Советы не считали нападение на Германию средством своей политики; до тех пор они осуществляли свои намерения гораздо более безопасным „холодным путем“. При внезапном нападении летом 1941 г. не было захвачено никаких документов, которые бы давали основание для выводов о наступательных намерениях. К тому же Красная Армия еще только собиралась модернизировать свои танковые войска и авиацию» [372].
О том же писал немецкий разведчик Г. Бухгайд: «Абвер никогда не утверждал, что русские развертывают войска для нападения на Германию. Для этого не было никаких оснований. Группировка советских войск носила сугубо оборонительный характер. Гитлер и Риббентроп точно знали, что Россия не нападет на Германию. Они неоднократно упоминали об этом в разговорах между собой и в беседах с японским министром Мацуокой в начале ноября 1940 г. Гитлер при этом выразил убеждение, что Сталин будет соблюдать договоры, „пока он жив“. Также и в письме к Муссолини от 31 декабря 1940 г. он писал: „Пока жив Сталин и пока у нас не будет особых кризисов, я не поверю, что Россия предпримет какие-либо шаги нам во вред“. И еще в апреле 1940 г. он сказал послу в России Шуленбургу, что „не следует думать о каких-либо опасностях со стороны русских“» [373].
Новых документов на этот счет не появилось.
* * *
Бить первым выгодно. Врезать можно так, что с одного удара противник рухнет и вообще не успеет дать сдачи. И если б дело касалось лишь двоих, всегда следовало бы бить первым.
Но вокруг свидетели. Они могут ввязаться в драку или милицию вызвать. На ваших глазах вооруженный громила избивает кого-то — вам кому захочется помочь? Кого вы поддержите в суде?
Так что если просчитать на несколько ходов вперед, то бить первым выгодно не всегда. Да и не все люди — агрессивные сволочи, некоторые вообще драться не хотят… Ну не нападают русские первыми! Мы всегда стремимся найти взаимовыгодный компромисс (как с Финляндией). Не верите? Слушайте британского историка А. Тойнби: «Русские армии воевали на западных землях, но они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада — агрессорами» [374].
Сталин знал о нападении немцев 22 июня, но первым бить не стал — потому что как нормальный русский[176] к агрессии был не склонен; и потому, что просчитал последствия: репутацию агрессора и Америку в качестве врага. В итоге Нюрнберг и расчленение страны огребли бы мы, а не немцы.
Вот и думайте, зря ли вождь запретил вестись на провокации и наносить превентивный удар?
Ну и важно помнить: разгрома в приграничных боях он не ждал. По его замыслу, армия должна была отступать организованно, с минимальными потерями. Но генеральскую измену вычистили не всю…
Итак, к обороне мы готовились, и весьма активно. Но без энтузиазма… Работало вечное наше «гром не грянет — мужик не перекрестится». Втайне все надеялись:
— Авось пронесет!
Неинтересно всерьез готовиться к войне, если ее, может, и не будет…
* * *
Исследователь А. Осокин, как бы в пику грызуну, на шестистах шестидесяти страницах [375] излагает собственную версию, весьма забавную. Вот суть: Гитлер и Сталин сговорились вместе убить Британию; вермахт притек к нашей границе, чтоб сообща ломануть через Ла-Манш. А часть войск собиралась, мол, в Индию. Поэтому Сталина не тревожило приграничное скопление врага и он проморгал 22 июня.
Почему я написал «как бы в пику грызуну»? Потому что, по Осокину, Россия все равно выходит мерзким агрессором. А Сталин еще и дурак: фюреру поверил…
Эту идею я считаю бредом по трем причинам:
1) русские не нападают;
2) Сталин знал, что Гитлер своих хозяев-англосаксов всерьез грызть не станет;
3) после трудной победы над финнами мы вознамерились бить Британскую империю, которую наверняка поддержат янки?? Это гораздо глупее, чем нападать на рейх. Как говорится, ТАКИХ кретинов даже в дурдом не берут — сразу на мясо забивают…
Я готов допустить вариант обоюдного блефа: летом — осенью 1940-го Москва и Берлин могли некоторое время обсуждать совместный удар по бриттам — но ни те ни другие не принимали это всерьез. Не мог Сталин верить Гитлеру!
— Мог верить, мог!! Гитлер его обманул — и он от страха под диван залез в первые дни! — проскрипит «знаток истории» заученно. Я отвечу лишь:
— Врите тоньше.
