Ознакомительная версия.
Императрица Екатерина, с целью положить предел бунтам, волновавшим Крымский полуостров, поручила Потемкину вступить туда с русскими войсками.
Крым остался лишь номинально независимым государством: царство потомков грозного Батыя, видимо, разрушалось. Чтобы отдалить, однако, от Крыма ногайцев, кочевавших на кубанских степях, и черкесов и тем разъединить силы татар, Екатерина вверила исполнение этого плана Суворову. Прибыв на Кубанскую линию и обозрев места от Азова до Тамани, он занял эту черту укреплениями до морских берегов.
В 1783 году Шагин-Гирей отрекся от ханского престола. Крым, Таманский остров и вся правая Кубанская сторона вошли в пределы России. Договором, заключенным с Отоманской Портой в Константинополе 28 декабря 1783 года, река Кубань была постановлена границей между обеими империями. Граница эта еще раз подтверждена Турцией трактатом 29 декабря 1791 года.
Для торжественного объявления отречения крымского хана Суворов собрал ногайцев в городок Ейск, на юго-восточном берегу Азовского моря (близ ст. Старощербиновской), и предъявил ордынцам условия, на которых Шагин-Гирей, слагая с себя звание крымского хана, передавал русской государыне владычество над всеми ордами татарского народа. При содействии приверженных России Мусса-Бея и Галиль Эффендия, правителей Чамбурлукской и Едманской орд, подразделявших главную орду Ногайскую, он успел уговорить ногайцев мирно покориться необходимости, а некоторых султанов убедил вовсе переселиться из Кубанской степи за Волгу. Часть же этих народов перешла в Крым и водворилась в окрестностях Перекопа. 28 июня ногайцы присягнули на подданство России.
Водворенное спокойствие было непродолжительно. Шагин-Гирей, подстрекаемый врагами России, явился первым зачинщиком волнения между татарским народом. Многие ногайцы и Закубанская сторона черкесов возмутились открыто; бунт разлился по Ейской степи; шедшие за Волгу на поселение ногайцы возвратились на прежние кочевья. Суворов разбил их наголову. Более 500 татар легло на месте; прочие убежали за Кубань, оставив в добычу русским: жен, детей, огромные стада и все свое имущество. До десяти тысяч ногайцев, с султаном Тавом, после безуспешной осады Ейского городка тоже ушли за Кубань.
Переправившись на левый берег Кубани, Суворов разгроми притоны бунтовщиков.
Крымский хан, живший в это время в Тамане, был перевезен, по приказанию императрицы, в Калугу.
Часть ногайцев князь Потемкин-Таврический переселил из Крыма на Уральские степи; но около тысячи семейств, стараниями едманского мурзы Баязет-Бея, воротились и водворились по р. Ее на землях прежних владений орд кубанских. Впоследствии прибыло сюда еще до 2000 ногайских семейств. В 1792 году и эти ногайцы переведены были в Крымские степи, на Молочные Воды [168].
После подчинения Крыма России и очищения от ногайцев Кубанских степей богатый остров Таманский обезлюдел, и только опустевшие города, крепости и селения свидетельствовали о недавном пребывании здесь оседлых народов.
Чтобы прикрыть границы от неприятельских нападений и содержать в страхе татар и других хищных соседей, князь Потемкин протянул цепь войск по правому берегу Кубани и в других местах очищенного края. С тех пор наши регулярные войска, заняв кубанскую границу, построили на Кордонной линии укрепления; в оставшихся в Тамане 150 старых турецких домах поместился батальон егерей.
Так рушилось владычество татар в крае между Черным и Азовским морями и р. Кубанью. Земли крымских татар, собственно Крым, Таманский остров и Кубанский край, окончательно вошли в состав государства Русского.
Между прочими распоряжениями, касавшимися устройства вновь присоединенного края, по указу, данному сенату 2 февраля 1784 года, остров Таманский присоединен к новой Таврической области, а Кубанская земля причислена к составу Кавказской губернии [169].
II
Стремление черноморцев к единству. — Выбор кошевого. — Кутузов и черноморцы. — Войсковая администрация за Бугом
Ой летит бомба з Московского стана,
Та посередь Сичи впала.
Ой хоть пропали славни запорожци,
Та не пропала их слава!
Народная песня.
