Эбер разжег гигантский костер террора. Не будем сейчас останавливаться на недостатках и просчетах его политики. Но он четко выражал настроения парижской бедноты. Но где, где был тот самый день, когда он обязан был остановиться? Ведь Эбер был нормальным человеком со всеми сложностями своего характера. На него сыпались оскорбления дантонистов. Он хотел им отомстить. Подготовку к восстанию он начал не для сведения личных счетов, а потому, что полагал добиться главного – ликвидации дантонистов, то есть, в его представлении, еще одной Жиронды. Успех восстания передал бы всю власть народным низам. Но была ли городская беднота готова к установлению своей диктатуры?
До этого момента робеспьеровский комитет нуждался в поддержке Эбера. Но пробил час, и именно в силу того, что имя Эбера еще было популярным, а его партия пользовалась большим влиянием, Робеспьеру пришлось казнить Эбера, одного из славных сынов революции.
Дантон вроде бы поступал дальновиднее. Он словно ушел в тень. Он даже специально уехал из Парижа, а вернувшись, поддерживал линию Робеспьера. Но, вероятно, если видный вождь правительства в период острой революционной борьбы отходит от активной политической деятельности, то вокруг него собираются враждебные правительству силы, и сам он невольно становится лидером оппозиции. В условиях нормальной жизни дело бы ограничилось дебатами в парламенте. В условиях революции – привело Дантона к гибели.
Таким образом мы видим, что террор служил средством самозащиты революции, но в то же время он форсировал революцию, приближал ее конец. Тот необходимый путь, который революция в нормальных условиях (если к революции вообще применимо слово «нормально») должна была пройти лет так за двадцать, при помощи террора она прошла за год.
Итак, против своих врагов и даже не врагов, а инакомыслящих, якобинцы не смогли применить ничего другого, кроме террора. Правильно ли это?
А может, надо пренебречь перехлестами террора, следуя печально известной поговорке: «Лес рубят – щепки летят»?
Ведь не только под ножом гильотины погибали французы! Ведь на фронтах революции умирали тысячи солдат! Ведь вандейцы в свою очередь вырезали целые деревни! Ведь после 9 термидора пришел белый террор!
А если перелистать историю дальше?
Через несколько лет Франция попала в руки честолюбивого генерала. Он не страдал различными комплексами, он не мучился ночами над проблемами человечества и народного счастья, он не размышлял над законами исторического развития, – он просто был человеком решительным, хорошо изучившим артиллерийское дело, человеком, убежденным в правоте «больших батальонов». Маленький, самоуверенный военный, который еще в 93-м году почтительно расшаркивался перед старой девой Шарлоттой Робеспьер, который все свои честолюбивые замыслы связывал с Огюстеном Робеспьером, произведшим его в генералы, который мечтал быть хорошим полководцем у Сен-Жюста – этот человек в 99-м году, на фоне уцелевших после 94-го года политических амеб, показался сильной личностью. Под ликующие визги ему вручили бразды правления. А дальше? Ради исполнения своих эгоистических желаний он в течение продолжительных войн перебил миллионы солдат и залил кровью всю Европу. В одном только Бородинском сражении погибло в сорок раз больше французов, чем в Париже за весь период красного террора.
(Любопытно, что до сих пор Наполеон – национальный герой. А Робеспьеру, отдавшему свою жизнь ради счастья Франции и всего человечества, его страна даже не поставила памятника.)
И все-таки оправдать террор мы не можем. Хотя мы понимаем, что террор был необходим. Хотя мы понимаем, что якобинцы не смогли придумать ничего, кроме террора.
Но была зловещая последовательность в том, что вожди революции умирали, а те, кто не успел умереть – эмигрировали, а те, кто не успел эмигрировать…
БАРНАВ – лидер Учредительного собрания, человек, которому Франция обязана первой конституцией
– гильотинирован
РАБО СЕНТ-ЭТЬЕН – видный законодатель Учредительного собрания, немало способствовавший поражению монархической партии
– гильотинирован
ВЕРНИО – лидер жирондистов, подготовивший свержение монархии
– гильотинирован
ЖАНСОНЕ – лидер жирондистов, подготовивший свержение монархии
– гильотинирован
ГАДЕ – лидер жирондистов, подготовивший свержение монархии
– гильотинирован
КЮСТИН – полководец, с именем которого связаны первые значительные победы республиканской армии
– гильотинирован
МАНОН РОЛАН – сделавшая так много для жирондистской партии, проповедник республиканских идей
– гильотинирована
ПЕТИОН – знаменитый якобинец, первый демократический мэр Парижа
– погиб в лесу, скрываясь от революционного суда
БРИССО – республиканский журналист, герой 1791 года
– гильотинирован
КОНДОРСЕ – философ, последний из энциклопедистов
– отравился в ожидании суда
Герцог ОРЛЕАНСКИЙ – приведший дворян на помощь третьему сословию, Филипп Красный, видный якобинец
– гильотинирован
МАЙАР – участник штурма Бастилии, похода на Версаль и штурма Тюильри
– привлечен к суду по доносу Фабра д'Эглантина, после чего перестал существовать как политический деятель.
