озерцо, весьма крутоберегое. Это провал христианского храма, оскверненного человеческими преступлениями: злым расколом, язычеством, грехами неслыханными.
Рассказывают, что однажды в Великий праздник буйные толпы, собравшись в церкви к ранней обедне, подрались в самом храме. Церковники ударили в колокол, и церковь быстро пошла в глубь земли, так что никто не успел спастись. И когда церковь совершенно ушла под землю, то на ее месте выступила темная и мутная вода. Вода эта стоит и теперь еще тут. Народ, не бывший у ранней обедни, долго слышал крики, стоны и скрежет погибших. Уверяют, что звон колокольный и доныне еще слышат накануне Великих праздников.
Провал окружен мелким лесом заказником, где много волков и леших проказников; но ни волки, ни лешии, — как заметили пчеловоды, — никогда не осмеливаются приближаться к месту исчезнувшего храма!
(М. Макаров)
Поганое озеро (под Суздалем)
Такой же провал церкви, как и Трастнинский, а другие говорят, провал целого монастыря, есть и под Суздалем, на так называемом Поганом озере. Но там уже совсем другая поэма. Враги нечестивые бросились грабить храм Господень; земля затряслась, и все они погибли в бездне. Храм также обрушился с ними, и на его месте тоже, как и в Тульской губернии, появилось озерцо, прозванное Поганым, потому что там злодеи иногда выплывают на поверхность озера и заражают воздух нестерпимым смрадом.
(М. Макаров)
В городе Коломне есть прудок, оставшийся так же, как в других местах, на провале церкви. Старожилы коломенские уверены, что и в этом пруде, на известные праздничные дни, слышен звон колокольный. От нечистоты, выбрасываемой с боен, пруд к одной стороне его чрезвычайно вонючий и грязный: в нем вся вода черно-желтая; но зато с другой стороны, на чистом местечке, в этом же пруде, исцеляют от накожных болезней детей, а иногда и взрослых, и — болезни проходят.
(М. Макаров)
Старинный город Дедилов, Тульской губернии, построен на семи провалах. Один из последних воевод дедиловских, Неелов, говаривал, что тут провалились поганые капища и дома богачей-корыстолюбцев. Народ же верил в последнее. Каждый провал имел свое время и свое название; нынче они неизвестны; но, однако, в Дедилове недавно были еще жители, ожидавшие вновь провалов.
(М. Макаров)
В Переславль-Залесском уезде, Владимирской губернии, почти на границе меж дач села Вертягино и деревень Данилково и Михалево, еще жив городец Вертязин; его нет ни на одной карте; но о нем говорили Карамзин в своей Истории, трудолюбивый Зораим Ходаковский в своих Записках.
Я помню еще, как небольшая дубрава существовала на валах и на рвах городца Вертязина; при моих глазах ее сожгли поселяне, и вот Вертязин городец, с остатками признаков, превращен в пашню.
Как теперь гляжу на положение городца: оно было в полугоре; внизу его протекает крутоберегая речка Парша, в эту речку менее чем в полуверсте от Вертязина, под лесом Сорокино, впадает ручей Вздериножка. Сама Парша течет в Кубрь, очерчивающую, по преданию, владение Курбских. Над городцом, т. е., на самой вершине горы, расположено нынешнее село Вертягино с церковью Рождества Богородицы. Смотрите несколько левее вдаль, там за деревнею Желнино еще городец: он почти висит над Кубрью, его вышина кажется гигантскою — это сторожевое место городца Вертязина! В окрестностях все названия урочищ, сел и деревень вообще славянские. Вот они: Гольцево, Михалево, Морозов враг, Платихино, Романка, Сальково; далее вам укажут на Байнево, на Заболотье, на Хребтово.
(М. Макаров)
Во многих старинных сельских господских домах, по какому-нибудь случаю оставленных пустыми, почти обыкновенно видят старых господ, давно уже умерших; они шаркают, расхаживая по дому, нюхают табак, пьют чай или кофе под полузакрытым окном, иногда грозят пальцем на старосту или приказчика, и проч. Но осмельтесь и взойдите в дом: там все тихо, все пусто; выдьте из него, и опять зашаркают, и опять видится покойный барин, который будет уже и вам грозить. Эти преданья едва ли не общи по многим великороссийским губерниям.
(М. Макаров)
В Суздальском уезде есть урочище Свадебки: это пять или шесть почти засохших сосен, которые остались, может быть, от дремучих лесов, некогда покрывавших, как говорят предания, всю землю Суздальскую.
Свадебки расположены на гладкой высоте, и от Суздаля, от Юрьева, и от Гаврилова Посада видны издалека. На этом месте съехались некогда две именитые свадьбы. Проезд был узкий, — ни те, ни другие не хотели уступить друг другу первого выезда,? передрались, перерезались, и на их крови выросли эти деревья.
(М. Макаров)
Три дворца князей Суздальских
— Вот один из них, — говорит суздальский летописец Ананий, — в 1451 году, когда Москву осаждали и громили татары, этот дворец существовал еще в Суздальском кремле, возле самой церкви св. Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских, именно там, где был дом воеводский.
Первый из этих суздальских гражданских воевод истребил последние остатки дворцовых древностей, — кирпич печатный; он употребил его в фундамент для своих печей.
Ананий заверяет также, что в этом же дворце живали в свое время св. князь Владимир и св. княгиня Ольга; но, кажется, это наша привычная историческая смесь юга с севером, славян с норманнами и проч. В 1445 году здесь еще думал спасать себя несчастный князь Василий Темный. Ему произнесен там приговор Шемякою: вырезать глаза брату Василью!