С падением Запорожской Сечи, старинные вольности запорожских казаков рушились безвозвратно; население войска разбрелось во все стороны; многие старшины поступили в государственную службу, а простое казачество — «хто до турка, хто до пана, а хто й в губернии приписано». Так говорили стародавние люди: «а им батьки казали: “як сич руйнували та писню спивали”:
Чорна хмара наступае,
Либонь дощик буде,
Вжеж нашего запорожжа
До вику не буде.
Бо царица, мати наша
Напуст напустила,
Славне войско Запорожське
Та й занапастила.
Однако казацкий дух единства жил и в богатой храмине старшины, и в убогой хижине казака. Подавленная казацкая воля рвалась на простор выказать свою удалую отвагу. Оставшиеся в России запорожцы подчинились власти правительства и терпеливо переносили испытание утраченной независимости. В самый безнадежный период своей жизни, от разрушения Сечи до нового казацкого коша за Бугом, они не утратили ни геройского духа предков, ни горячей любви к сословным интересам войска: общее желание запорожцев стремилось к одному знаменателю — к казацкой вольности.
Сильный дух запорожцев выражался народным представительством в лице старшин. Эти-то почтенные доверенностью войска ходатаи начали искать удобного случая воскресить вольное казачество. Турецкая война 1787 года решила судьбу запорожцев. Призванные князем Тавриды под знамена России, сечевики взвились орлами на Черном море и мощной казацкой грудью пробили дорогу к милостям Великой Монархини. Восстановление за Бугом, из остатков Запорожья, коша «верного войска черноморского», было наградой за доблестную службу запорожских казаков в войну против врагов отечества. Заветные мечты войскового товарищества сбылись, правление войска было установлено, и в главе бывших сынов Днепра стал по-прежнему в за-Бугском коше батъко-кошевой атаман.
Служа под непосредственным начальством могущественного своего покровителя князя Потемкина-Таврического , казакам нужно было удержать за собою ту славу, которою гордился гетман войска Черноморского, великолепный князь Тавриды. Всякое случайное неудовольствие этого своенравного вельможи могло поколебать шаткое еще устройство Черноморского войска.
Следующий случай обрисовывает тревожное состояние черноморцев в роковое время их возрождения за Бугом. В конце января 1791 года пронесся в армии слух, что татары в урочище Монастырище (на Дунае) захватили врасплох команду черноморских казаков, состоявшую под начальством войскового полковника Чернышева, из которых 25 были взяты в плен, а остальные 25 кое-как убрались в лодки и тем спаслись. Кошевой атаман Чепега и войсковой судья Головатый были в это время в Яссах, и когда получили печальное известие, то писали (2 февраля 1791 г.) Чернышеву, что они «находятся у его светлости (Потемкина) для всего Черноморского общества благополучия, которое и началось с хорошим успехом, но означенное зло привело их в горестное сомнение, так что и начатое дело приостановилось…». Для устранения подобных неприятных случаев равители войска поручали Чернышеву внушить казакам долг службы, повиновение властям, воинскую осторожность, и во всем этом наипаче убедить их словами: «Собраться нам було трудно, а расточать нас чрез неповиновение — легко».
Хотя слух оказался ложным, однако самый факт показывает, что черноморцы крепко тревожились за благосостояние войска, если бы навлекли на себя гнев Потемкина.
Черноморцы, дорожа славой войска и заслуженными правами, не менее заботились и о сохранении среди войсковой семьи чистоты нравов и безупречного поведения, чтобы и с этой стороны не потерять у начальства доброго о себе мнения. По поводу этому расскажу случай, характеризующий нравственную сторону черноморцев. Кошевое начальство, известившись, что полковой хорунжий армии прапорщик Андрей Белый занимается воровством и другими дурными делами и тем наносит войску бесчестие, изгнало его из среды войскового общества на собственное пропитание, с запрещением не только вновь принимать на службу в войске, но даже не иметь с ним честным людям никакого общения, чтобы и другие не могли совратиться с истинного пути.
Черноморское войско, собравшись за Бугом, организовало у себя войсковой кош, по примеру бывшего в войске запорожском. Первым кошевым атаманом за-Бугского коша был избран, по древнему обычаю казаков, старшина войска Сидор Игнатьевич Белый. Несмотря на войсковой выбор, Белый в звании кошевого был утвержден еще и со стороны правительства начальником края и военных сил там расположенных, фельдмаршалом князем Потемкиным-Таврическим.
Ознакомительная версия.