ТЕРУАНЬ де МИРЕКУР – участница Версальского похода и штурма Тюильри
– выпорота якобинцами, сошла с ума
ЖАК РУ – лидер «бешеных», яростный защитник парижской бедноты
– отравился в ожидании казни
МАРАТ – истинный друг народа
– зарезан в ванной
ЭРО ДЕ СЕШЕЛЬ – член Комитета общественного спасения, составитель и докладчик конституции 1793 года
– гильотинирован
ЭБЕР – знаменитый республиканский журналист, вождь парижской бедноты
– гильотинирован
КЛООТС – космополит, пропагандист всемирной революции
– гильотинирован
ШОМЕТ – прокурор Парижа, защитник бедноты, руководитель Коммуны
– гильотинирован
ШАБО – составивший планы штурма Тюильри, видный якобинец
– гильотинирован
РОНСЕН – организатор парижской революционной армии
– гильотинирован
ВЕНСАН – разгромивший вандейцев
– гильотинирован
ЛАВУАЗЬЕ – знаменитый химик, способствовавший своими работами вооружению французской армии
– гильотинирован
ФАБР д’ЭГЛАНТИН – автор республиканского календаря
– гильотинирован
КАМИЛЛ ДЕМУЛЕН – вдохновитель штурма Бастилии, первый республиканец Франции
– гильотинирован
ЖОРЖ ДАНТОН – вождь революции, человек, спасший Францию в 1792 году
– гильотинирован
Это герои революции. Это лучшие люди Франции.
За ними настала очередь последних французских революционеров. Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон – были гильотинированы. Билло-Варен, Колло д'Эрбуа – умерли в ссылке.
Остались рядовые, трусливые политики, приспособленцы, изменившие своим убеждениям, ничтожества, ввергнувшие Францию в хаос Директории.
Так кто же победил?
Еще девяносто лет во Франции сменялись диктаторы, короли, президенты, императоры, пока, наконец, не установилась буржуазная республика – а благами этой республики с одинаковым успехом пользовались потомки и якобинцев, и жирондистов, и роялистов. На мутной пене исторических событий появились многочисленные деятели разных мастей и калибров, но все они казались карликами по сравнению с гигантами прошлого, обывателями – по сравнению с людьми 93-го года.
Так неужели герои французской революции отдали свои жизни только за торжество буржуазной формации? Неужели для того, чтобы перейти к новой экономической системе, надо было принести столько жертв?
Делаем вывод: значит, человеческому обществу еще далеко до совершенства, если последователи и ученики великого гуманиста Жан-Жака Руссо забыли слова своего учителя:
– Ничто на земле не стоит цены крови человеческой!
В революции заходят далеко тогда, когда не знают, куда идут.
Робеспьер
Десятого мессидора в двенадцать часов дня к зданию Тюильрийского манежа подлетел покрытый пылью экипаж. Кучер резко осадил лошадей, так что лошади вздыбились и даже несколько подались назад. Из экипажа выпрыгнул молодой человек в дорожном сюртуке и, поправив упавшую на лоб прядь длинных волос, быстро пошел к дверям, возле которых, как и всегда в часы заседания Конвента, стояло человек двадцать – просители, зеваки, любопытные. Вход в здание манежа охраняли два национальных гвардейца. Рослые ребята, исполненные чувства собственного достоинства, они, прислонившись к стене, снисходительно слушали любезности, которые тараторила им молоденькая торговка. Вдруг гвардейцы, как по команде, вытянулись и взяли ружья «на караул». Несколько человек тут же обернулось, и буквально в одну секунду толпа расступилась, а мужчины поспешили снять шляпы.