Есть документ — журнал посещений Сталина. [376] В нем поминутно расписано, кто и когда находился в кабинете вождя. 22 июня в 05:45 туда вошли Молотов, Тимошенко, Жуков, Берия и Мехлис, затем Сталин непрерывно принимал разных людей до 16:45. Та же картина во все последующие дни.
— Журнал подделан! — завопит трус, которому комфортнее считать трусами и всех остальных.
Что ж, возможно. Документы часто подделывают (а фальшивки для обвинения Сталина при Горбачеве клепались в промышленных масштабах). Но вот «прострация» вождя НЕВЕРОЯТНА!
Подумайте. Если он был трусливым слабаком — что ж не удрал из Москвы, когда немцы зимой подошли к ней вплотную? Что же не «впал в прострацию», когда немцы вышли к Волге летом 1942-го, и ситуация стала хуже,[177] чем в 41-м?!
И наконец — почему он ВСЕГДА проявлял мужество: в тюрьмах и ссылках, в октябре 1917-го, при обороне Царицына, в борьбе с всесильным Троцким и т. д.? И вдруг струсил единственный раз — когда лично ему ничто не грозило, да и на границах (22 июня) катастрофа еще не произошла?
Психологически это полностью недостоверно.
А вот и показания очевидца «трусости» Сталина: «В первый раз он выехал на фронт в страшном июле 1941 года. На малоярославском направлении он осматривал местность, чтобы определить, где сосредоточить войска для обороны Москвы.
В сентябре 1941 года мы сопровождали его на можайско-звенигородскую линию обороны. Когда проезжали какую-то деревню, пацаны узнали вождя, бежали за машинами: „Сталин на фронт едет! Ура!“ Ездили, как правило, двумя машинами. На одной Сталин с двумя телохранителями, на другой — три человека охраны. Плюс на автобусе тридцать человек вспомогательной охраны.
В октябре 1941 года Верховный поехал в 16-ю армию Рокоссовского по Волоколамскому шоссе, чтобы посмотреть, как действуют „катюши“. На фронте есть неписаный закон: после залпа сразу меняй место, так как тут же последует артудар и накроет авиация противника. Была осенняя распутица, и “паккард„Сталина сел на брюхо. Реактивные установки после пуска тут же ушли, а мы — застряли. Сталина пересадили в 8-цилиндровый „форд“, „паккард“ подцепили танком и устремились к шоссе. А тут начался артобстрел, потом артналёт. Знали бы фашисты…
…Приехали мы к генералу Захаркину на фронт. А над головами наши истребители с фашистами ведут бой. Сталин вышел из машины, смотрит вверх. А вокруг раскалённые обломки падают и шипят в мокрой траве, как змеи. Начальник охраны Власик стал уговаривать Сталина уйти в укрытие, а тот отвечает с усмешкой: „Не беспокойтесь, наша бомба мимо нас не пролетит…“» [377]
«Трусливый параноик», известное дело…
— А почему ж тогда он выступил по радио лишь 3 июля? Что делал до того? — спросите вы.
Я спрошу встык:
— А что изменилось после этого выступления? Оно было так уж принципиально необходимо?
Нам вдолбили, будто СМИ превыше всего. Кто мелькает на ТВ, тот и значим. А в действительности-то реальные дела несравненно важнее суеты в том или ином информационном ящике!
Вопреки сплетням, Сталин тщеславием не страдал, не создавал никакого «культа личности» — и потому не считал нужным мельтешить с публичными речами. В 1938 и 1939 годах он выступал лишь по одному разу. А в 1940 и 1941-м (вплоть до 3 июля) вообще не выступал! [378]
В конце июня Сталин был занят реальной работой: заново организовывал всю систему обороны. Прежняя оказалась никудышной…
Впрочем, хоть его речь ничего принципиально не меняла, но была весьма значительной. Вот она.
Речь И. Сталина 3 июля
Товарищи! Граждане! Братья и сестры![178] Бойцы нашей армии и флота!
К вам обращаюсь я, друзья мои!
Вероломное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину продолжается. Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, несмотря на то что лучшие дивизии врага уже разбиты, враг продолжает лезть вперед. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация подвергает бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилев, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьезная опасность.
Как могло случиться, что наша славная Красная Армия сдала ряд городов и районов? Неужели немецко-фашистские войска в самом деле являются непобедимыми?
